Тирант Белый - Жуанот Мартурель

Эстефания не могла догадаться, что бы значили слова Принцессы. Она больше ничего не сказала своей сеньоре и, по обыкновению, легла рядом с ней.

Всю ночь Принцессе не спалось, она лишь плакала и стенала. Утром она встала совершенно больной от бессонницы, однако через силу пошла к мессе.

Когда Тирант узнал о болезни Принцессы, а Эстефания сообщила ему о том, как она плакала и терзалась всю ночь, то он никак не мог догадаться, по какой причине Принцесса так огорчилась. Тогда он подошел к Принцессе и со смиренным поклоном начал проникновенным голосом говорить следующее.

Глава 217

Пробуждающие жалость речи опечаливают слушателей, особливо тех, кто сильно любит. И кажется мне, что ни о чем не могу я больше думать, кроме вашей беды. О, если бы вы, ваше высочество, оказали мне великую милость и поделились мучительным вашим горем или хотя бы рассказали о причине, заставляющей вас горько сетовать, душа моя обрела бы в этой жизни райское блаженство. Говорю вам об этом, ибо вижу по вашему лицу, что вы страдаете, и уверен, что вы ни в чем не повинны. И если не хотите вы моей смерти, то, умоляю вас, улыбнитесь и не пренебрегайте моим участием. Ведь даже если вы не надеетесь, что я найду верный способ избавить вас от страданий, не может быть, чтобы не принес я хоть какой-нибудь пользы вашему высочеству. И, оставив в стороне пространные речи, на которые, как я вижу, нет теперь у меня времени, скажу лишь кратко о величайшем огорчении, переполняющем мое сердце от того, что не могу я беспрерывно созерцать вашу необыкновенную красоту. А посему я немало доволен тем, что Его Величество Император отложил мой отъезд в лагерь.

Произнеся сии слова, Тирант не мог сдержать слез[534], но, увидев, что Принцессе они неприятны, сказал:

Дабы не досаждать вам, ваше высочество, я, хоть и стоит мне это большого труда, умерю свои страсти, которые терзают мою душу так сильно, что она готова скорее вырваться из плена, оставив измученное тело, нежели влачить столь бедственное существование. А коли мои исполненные муки речи докучают вам, сеньора, я постараюсь так служить вашему высочеству, чтобы моя любовь заставила вас забыть о неприязни, каковую нынче вы мне выказываете, словно радуясь моим мучениям и не желая дозволить мне хотя бы коснуться вашей одежды. Разве такой награды должен я ожидать за мое благожелательство? Но коли так, я расстанусь с жизнью, дабы сохранить свое достоинство, тем более что вы снова обладаете короной Греческой империи благодаря моим стараниям, которые, хотя и не оценены по достоинству вами, навсегда сохранятся в памяти людей.

Тирант не в силах был более говорить из-за сильных страданий, а Принцесса тихим голосом сказала следующее.

Глава 218

На твою просьбу я хочу ответить как можно короче, ибо настолько она бесцеремонна, что язык мой с трудом найдет нужные слова для ответа. На лице же моем нет и следа красоты, но лишь страх и стыд, так что ты не сможешь теперь не признать во мне уродства, а стало быть, и изъяна. И дабы узнал ты, каковы мои терпение и смирение, не желаю я более с тобой вступать в спор. Ведь от бесконечных страданий и недугов, порождаемых несчастьем, терплю я ужасные мучения. Видно, так и проведу я всю свою безрадостную жизнь с великой мукой в груди. Но не думай, будто так легко человеку скрывать свою боль, потому как ежели измучены мы горем, то великое утешение находим, когда можем поплакать и повздыхать вместе с верным наперсником. И мне нынче дорого то, что тебе, как я надеюсь, тоже полюбится в будущем.

Больше ничего не смогла она прибавить, ибо пришли в комнату лекари вместе с Императрицей. Тирант распрощался и ушел к себе в покои, ни на мгновение не переставая размышлять о том, что сказала ему Принцесса. И впал он в столь глубокое раздумье, что не ел и не желал выходить из своей комнаты, так что коннетабль наконец отправился во дворец и долго беседовал с Эстефанией и Усладой-Моей-Жизни. И поведал он им про глубокие размышления Тиранта о том, что высказала ему Принцесса.

