Мечом раздвину рубежи - Андрей Серба

– Хорошо, ты получишь две тысячи монет,– согласился Василий, еще раз отметив про себя практичность Фулнера.– Конные центурии уже ждут тебя, их командирам приказано беспрекословно тебе подчиняться. С тобой поскачет и один болгарин, который должен передать кмету Младану мою грамоту. Защитишь его в дороге от русов, а на обратном пути из замка проводишь до наших передовых постов на перевалах. Ступай, и да помогут тебе боги викингов.

Лицо воеводы Бориса было спокойно и невозмутимо, хотя самого Бориса распирало от любопытства. Утром в замке его разыскал один из отправленных за отрядом тысяцкого Микулы лазутчиков и сообщил, что привез от спафария Василия грамоту кмету. Ее содержания гонец не знал, а сломать печать, чтобы первому прочитать пергамент, воевода не решился. Подробно расспросив лазутчика о событиях, свидетелем которых тому довелось стать в византийском лагере, Борис велел передать грамоту кмету. Весь день воевода ходил как на иголках, не сводя ждущих глаз с окон горницы Младана, но только сейчас, уже под вечер, получил приглашение кмета явиться к нему для важного разговора.

– Воевода,– тихо начал Младан, сидя в кресле у горевшего треножника со свечами,– сегодня утром гонец доставил мне грамоту от ромейского спафария, командующего войсками империи на болгарском побережье. Прочти ее.

Трясущимися от нетерпения пальцами Борис взял пергамент, развернул, быстро пробежал глазами. Грамота, как все подобные византийские послания, была написана длинно и витиевато, однако воевода давно научился отделять в них зерна от плевел, а потому сразу проник в ее истинный смысл.

– Что молвишь, воевода? – поинтересовался Младан, не спускавший с Бориса во время чтения глаз.– Кажется, спа-фарий не особенно нам с тобой доверяет?

Борис изобразил на лице глубокое раздумье, неопределенно пожал плечами.

– Спафарий пишет, что, как настоящий брат по вере, заботится о благополучии твоей семьи. Может, он на самом деле хочет добра, кмет? Ведь в горах столько русов, а в замке всего сотня дружинников. Действительно, может случиться всякое.

Младан грустно улыбнулся:

– Знаю я подобных братьев по вере. Спафарий просто не верит мне и хочет иметь мою семью в качестве заложников. Не дай Бог тогда чем-либо не угодить ему! Он живо явит мне свою братскую христианскую заботу и доброту.

– Но ты можешь не посылать к нему близких,– возразил Борис.– Спафарий ведь не приказывает тебе делать это, а только предлагает защиту от высадившихся на сушу русов,– осторожно добавил он.

– Если я не воспользуюсь его так называемым приглашением, он заподозрит во мне самые черные замыслы. Не знаю, насколько далеки от моего замка русы, но ромейские когорты стоят на перевалах меньше чем в одном переходе от нашей горницы. Этой грамотой спафарий предъявил мне ультиматум: либо я отдаю в его руки свою семью и оказываюсь всецело в его власти, либо, в случае отказа, он объявляет меня врагом империи и постарается уничтожить раньше, чем воевода Любен соберет полностью дружину и сможет прийти мне на помощь, Вот что, Борис, кроется за этим предложением ромейского брата, христианина Василия.

Борис склонил голову набок, хитро прищурился.

– Может, он и прав, кмет? Все знают тебя как сторонника Руси и недруга империи. Неудивительно, что спафарий решил получить веские доказательства твоего расположения к нему.

Кмет тяжело вздохнул, встал с кресла, подошел к окну.

– Ты прав, воевода. Как бывший воин, я хорошо понимаю спафария: кому хочется иметь у себя за спиной ненадежного союзника? И потому я принял нелегкое для себя решение. Подойди сюда.

Борис приблизился к окну и увидел во дворе замка пять повозок, в которые дружинники грузили сундуки, всевозможный домашний скарб, бочонки и корчаги с питьем, мешки и корзины с едой. Возле передней повозки Борис в полутьме смог рассмотреть одетую в черное платье жену кмета, рядом с которой молодая, крепкая нянька держала на руках маленькую дочь Младана.

– Я отправляю семью к спафарию,– дрогнувшим голосом сказал кмет.– Может, под его защитой она на самом деле будет в большей безопасности, чем в этих горах. Хочу, воевода, чтобы ее проводил к ромеям лично ты. Гонец, доставивший послание, сказал, что его ждут две ромейские конные сотни, которые должны сопровождать его обратно к перевалам. Возьми половину оставшихся в замке воинов и передай мою семью этим ромеям. С ней я отправляю также самое ценное имущество, которое может пригодиться жене и дочери в случае какого-либо несчастья со мной… Спафарий Василий желает иметь доказательства моей любви к империи, пусть получит их,– с непонятной Борису мрачной усмешкой закончил Младан.

