Утверждение правды - Надежда Попова

Инквизиторы попадались на глаза неизменно. Поначалу оба провожали ее подозревающими взглядами, однажды беседовавший с нею следователь прямо справился о причинах ее перемещений по замку; после четвертого столкновения в одном из коридоров Адельхайда остановила майстера инквизитора и долго, с невыносимо серьезным видом, передавала ему «важные сведения, имеющие несомненное значение для проведения расследования», а именно описание саламандры, которую видели на трибунах перед взрывом и о которой оба следователя наверняка уже слышали не один и не пять раз. При попытке распрощаться инквизитор был ухвачен под локоть и вопрошен о том, почему столь существенная информация совершенно не интересует служителя Конгрегации. Учтиво, но настойчиво вывернув руку из пальцев госпожи фон Рихтхофен, тот коротко поблагодарил за столь рьяную готовность к сотрудничеству и желание помочь следствию, столь же немногословно пояснил, что информацию госпожа фон Рихтхофен излагает в некотором роде известную, однако заверил, что никто не станет возражать, если госпожа фон Рихтхофен и в будущем станет излагать любые ставшие ей ведомыми новости, слухи или собственные подозрения.

Теперь, встречаясь с Адельхайдой в коридорах или сталкиваясь у дверей комнат, господа следователи смотрели на нее с хорошо скрытым раздражением и тщились пройти мимо поскорее, сторонясь любых разговоров. Когда же, проходя через малую залу, она увидела одного из дознавателей беседующим с двумя приятелями наследника, майстер инквизитор ненароком развернулся к ней спиною, дабы избежать даже необходимости приветствовать в очередной раз неугомонную госпожу фон Рихтхофен. Приближенные Фридриха стояли к ней вполоборота, задумчиво глядя один в окно, другой себе под ноги, и ее, видимо, не заметили вовсе, продолжая что-то негромко рассказывать.

Адельхайда приостановилась, глядя в лица юных оболтусов, никогда до сих пор не являвшие иного выражения, кроме легкомыслия и иронии. Рассмотреть все детали мимики из такого положения было невозможно, однако явственно было различимо, что лица обоих серьезны, напряжены и даже словно не похожи сами на себя. Инквизитор что-то спросил, один из оболтусов, нахмурившись, качнул головой, ответив, и замер, когда в поле его зрения попала Адельхайда. Два мгновения оба стояли неподвижно: она — изумленная никогда прежде не виданной тяжестью в этом взгляде, он — напрягшийся, словно перед ним внезапно возникло некое чуждое, враждебное существо…

Когда к Адельхайде обернулся следователь, она уже уходила прочь, ощущая спиной неприятные пристальные взгляды.

Помощница, когда Адельхайда возвратилась в свои покои, обнаружилась сидящей на постели, спустив ноги и поддерживая голову ладонью, будто портовый рабочий после бурной ночи. На вошедшее начальство Лотта взглянула с вялой вымученной улыбкой, неопределенно известив:

— Вот…

— Что-то нужно? — уточнила Адельхайда, торопливо приблизившись, и та осторожно качнула головой:

— Нет, просто пытаюсь вернуться к жизни. Хотела постараться встать… но что-то не ладится.

— О, Господи, — вздохнула она, ухватив помощницу за плечо, и, коротким движением развернув, насильно уложила обратно. — В постель, дуреха. И помолись на досуге в благодарность за спасение. Всего б еще несколько мгновений ты задержалась там, меньше десятка — и какая-нибудь из этих досок снесла бы тебе голову.

— Уже молилась, и не раз, — серьезно откликнулась та, примостив убереженную голову на подушку, и нахмурилась: — Что с тобой? Будто привидение увидела.

— Да, — согласилась Адельхайда, присев на краешек кровати. — Я его и сейчас вижу.

— Я оценила шутку, — без улыбки констатировала помощница, на мгновение утомленно опустив веки. — А все же?

— Сдается мне, приятели нашего принца копают под меня.

Лотта распахнула глаза, глядя на напарницу недоверчиво и с изумлением, уточнив скептически:

— Не поняла. Эти два обалдуя? В каком смысле?

— Сегодня один из наших, прибывших для расследования, допрашивал меня дважды. Причем я убеждена, что между первой и второй нашей беседой он побеседовал с кем-то еще, кто пытался обратить его внимание на мою персону. А минуту назад я видела его говорящим с этими юными бездельниками.

— Наши говорят со всеми, это их работа. Для этого они и прибыли.

— Нет, дело не в том, что следователь с ними говорил, а в том, как они говорили с ним…

Стук в дверь оборвал Адельхайду на полуслове — негромкий, но уверенный и быстрый.

— После объясню, — бросила она на ходу и, выйдя в свою половину покоев, отперла дверь, отступив в сторону, дабы дать гостю войти.

— Вы не спросили кто, — укорил фон Люфтенхаймер, войдя, и она, закрыв дверь за его спиной, пояснила:

— Только вы стучите так, Рупрехт. Что-то произошло, или вам удалось выяснить подробности прежних новостей и событий?

— Не знаю, что вам и сказать, госпожа фон Рихтхофен. Скорее, я хотел поделиться с вами некоторыми опасениями. Для начала — конгрегаты. Один из них говорил со мною дважды.

— Со мной тоже.

— Интересовался, каким образом вы оказались вне трибун?.. — уточнил фон Люфтенхаймер и, не дожидаясь очевидного ответа, кивнул самому себе: — Да. Меня он спрашивал о том же. Я сказал, что в отсутствие отца вы опекаете меня чрезмерно дотошно. Приношу свои извинения, госпожа фон Рихтхофен, но я позволил себе не слишком лестно оценить эту опеку. Он задал мне несколько вопросов о моей покойной матушке, о том, в каком возрасте отец оставил меня в Карлштейне, как я ощущал себя, будучи вне родительского внимания, а напоследок — о том, были ли дети у вас от покойного мужа. Видимо, направить его помыслы в нужное русло все же удалось.

— Так что же вызывает у вас опасение, Рупрехт?

— Не поверите, — скривил губы тот. — Эрвин и Матиас, эти два бездельника.

— И… чем же?

— Сегодня они дважды беседовали с одним из инквизиторов; третий раз я их увидел вот только сию минуту, пока направлялся к вам. Но не это меня настораживает, а то, что они говорили со мною. О вас.

— Вот как, — произнесла Адельхайда неопределенно; тот кивнул:

— Будь вы кем другим, будь иными обстоятельства — и я бы не обратил на сей факт внимания; сейчас все говорят со всеми и обо всех. Однако эти двое цеплялись ко мне уж чрезмерно дотошно, выспрашивая о том, что мне известно о вас — о вашем характере, привычках, близости к Его Величеству, подозрительных словах или поступках… И однажды мне даже показалось, что они пытаются натолкнуть меня на мысль о вашей причастности к произошедшему. В свете этого я даже боюсь предположить, о чем они могут говорить с тем инквизитором. Как вам кажется, госпожа фон Рихтхофен, два оболтуса решили сделать что-то полезное от чистого сердца или?..