Трилогия об Игоре Корсакове - Андрей Николаев

— Прошу вас, — девица отступила и плавно повела рукой, — госпожа Флора сейчас вас примет. Позвольте пока предложить вам ознакомится с прейскурантом цен на наши услуги.

— Вы позовите Ларису, а о ценах мы с ней договоримся, — нетерпеливо сказал Корсаков.

— Одну минуту, — казалось ничто не могло вывести девицу из полусонного состояния. Она повернулась к Игорю спиной и величаво скрылась в глубине квартиры.

Корсаков огляделся и одобрительно кивнул — на клиентов потомственной ведуньи Ларисы Мавриной задрапированные черной тканью стены, кованый фонарь вместо люстры и полумрак должны были оказывать соответствующее жилищу гадалки впечатление.

— Господи, наконец-то, — Лариса, распахнув руки для объятий, ворвалась в прихожую. Черное платье ее развивалось, прозрачный шлейф парил за спиной, звезды и полумесяцы на платье переливались и сверкали, — Корсаков, я уж думала, ты забыл. А где Шестоперов?

Корсаков утонул в ее объятьях. Стоявшая позади Ларисы секретарша скромно потупила глаза.

— Госпожа Флора, как это мило. Что вы согласились меня принять, — Корсаков склонился над ее рукой, — правда, я еще не успел ознакомиться с прейкурантом…

— Брось прикалываться, — прервала его Лариса, — Верочка, — она обернулась к секретарше, — прием на сегодня закончен, можешь идти домой.

— Хорошо, — кивнула девица и исчезла в комнате.

— Корсаков, где Шестоперова потерял?

— У Лени небольшие проблемы со здоровьем, — пробормотал Игорь, надеясь, что так и есть и проблемы у Лени небольшие.

— Перепил, что ли?

— Как тебе сказать…

Над ухом ударил гонг, Игорь вздрогнул от неожиданности.

— Верочка, — крикнула Лариса, — скажи, что приема нет.

Секретарша прошла к двери, набросила цепочку и загремела замком. Приоткрыв дверь, она подалась вперед.

В дверь внезапно ударили, секретарша отлетела назад, в щель просунулась рука в перчатке, нащупывая цепочку. Корсаков бросился к двери, налег плечом, пытаясь захлопнуть ее. Завизжала секретарша.

— Звони в милицию, — крикнул Игорь.

Лариса, подобрав подол, метнулась к висящему на стене телефонному аппарату, стилизованному под начало прошлого века. Корсаков налег на дверь, к нему присоединилась визжащая Верочка. Вдвоем им удалось захлопнуть ее. Игорь вытер пот, оглянулся. Лариса лихорадочно вертела диск телефона.

В дверь ударили чем-то тяжелым, она затрещала.

— Какого черта… — Лариса обернулась к Игорю.

— Это за мной, — сказал он.

— Ты что, бандитом стал?

— Долго объяснять. Леню Шестоперова они уже достали. В больнице он.

— А какого хрена ты их ко мне привел? — завопила потомственная ведунья.

— Что я, специально, что ли, — в свою очередь заорал Корсаков.

В дверь снова ударили, затрещал косяк, посыпалась штукатурка.

— Занято, — Лариса в сердцах бросила трубку, — Верка, набирай ноль-два. Иди сюда, Пикассо недоделанный, — она потащила Корсакова на кухню, — здесь черный ход, только он забит. Сможешь открыть?

Корсаков навалился на крашенную зеленой краской дверцу возле мойки. Дверь была хлипкая. Он разбежался от противоположной стены и ударил в дверь плечом. Она слетела с петель, он вывалился в пыльную духоту черного хода и поскакал по ступеням, прыгая через старые чемоданы и детские коляски.

— Корсаков, если мне дверь входную вынесут — сам делать будешь, — крикнула вслед госпожа Флора.

Выскочив на улицу, он бросился вниз по Спартаковской улице и остановился только на площади Разгуляй. Как они смогли его выследить? Впрочем, что теперь об этом думать. Лишь бы у Ларисы все обошлось.

Корсаков остановил частника и попросил отвезти его на Калининский проспект. Пожилой водитель понимающе кивнул.

— Меня тоже коробит от новых названий. Хотя и то сказать: какие же они новые, если уж лет десять как сменили старые? Молодежь и не помнит таких названий: Калининский проспект, площадь Дзержинского. Одних вождей скидываем, других ставим.

Они немного поспорили дорогой, стоит ли переименовывать Ульяновск в Симбирск, а Северодвинск в Молотовск. Сошлись на том, что пошли они все куда подальше, пусть переименовывают хоть что, лишь бы жить нормально можно было.

Корсаков расплатился и вышел возле кинотеатра «Октябрь», осмотрелся. На противоположной стороне проспекта, возле «Метелицы», как всегда тусовался народ. Вечер был теплым, безветренным. Небо было чистое, но о существовании звезд можно было только догадываться — рекламная подсветка погасила их, заменив огнями всех цветов радуги.

По подземному переходу Корсаков перешел проспект и углубился в Арбатские переулки. Большим Афанасьевским он прошел до Сивцева Вражка, дворами добрался до Плотникова переулка, где возле гостиницы его должен был ждать Федоров. Корсаков остановился в тени дома. В начале переулка, возле ресторана «Арбат-Италия», стояли несколько иномарок. Одна из них, «Опель» с затемненными стеклами, почему-то показалась Корсакову подозрительной. Он постоял, всматриваясь, но похоже, что в машине никого не было. Сам переулок был пуст, хотя справа, на Старом Арбате еще бурлила жизнь — оттуда доносилась музыка: пиликала гармошка, кто-то ревел в микрофон под караоке о том, как ему дороги подмосковные вечера, из ресторана доносился утомленный голос Тото Кутуньо. Ярко освещенный Арбат казался отсюда, из темного переулка, светлой рекой, наполненной бодростью и жизнью.

Корсаков вышел из тени и тотчас из подворотни показалась знакомая фигура участкового. Он был в форме, фуражка надвинута на глаза, плащ туго подпоясан. Игорь пошел ему навстречу. "Как на дуэли, — невольно подумалось Корсакову, — «…теперь сходитесь. Хладнокровно, еще не целя два врага походкой чинной тихо, ровно, четыре перешли шага…».

Когда Федоров был совсем рядом отсвет фонаря упал ему на лицо и Корсаков увидел, что участковый отчаянно ему подмигивает. Игорь невольно остановился и разобрал шепот старшего лейтенанта:

— Беги, дурак, беги отсюда. Я думал — ты сообразишь… — Федоров внезапно прыгнул вперед, неловко пытаясь схватить Корсакова за куртку. Совсем рядом оказались его глаза, Игорь ощутил тяжелый водочный перегар, — беги же, идиот! Ну!

Вывернувшись из захвата, Корсаков, развернувшись, ударил Федорова в подбородок. Участковый охнул, отлетел назад, споткнулся о бордюр и грохнулся на асфальт.

Взревел двигатель «Опеля», снопы света залили переулок. Корсаков поднял руку, защищаясь от слепящего света. Машина прыгнула вперед, он едва успел отскочить, почувствовал удар по ноге, не удержавшись, покатился по земле. Под визг тормозов иномарка встала. Корсаков вскочил на ноги и бросился в подворотню. Позади хлопнули дверцы автомобиля.