Странник. Зима Мира - Пол Андерсон

В поле зрения возник берег. Он активировал детектор и начал планировать. Индикаторная лампа вспыхнула зеленым — есть контакт. Он поднял самолет повыше, до трех километров. Частично это было вызвано тем, что он должен был сконцентрироваться на мозговом контакте и ему нужно было достаточно пространства, чтобы не совершить ошибки при пилотировании; частично — для того чтобы держаться вне пределов видимости и слышимости для туземцев, чтобы его присутствие не влияло на их действия. Установив контакт, он приладил себе на голову приемный шлем — он весил не слишком много — и включил его. Передающий, усиливающий, трансформирующий, смешивающий события жизни Эракоума с его собственными, как и нервную систему.

Никоим образом он не запрашивал сознание дромида. Передача и трансляция были отнюдь не примитивными. Всю свою сознательную жизнь он проводил в попытках добиться возникновения удовлетворительного чувства товарищества с существами иных видов, после долгого терпеливого общения с отдельными индивидуумами обоих видов он едва только начал интерпретировать информацию, которую собирал. Скорость мыслительных процессов туземцев не столько помогала — из-за повторов — сколько была дополнительной помехой. Используя грубую аналогию, представьте себе, что пытаетесь уследить за быстрым и почти неслышимым разговором, пропуская множество слов, на языке, которым вы не вполне владеете. В самом деле, ничто из того, что воспринимал Хью, являлось не словесным, а зрительным, звуковым комплексом чувств, включая внутренние, вроде чувства равновесия и голода, и смутные намеки на чувства, которыми, как думал Хью, он не обладал.

Он видел проносящуюся под ним землю, кустарники, склоны, звезды и луны поверх острых горных кряжей; он ощущал их разнящиеся контуры и строение, как стопы при ходьбе; он слышал их многочисленные глухие шумы; чуял их богатство; впечатлений было множество, большей частью слабые и мимолетные, но отдельные, самые сильные и могучие, отрывали его от себя, бросая вниз на землю к одиночеству находящегося там, внизу, существа.

Самой ясной эмоцией, поскольку его гланды таким образом стимулировались, была решимость. Эракоум там, снаружи, охотилась на Летуна.

Будет долгая ночь, вполне возможно, мучительная. Хью подумал, что ему нужно хоть чуть-чуть поспать. Люди никогда не отходили от древних ритмов Земли. Дромиды спали немного; аураниды становились же… грезящими наяву?., созерцающими?

Как это часто бывало раньше, мельком спросил он себя, на что же похожа связь Ян с ее туземкой. Они никогда не были в состоянии описать их разделение друг от друга.

Поднявшись на холмы, Рой А’и’ача обнаружил замечательный урожай звезднокрылых. На этих высотах менее густо росли леса, чем в низинах, что было хорошо, поскольку эта полная оптимизма добыча никогда не взлетает далеко ввысь, а внизу, в лесной кроне, Народ был уязвим перед атакой Зверей. Тут было вполне достаточно открытой местности, покрытой торфом вместе с разбросанными валунами среди темнеющего леса. Узкий овраг пересекал самую большую из этих прогалин, прореха на границе тьмы.

Напоминая бесконечный поток искр, звезднокрылые танцевали, стремительно носились, петляли и невозможно было их подсчитать, что означало, что никто не спасется в экстазе их спаривания, когда Народ начнет поедать их. Несмотря на слабость, А’и’ач мог сопротивляться, как и любой другой. Но он все же удержался от поспешного выпуска газа для спуска вниз, как поступали многие. Это замедлило бы подъем. Вместо этого он сжал свой шар и начал опускаться, позволяя ему слегка наполняться, как того требовала изменяющаяся плотность воздуха. Для передвижения он не выпускал газ. Он в ритм ветру ритмично качал воздух через свой сифон, делая развороты на низкой скорости. А’и’ач увидел, как копье пронзило шар, соседний с ним. Хлынула кровь, зашипел газ, вырываясь наружу, и, как оторванный листочек, съежившийся шар рухнул вниз. Усики еще корчились, когда Зверь набросился на него, разрывая когтями пополам.

В этой давке и хаосе он не мог знать, сколько еще погибло. Намного больше бежало, поднявшись выше пределов достижимости метательных средств. Те, у кого было оружие, начали бросать свои камни и ю-суки. Хотя вряд ли, чтобы кто-то убил даже одного Зверя.

А’и’ач расслабил мышцы в своем шаре и тут же стрелой вознесся вверх. В безопасности он мог присоединиться к остальному Рою и отправиться на поиски другого места для возобновления празднества. Но ярость и печаль были слишком сильны. Отдаленная часть его удивилась этому — Народ не сильно беспокоила смерть отдельной Личности. Та штуковина, что была на нем, каким-то образом шептала загадки…

И у него был нож!

Безрассудно выпустив газ, он развернулся и ринулся вниз.

Большая часть Зверей скрылась в лесу. Но несколько осталось, пожирая убитых. Он начал кружить над высоткой почти на границе благоразумия, выискивая свой шанс. Поскольку он не мог падать как скала, он должен был сделать вид, что атакует одного, а затем быстро наброситься на другого, нанести удар, взмыть вверх и вновь наброситься.

В его сторону ударил тусклый луч света. Он исходил с головы Зверя, появившегося из тени, приостановившегося и взиравшего вверх.

Его воля была направлена прямо на А’и’ача. Это было чудовище, находившееся в такой же, как и он, связи с людьми. Если ввиду этого у него уже был нож, что же могло тогда быть у этого существа, что же оно могло получить, чтобы причинить ему больший вред? Если ничего более, то убийство его должно шокировать его спутников и заставить задуматься относительно их убийственной жестокости.

А’и’ач бросился сражаться. А над ним счастливо танцевали и спаривались звезднокрылые.

Яннике пришлось с час провести в поисках, прежде чем она установила контакт. Ауранид не могла гарантировать, что будет на том же месте в нужное время. Когда она укрепляла передатчик на нем, просто пришло сообщение что его группа в данное время находится в окрестностях горы Мак-Дональд. Она полетела туда и бросилась в сгущающуюся темноту, пока ее индикатор не зажегся зеленым светом. Установив связь, она поднялась на высоту трех километров и установила автопилот на совершение медленных кружений. Время от времени, пока предмет ее исследования продвигался на северо-восток, она перемещалась к центру своего пути.

Сама же она занималась попытками связи с ауранидом. Конечно, стать им полностью невозможно, но при этом она училась тому, что никогда бы не пришло к ней, используй она только слова языка. Ответы на такие вопросы, задать которые она сама никогда не додумалась бы. Родственники, вера, музыка, поэзия, воздушный балет — она не смогла бы узнать, для чего они нужны, наблюдая за этим со стороны. Дальше, в глубине самой себя, чувства более смутные, но и более мощные… ни о чем подобном она не смогла бы написать в своих научных отчетах; чувство восхищения, желания, ветра, сияния, запахов, облаков, дождя, огромных расстояний, чувство того, что должны были ощущать жители Рая. Не совершенных, нет — несколько таинственных проблесков, которые трудно впоследствии припомнить; и все же забирающих ее вне себя в новый мир, озаренный чудом.