Чем можем мы пособить ему в его большом горе, — спросила Эстефания, — коли по ночам Вдова портит все, чего добиваюсь я днем? Ведь поначалу Принцесса желала, чтобы денно и нощно только и говорили с ней о Тиранте и о том, как обстоят дела с его любовью, теперь же — наоборот: стоит лишь заикнуться о нем, как она надевает на себя покров стыдливости и чести. А ведь та девица, у которой не хватает решимости и смекалки в любовных делах, плохо и с большим трудом отдается своему чувству. Вдова же хорошо разбирается в любви, ибо сама ее познала, и, выдавая себя за искушенную в сем искусстве, морочит Принцессе голову. Ведь все любящие — слепы, они не боятся потерять честь и ни во что не ставят подобные заботы. И потому, коли не Вдова, я бы не один, а сто раз провела Тиранта в спальню Принцессы, хочет она того или нет, как в ту самую ночь в замке сеньора де Малвеи. Но теперь, покуда меня еще не лишили свободы, я пошепчусь с ней о Тиранте, пользуясь правом подруги выразить ей свое участие.

Закончив беседу, вошли они в покои Принцессы, как раз когда та беседовала с Заскучавшей Вдовой, и поэтому не смогли с ней переговорить. Эстефания поняла, что сие окажется совсем некстати. Император же, узнав, что коннетабль во дворце, решил, что и Тирант должен непременно быть вместе с ним. А поскольку собирались они держать совет, Император приказал позвать их и сказал:

Пойдемте к Кармезине и проведаем ее, ибо сегодня ей целый день нездоровится.

Коннетабль направился первым, затем шли Эстефания с Тирантом, а за ними —

все состоявшие в совете Императора и пожелавшие пойти к Принцессе. Они застали ее играющей в карты со Вдовой, в углу комнаты. Император сел подле Принцессы, справляясь о ее здоровье. Она же немедленно ему отвечала:

Сеньор, едва я вижу вас, как недуг меня отпускает... — И, обратив взор к Тиранту, принялась улыбаться.

Императору было очень приятно услышать слова Кармезины, а еще больше — увидеть ее в столь хорошем настроении. Они о многом говорили, и Принцесса охотно отвечала на все, что говорил ей Тирант: ведь Заскучавшая Вдова посоветовала Принцессе быть приветливой с Тирантом, но не так, как она делала обычно вначале, а попросту как с остальными.

А на самом деле Вдова вовсе не хотела, чтобы Тирант уехал к себе домой, но надеялась, что он потеряет всякую надежду на любовь Принцессы, видя ее отпор, и полюбит ее саму. Вот почему с жестоким коварством и наговорила она столько плохого Принцессе и причинила всем множество страданий.

Когда почти стемнело, Император и его люди разошлись.

Он беспокоился, ибо назавтра все должны были отправиться в лагерь. Тирант и все прочие завершали последние приготовления. А Эстефания, беседуя этой ночью с Принцессой, заговорила с ней о Тиранте. Принцесса же ее перебила:

Замолчи, Эстефания, и не докучай мне этим больше! Ни одному святому, заслужившему высокое место в раю, нет дела до того, что ты болтаешь о наших горестях, — ведь нам воздастся за наши дела, только если мы будем жить добродетельно. Ибо у тех, кто притворяется, что любит, далеко не золотой характер, который нравится всем на свете — людям великим и простым, богатым и бедным; и далеко не все они одинаковы, ибо есть среди них особо склонные бросать слова на ветер. И если бы я только рассказала тебе обо всех выдающихся деяниях Тиранта, то ты бы поняла, что он рыцарь — только когда не нужно сражаться. Но я лучше буду хранить молчание, до тех пор пока враждебная фортуна не позволит мне наконец его нарушить. Что же до тебя, то выходит так, будто ты хочешь подвергнуть меня опасности. А потому лучше нам пойти спать, а тебе — не бередить мою рану.

Эстефания хотела было все же поговорить с Принцессой, но та никак не соглашалась. Кармезина ушла, а недоумевающая Эстефания погрузилась в глубокие размышления.

Прошло два или три дня, а Принцесса продолжала быть любезной со всеми рыцарями, в том числе и с Тирантом, зная, что они вот-вот должны были уехать. И в присутствии Императора она сказала:

Сеньор, перед вами Тирант, ваш доблестный Маршал. Я надеюсь, что вскоре он поступит с султаном так же, как с Великим Караманем, с верховным владыкой Индии и с королем Египта. Ведь даже если бы весь мир вышел на бой с ним, он один завоевал бы честь и славу для тех, кто пойдет сражаться вместе с ним. Сей непобедимый воин достоин высшей награды, ибо во всех битвах он вел себя отважно и бесстрашно, смиренно служа Вашему Величеству.

Тогда Император обратился к Тиранту и сказал:

Доблестный Маршал, я премного благодарен вам за то, что вы оправдали мое доверие, и прошу, чтобы и впредь вы действовали столь же мужественно, потому как глубоко верю в вас. Да поможет мне Господь отблагодарить вас по заслугам.