Скриптер - Сергей Соболев

Павел Алексеевич мгновенно открыл форму для сообщения и скопировал – в прикрепленные файлы – туда фрагменты этой уникальной карты Вечного города времен Гая Мария и Луция Корнелия Суллы, а также те пометы, которые им были обнаружены. Он также прикрепил к этому письму файл с кэшированной страницей табло с указанием на точную дату события.

Теперь, даже если с ним что-то случится, – в ближайшие час или два, к примеру – Логинов, получив данное сообщение, будет располагать пусть и неполной, но все же крайне необходимой для его миссии информацией.

Дэну Логинову очень, очень пригодятся эти сведения, добытые с таким трудом. Если, конечно, ему, этому молодому парню, начинающему стажеру Московской редакции, удастся туда проникнуть. Памятуя о том, что окно возможностей по теме «черного ящика» может закрыться в любой момент, Редактор составил это сообщение с максимально возможной скоростью.

Выставил время отправления письма Логинову с автоматическим извещением.

У Логинова и его спутников, если он окажется там, будут в запасе ровно сутки – двадцать четыре часа и ни минутой, даже ни секундой больше.

Точно так же это будет выглядеть применительно к местному времени. Лишь в течение суток, а именно, с пяти утра восьмого и до пяти утра девятого мая, можно будет либо удалить событийный файл «Черный ящик» – и не дать ему актуализироваться – либо внести в него редакционную правку, сделав эту «закладку», по меньшей мере, неопасной.

– Хранитель, я отправляю Логинову файл с материалами?.. Начало событий – пять утра нынешних суток. И у него будет в запасе двадцать четыре часа!

– Добро, Павел Алексеевич. Отправляйте сообщение Логинову.

Редактор отправил «мэссидж» с файлами на служебную почту молодого коллеги. Сам он по-прежнему стоит лицом к экрану и спиной к устремленному на него – и на стену перед ним – «всевидящему глазу», или Оку Ра. Он ощущает на себе этот нечеловеческий – всепроникающий и всевидящий – взгляд каждую секунду, каждое из мгновений, проведенных им в служебной рубке Ближней дачи.

Ну что ж… Остается последнее, что он может сделать, последнее, что еще можно попытаться выяснить касательно природы этого проклятого «черного ящика».

У его нынешнего телохранителя и водителя Николая зрение, как установил Окулист, составляет плюс-минус двадцать четыре. В данном случае цифра «двадцать четыре» означает не количество часов в сутках и не размер шрифта на таблице для проверки остроты зрения, поскольку видов шрифта на стандартных таблицах Сивцева и Головина всего двенадцать, но показания в месячном исчислении.

У Валерия Сотника острота зрения, как показала проверка, составляет «две тысячи сто». И это уже не месяцы, как в случае с Николаем, но годы.

Знающим людям давно известно, что зрение в каналах измеряется иначе, чем в том пространственно-временном континиуме, в котором существует обычный хомо сапиенс.

Если обычного человека – а такие эксперименты и просто несчастные случаи имели место в прошлом – переместить во временной канал, иначе говоря, отправить его путешествовать во времени, то, как минимум, он лишится зрения, поскольку нет ярче в природе света, чем «Божественный Мрак».

Такой человек не только ослепнет, но и гарантированно сойдет с ума; а затем, в очень скором времени, он переместится в Вечное Ничто, туда, где время уже не играет никакой роли.

– Николай, Валерий, приготовьтесь! – скомандовал Редактор. – Попробую сейчас открыть канал… Время – плюс девятнадцать месяцев!

– Я готов! – отозвался Николай.

– Наготове! – подал голос Сотник.

Николай помог Редактору облачиться в куртку. Проверил на ощупь липучки. Затем вернулся на прежнее место у стены; но недолго им уже осталось ждать с Сотником, недолго.

– Плюс девятнадцать месяцев от начальной засечки по временной шкале события «Черный ящик»! Хранитель, я вскрываю «Черный ящик»!

– Действуйте, Павел Алексеевич!

– Часовщик, я приступаю к формированию канала!

– У вас будет ровно час! – подал голос Петр Иммануилович. – Шестьдесят минут по локальному времени!

– Ровно час времени по местному… принято!

– Канал будет доступен для прохождения не более двадцати секунд!..

– Двадцать секунд на проход?! Принято!..

– Это одинаково относится как ко входу в локальный канал, так и к выходу из него!

– Вас понял!

