Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем - Алан Маршалл

у ворот больницы, Поль без особого труда увлек свою спутницу в глубину больничного парка, оставив нас у калитки.

Девушка стала поправлять на мне галстук, и, приняв это за поощрение, я поцеловал ее. Должно быть поняв, как мало я искушен в таких делах, она отшатнулась и произнесла задумчиво:

— Господи ты боже мой!

Я постоял с ней полчаса, поджидая Поля, но потом, испугавшись, что опоздаю на последний трамвай, сказал ей:

— Ну, мне пора; если увидишь Поля, скажи ему, что я ушел.

— Обожди немного, — поспешила она меня удержать. — Я не хочу прийти первой. А то все сразу подумают, что мой кавалер не очень дорожит моим обществом. Если Рина придет раньше, то-то я посмеюсь. Она всегда старается прийти последней, а потом издевается надо мной.

Я дождался Поля.

— А я думал, тебя уже нет, — сказал он.

— Спорю, что и Рина так думала, — самодовольно усмехнулась моя спутница. — Она ведь уже ушла к себе?

— Ушла, — подтвердил Поль.

Полю очень нравилось бывать в обществе девушек, пользовавшихся успехом у других мужчин; и хотя я прекрасно понимал причину — он сильно упал бы в моем мнении, если бы это был единственный критерий, с которым он подходил к ним.

В характере Поля была и другая черта, очень мне нравившаяся: он сочувствовал девушкам, которыми, как ему казалось, пренебрегали мужчины. Еще ни разу не случалось, чтобы на вечеринке он не пригласил потанцевать девушку, одиноко сидевшую у стенки.

— Пойду-ка потанцую с той девчонкой, — говорил он мне, указывая на девушку, изо всех сил старавшуюся принять безразличный вид, когда кавалеры проходили мимо нее. — Пусть не колотит ночью от злости свою подушку.

В кафе мы обычно садились за один и тот же столик. Его обслуживала некрасивая маленькая официантка, на лицо которой горькое одиночество наложило свой след.

Узнав нас поближе, она стала относиться к нам с материнской заботой и однажды даже сказала мне:

— Ты простудишься насмерть, если будешь расхаживать в таком виде. Тебе надо обзавестись свитером.

Она ставила цветы на наш стол, приносила нам бесплатно лишнюю чашку кофе, расспрашивала, как мы живем, и, что самое важное, давала нам понять, что мы самые любимые ее клиенты. Мы узнали, что у нее нет кавалеров и что ее родители живут в Новой Зеландии.

Мы поговорили с Полем и решили в свободный вечер пригласить ее в кино. Это должно было влететь нам в копеечку, поскольку мы намеревались заказать билеты заранее и отвезти ее домой на такси. Мы решили также купить по коробке шоколадных конфет и в антракте одновременно преподнести ей; условились мы, что ухаживать за ней будем на пару.

Целую неделю мы копили деньги и отправились в кафе счастливые и довольные своим планом; пригласить ее от нашего имени должен был Поль, недаром язык у него был лучше подвешен. Мы сели за свой столик, и она подошла к нам с вазой цветов, куда более красивых, чем те, что уже стояли.

— Эти цветы лучше, — сказала она, меняя вазу. — Мне они очень нравятся, а вам?

Мы выразили свое восхищение и поблагодарили ее за то, что она приберегла цветы для нас. Затем Поль сказал:

— Алан и я — мы хотели бы вас как-нибудь пригласить в кино. Вы пойдете с нами?

С минуту она не могла проронить ни слова. А вдруг это шутка? Ей, вероятно, еще никогда не приходилось слышать, чтобы два молодых человека приглашали в кино одну девушку, и она не поверила своим ушам.

— Что? — воскликнула она.

— Мы хотим пригласить вас в кино, — повторил Поль.

Она занялась скатертью, обдумывая ответ.

— Вы оба? Почему?

— Потому что вы нам нравитесь, — произнес я. Она слегка покраснела.

— Хорошо, — сказала она. — Я пойду с удовольствием.

Через несколько дней мы сидели вечером в кино — она между нами. К моему удивлению, она не испытывала ни неловкости, ни робости и разговаривала с нами непринужденно и весело. Но когда мы оба положили ей на колени по коробке конфет, она потеряла дар речи.

Ее волнение словно освободило меня от чувства неполноценности, и я впервые почувствовал себя равным Полю.

Мы отвезли ее домой в такси, проводили до калитки, и на прощание я поцеловал ее в щеку.

— Собственно, сделать это надо было мне, — сказал Поль на обратном пути. — Правильнее было бы. Но я как-то не сообразил. А пока я раскачался ты уже влепил ей поцелуй. Ну, а поцеловать ее после тебя я не хотел — могло показаться, что я с тебя обезьянничаю, ей это было бы неприятно. Поэтому я решил, что не надо. Мне кажется, что так оно лучше. Ты это сделал не просто из вежливости — это было от чистого сердца, и она так и поняла. Во всяком случае, вечер мы провели чертовски хорошо — ничего не скажешь.

«Чертовски хорошо» он проводил каждый вечер. И сейчас, когда мы, сидя на верхней площадке трамвая, неслись против ветра в центр города, он радостно предвкушал еще один такой вечер. Слова, сказанные на прощанье человеком на костылях, вызвали у Поля желание танцевать, дурачиться, веселиться. Ему хотелось поскорее отделаться от неприятного чувства, что он произвел на кого-то не слишком благоприятное впечатление, впечатление человека, с которым скучно.

— Сегодня я гуляю, — сказал он, взмахивая рукой словно крылом. — Мы пойдем не в кафе, а в «Пале» на Сент Кильда. Настроение у меня отличное; давай потанцуем.

Обсуждая предстоящие развлечения, требовавшие от человека сил и здоровья, Поль всегда говорил во множественном числе, — как будто я мог участвовать в них не только духом, но и телом.

«Пале» — был большой танцевальный зал, где каждый вечер собиралась любящая потанцевать молодежь и где молодая женщина могла появиться одна, не рискуя уронить свою репутацию. Это было настоящее охотничье угодье для молодых людей, ищущих знакомства с девушками, и для девушек, видящих в танцах самый краткий и приятный путь к осуществлению своих романтических мечтаний.

У нас с — Полем было свое излюбленное местечко — возле перил, огораживавших большую танцевальную площадку. Находилось это местечко в самом конце площадки, и танцоры, прежде чем пуститься в новый круг, приближались здесь к самым перилам.

Несколько минут мы стояли и рассматривали танцующих. Многих из них я знал по виду. Поль же с большинством постоянных посетительниц уже не раз танцевал. Мне очень нравилось зрелище танцующих людей, а музыка веселила и подбадривала меня. Под ее звуки так легко было вообразить себя танцующим с девушкой, восхитительно легкой и грациозной или же наделенной привлекательными чертами характера.

Но больше всего меня