Череп грифона - Гарри Тертлдав

— Эти проклятые суда хороши только для того, чтобы кидаться на торговые корабли и захватывать их и чтобы показывать пятки, когда за ними погонится кто-нибудь из честных людей.

— Иногда триере удается их догнать, — заметил Кхремий, снова подняв молот и выбрав еще один короткий медный гвоздь.

— Иногда, — мрачно сказал Менедем. — Но нечасто, мы все это знаем.

Родосцы снова кивнули. Многие из них работали гребцами на триерах полиса или на более крупных и тяжелых военных судах, которые вполне годились для сражений с кораблями такого же типа, но для охоты за пиратами были слишком неуклюжи и медлительны, несмотря на многочисленные команды.

Кхремий начал стучать молотом, и один из портовых бездельников, судя по виду маявшийся похмельем, вздрогнул и отодвинулся подальше.

— Не представляю, что тут можно поделать, — вогнав гвоздь на место, сказал плотник. — Триеры — самые быстроходные военные суда. Они остаются самыми быстроходными уж и не знаю сколько времени! Чуть ли не целую вечность.

«Соклей мигом сообщил бы, сколько именно времени, — вероятно, с точностью до биения сердца», — подумал Менедем.

Сам он не знал точно, как давно триеры стали самыми быстроходными из военных судов, но кое-какое представление о подобных вещах имел.

— Бирема быстрее любого пентеконтора, — сказал Менедем, — потому что на ней столько же людей, сколько на пентеконторе, зато у нее более короткий и легкий корпус. Гемолии еще меньше и легче… И кормовая часть верхнего ряда весел у них не всегда идет в ход.

— Триеры куда больше двухрядников, — вставил один из портовых бездельников.

Менедем кивнул.

— Верно. Но у них и гребцов гораздо больше, поэтому они не сильно выигрывают в скорости. Правда, благодаря добавочному весу наносят очень мощный удар, когда идут на таран. Вот что нам действительно пригодилось бы, так это судно с конструкцией, как у триеры, быстрое и легкое, как гемолия, и, возможно, со складывающейся мачтой и реем, которые можно было бы опускать на ту часть кормы, где обычно сидят на веслах гребцы верхнего яруса.

Менедем говорил только для того, чтобы слышать собственную болтовню, не ожидая, что в голову ему взбредет что-нибудь очень интересное и умное. Но Кхремий медленно опустил молот и посмотрел на него долгим задумчивым взглядом.

— Клянусь богами, почтеннейший, ты, возможно, выбросил тройную шестерку.

Менедем мысленно повторил то, что только что сказал, и тихо присвистнул.

— Мы и вправду смогли бы построить такие суда, если бы захотели, верно? — спросил он.

— Могли бы. Без сомнений. И наверное, мы должны это сделать, — ответил Кхремий. — Такие суда будут ходить быстро, как вареная спаржа по пищеводу. И они будут такими большими и с такой мощной командой, что смогут раздавить гемолию, как жука.

— Такое судно было бы чем-то вроде гемолии — гемолии-переростка, — продолжил Менедем. — Гемолии, переделанной из триеры. Его можно было бы назвать… — Он поискал слово, а когда нашел, усомнился, что оно существует в языке эллинов. И все-таки слово показалось ему подходящим, поэтому Менедем сказал: — Его можно было бы назвать тригемолией.

Существовало такое слово или нет, оно прекрасно подошло, и Кхремий, кивнув, взволнованно проговорил:

— Когда я закрываю глаза, я просто вижу это судно. Вот оно, спущено на воду, невероятно быстрое — быстрое, как дельфин, быстрое, как сокол. Тригемолия.

Он произнес это название с большей готовностью, чем Менедем.

— Ты должен поговорить с навархами, господин, — заявил плотник. — Пусть меня заберут эринии, если не так! Флотилия подобных судов могла бы заставить самую многочисленную шайку пиратов пожалеть, что они выбрали такое ремесло.

— Ты думаешь? — спросил Менедем.

Но он тоже мысленным взором видел тригемолию — как она скользит по глади Эгейского моря, быстрая и смертельно опасная, словно барракуда.

Кхремий показал на северо-запад, в сторону Военной гавани.

— Я очень удивлюсь, если ты не найдешь одного из навархов там, под навесами. И, клянусь богами, думаю, навархам обязательно надо услышать о твоей идее.

— А ты со мной пойдешь? — Менедем внезапно ощутил приступ застенчивости, что случалось с ним нечасто. — В конце концов, ты один из тех, кому придется строить тригемолию, если такому вообще суждено сбыться.

Плотник засунул молот за пояс, как воин мог бы привесить к поясу меч.

— Пошли.

Навесы для судов в Военной гавани вытянулись рядами: большие и широкие для пятиярусников, с помощью которых Родос защищался против военных судов других полисов; навесы поменьше — для триер, охотившихся за пиратами. Когда суда не были ни в патруле, ни в походе, военные галеры вытаскивали из воды, чтобы корпуса их остались сухими, легкими и быстрыми.

Несколько стражников расхаживали взад-вперед рядом с навесами, и когда Менедем и Кхремий подошли к одному из воинов и задали вопрос, часовой кивнул, отчего его пурпурный плюмаж дрогнул и заколыхался.

— Да, наварх Эвдем только что прошел вон под тот навес. — Стражник указал копьем. — У «Свободы» поврежден ахтерштевень, и Эвдем хочет убедиться, что все как следует починят.

Под навесом, где стоял пятиярусник, Менедему понадобилось несколько биений сердца, чтобы глаза его привыкли к полумраку, и он услышал голос Эвдема раньше, чем заметил наварха на палубе военной галеры.

— Ты и вправду думаешь, что на сей раз с судном все в порядке? — спрашивал тот плотника.

— Да, господин, я в этом уверен, — ответил плотник.

— Хорошо. Надеюсь, так и будет, — сказал Эвдем. — Поломки случаются, в этом нет ничего страшного. Но починить повреждение только с третьей попытки? Это стыд и позор!

Тут он заметил у входа Менедема и Кхремия и, возвысив голос, окликнул их:

— Радуйтесь, оба! Чего вам?

Мгновение Менедем не знал, что ответить. «Давай же, дурак! — сказал он себе. — У тебя есть что продать! Это то же самое, что торговать на агоре».

Эта мысль помогла ему взять себя в руки.

— Господин, у меня есть одна идея, которая может тебя заинтересовать, — ответил он.

— Хорошая идея, адмирал, — добавил Кхремий.

— Это ты, Кхремий? — Эвдем не узнал Менедема по голосу, зато плотника он сразу узнал. — Боги не обидели тебя здравым смыслом, поэтому если ты говоришь, что парня стоит выслушать, я выслушаю.

Он спустился по крутому трапу «Свободы» и быстро подошел к Менедему и Кхремию: Менедем понял, что Эвдем все делает быстро. Наварху было лет сорок, у него были седеющая борода, длинный нос и твердый, пытливый взгляд.

— А, сын Филодема, — сказал он негромко, узнав наконец Менедема. — Хорошо… Во всяком случае, ты немного разбираешься в судах. Рассказывай, что у тебя за идея.