Павел Алексеевич выставил необходимые опции – по времени и по месту.

На экране появилась интерактивная карта Москвы.

Он выбрал на карте точку, в которой они сейчас – втроем – попытаются «десантироваться». Это было хорошо знакомое им всем место: пост № 3 Спецотдела в средней части Вознесенского переулка.

Редактор, действуя обеими «десницами», развернул этот чужой файл. Рубка вновь наполнилась гулом; «глаз», глядевший до этого холодно, бесстрастно, вдруг – как показалось – вначале удивленно моргнул…

Затем «глазное яблоко» быстро поменяло свой цвет – оно потемнело, оно налилось кровью!.. Поверхность экрана почти вся целиком покрылась темными пятнами; он, экран, казалось, плавился, как плавится даже самый твердый материал под воздействием электрической дуги или лазерного луча…

Процесс шел очень быстро; пятна в центре экрана становились все контрастней, выраженней, они увеличивались в размерах, меняя, закрашивая, вытесняя, замещая прежний лазоревый фон.

И вот уже в стене явственно проступили очертания арочного проема!..

Оттуда, из этого темного пространства, повеяло, холодя открытое пока лицо, студеным ветром. Ветром, несущим в себе не столько морозную колючую свежесть, сколько тяжелый запахи гари и еще чего-то неприятного для обоняния!..

Часовщик – он переместился от стола к напольным часам – открыл крышку, подтянул гирьку и отработанным движением запустил маятник.

– Время пошло!..

Стали слышны хлопки или же щелчки; они были частыми, если не сказать, слитными – как будто некто неистово аплодировал в ладоши, как будто сторонние наблюдатели решили вдруг вознаградить Редактора и его коллег овацией!..

– На выход! – хрипло скомандовал Редактор. И повторил только что прозвучавшие слова Часовщика. – Время пошло!..

Глава 8

Спустя 19 месяцев.

8-е декабря.

Битва за Москву.

Сотник махнул в открывшийся в стене темный провал первым!..

Он ощутил – первоначально – некое сопротивление. Это было похоже на то, как словно ты попал в густую паутину, или в рыбацкую сеть. Или же – такое сравнение тоже пришло в голову – в густые переплетенные заросли где-нибудь в джунглях!..

Невольно прикрыв глаза, хотя они и были защищены очками, смахивающими на экипировку горнолыжника, Валерий, что есть сил, ломился сквозь эту упругую, вяжущую руки и ноги преграду!

В крови у него бушевал адреналин; сделав еще одно усилие, он проложил, продавил проход… И тут же, споткнувшись обо что-то, потерял равновесие; растянулся на какой-то скользкой поверхности.

Поначалу он ничего не увидел. Вернее, в окутавшей его со всех сторон темноте не столько были видны, сколь угадывались какие-то тени!..

Звуки стали резче, громче; его тренированный слух легко выделил среди сухих хлопков одиночных выстрелов и автоматных очередей резкий долбящий звук крупнокалиберного пулемета, отдающийся эхом, резонирующий, отбивающийся от каких-то поверхностей или преград…

«Эге!.. Да тут серьезная заруба!..»

Все это, надо сказать, мигом у него пронеслось в голове! Рефлексы сработали раньше, чем он сам успел сообразить, что вокруг него происходит и что именно он должен делать! Выпростал руку из манжеты куртки; нажал кнопку наручного таймера – часы начали отсчитывать время!

Р-раз!.. и вот уже он перекатом ушел чуть в сторону!

Д-два!.. – не подымаясь полностью, во весь рост, привстал на колено.

Т-три!.. – укороченный спецназовский «хеклер», закрепленный на ремне, передвинут на живот… и взят на изготовку!..

Совсем близко от него прозвучал хлопок; звук этот был таков, как будто кто-то проткнул острием иглы обычный воздушный шарик!..

И уже в следующую секунду на том самом месте, откуда Сотник только что убрался, сместившись чуть в сторонку, появились два темных силуэта!..

– Ложись! – прошипел Валерий! – Залегли оба!..

Николай, то ли услышав прозвучавшее предупреждение, то ли сообразив самостоятельно, что следует делать, «уронил» своего подопечного на оледенелую землю! А затем улегся рядышком, сдернув с плеча «хеклер»…

Прошло еще несколько секунд прежде, чем в глазах перестали хороводить цветные пятна, прежде, чем зрение приспособилось к окружающей их темноте.