Акрит легко соскочил с дерева на землю, пружинисто выпрямился. Поправил сползшую на глаза каску, подскочил к Фулнеру:

– Русы, господин!

Викинг, безмятежно дремавший в тени орешника, встрепенулся, вскочил на ноги.

– Сколько?

– Десять русов и проводник-болгарин.

– Куда скачут?

– В сторону замка кмета.

– Я сам хочу взглянуть на них. Помоги мне.

Акрит помог Фулнеру взобраться на нижнюю ветвь дерева, с которого только что спрыгнул, после чего викинг без особых затруднений добрался до вершины. На дереве он пробыл недолго, и когда снова очутился на земле, вид у него был явно озадаченный.

– Что прикажешь делать, господин? – спросил старший из акритов. – Где встретим русов и сколько будем брать живыми?

– Помолчи, ромей! – зло оборвал его Фулнер.– Лучше назови самых метких у тебя стрелков.

– Я и Гавриил.

– Оба будете стрелять в руса, которого я укажу. Один пусть попадет ему в ногу, другой – в плечо. Только в эти места и никуда больше. Хорошо понял меня?

– Да, господин. Что делать с остальными русами и болгарином?

– Они мне не нужны, а потому пусть сгинут под стрелами. Но учти, что ни один из них не должен уйти отсюда живым.

– Может, двух-трех взять в плен? – предложил старший из акритов.– Вдруг кто-нибудь из русов да развяжет язык?

Не будь с ними варяга, акрит так и поступил бы. Однако старшим над всем византийским отрядом был назначен именно этот викинг, вчерашний раб, заслуживший чем-то благосклонность самого спафария Василия. Ему были подчинены даже двое опытных, заслуженных центурионов, а потому ему, простому начальнику десятка акритов, сам Бог велел повиноваться варягу и не навлекать на себя его гнев. Поскольку бывший раб не имел ни военного, ни придворного звания, так почитаемых в византийской армии, старший из акритов и обращался к нему со всей возможной в таких случаях почтительностью – «господин».

В ответ Фулнер указал византийцу на сухое, с искривленным стволом дерево, на ветвях которого головами вниз висели несколько обнаженных по пояс болгар. Их спины были исполосованы плетьми, на груди и шеях еще дымились раны от каленого железа, с щиколоток бахромой свисали лоскуты содранной кожи.

– Взгляни на этих болгар, скакавших по каким-то делам в замок. Разве услышали мы от них хоть одно слово? – спросил у старшего из акритов Фулнер.– Я хорошо изучил русов и уверен, что они будут молчать так же, как эти пленные болгары. Но с русами нам может повезти: я знаю их командира, поэтому у меня появилась забавная мысль. Слушай…

Фулнер наклонился к уху собеседника, начал быстро излагать пришедший ему в голову план. Когда он замолчал, старший из акритов восхищенно щелкнул языком:

– Господин, ты хитер, как сто самых старых константинопольских иудеев.

Фулнер довольно осклабился, дружески хлопнул византийца по плечу:

– Распредели солдат по местам и растолкуй, что каждому надлежит делать и в кого стрелять. Помни: что бы ни случилось, указанный мной рус в плаще должен получить только две стрелы – одну в плечо, другую в ногу…

Маленький конный отряд русичей вырвался из-за поворота горной дороги. Взбираясь на крутой подъем, замедлил ход. Тотчас из-за кустов и камней, обступивших обочину дороги, брызнули стрелы. Четверо всадников сразу упали на землю. Скакавший впереди отрада рядом с болгарином-проводником русич в алом плаще пошатнулся в седле: из его плеча и ноги торчали две глубоко вонзившиеся в тело стрелы. В следующее мгновение луки появились и в руках скакавших, но из-за кустов выпорхнула следующая стая стрел, и все уцелевшие русичи повалились из седел. Лишь всадник в алом плаще, соскочив с коня, успел скрыться среди деревьев. Фулнер, прятавшийся за большим валуном с луком в руках, проводил глазами припадавшего на одну ногу русича, весело подмигнул стоявшему рядом старшему акриту:

– Начало неплохое. Теперь главное – не упустить подстреленного руса-беглеца.

За раненым русичем в алом плаще пошли четверо: Фулнер со старшим акритом и двумя его подчиненными. Викинг за долгую бродячую жизнь научился чувствовать себя одинаково хорошо в любой обстановке: на суше и в воде, в лесу и в болоте, в горах и в пустыне. Акриты, проведшие значительную часть жизни в горах, научились передвигаться по ним не хуже диких коз, поэтому четверка преследователей бесшумно и незаметно двигалась за жертвой. Тем более что для этого не требовалось особого умения или наблюдательности: текущая из ран русича кровь оставляла на земле довольно-таки заметный след. Фулнер знал свое дело: рана в ноге не давала беглецу возможности быстро идти, стрела в плече пока затрудняла ему использование при ходьбе поднятой с горного склона толстой палки, а в критической ситуации могла помешать действовать в бою оружием.