Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя - Игорь Синицин

Из сотен миллионов рублей, добывавшихся из фиктивных сотен тысяч тонн хлопка, приписанных к урожаю и якобы переработанных на хлопкоочистительных заводах республики, Рашидов направлял миллионы рублей на взятки партийным и государственным чиновникам в Москву, на приобретение дорогих подарков «нужным» людям в советской столице. В частности, Брежневу на его семидесятилетие глава Узбекистана преподнес самовар, сделанный из чистого золота.

Выше я приводил рассказ моего соседа по пляжу правительственного дома отдыха в Крыму о том, как ежегодно в Ташкенте дарились шубы из драгоценного каракуля женщинам из Семьи генсека. Жена и дочь друга Брежнева, секретаря ЦК и члена политбюро Кириленко, во время поездки в Узбекистан также получили по шубе из особого коричневого каракуля…

Были и другие финансовые ручейки коррупционерам в солнечной республике за «воздух» от сотен тонн несуществующего хлопка, которые текли уже не из бюджета СССР, а прямо от хлопкоперерабатывающих предприятий других регионов Советского Союза. Некоторые хлопкоочистительные фабрики Узбекистана дополняли приписки на бумаге вполне материальными булыжниками в каждой кипе хлопка, которую они отправляли за пределы республики, — для увеличения ее веса. Говорят, в текстильной столице России, городе Иванове, несколько улиц вымощены такими «дарами» узбекских «хлопкоробов»…

Статус второго секретаря ЦК республиканской Компартии, независимо от территории — на западе, юге или востоке СССР, призванного быть контролером положения в партийной организации и в республике, хотя и грозен, но неопределен. Номинально второй секретарь представляет Москву, ему подчинена госбезопасность, декларированы чрезвычайные права. Но на деле стать первым он не может, поскольку в традициях КПСС утверждать первыми секретарями только партийцев из коренного населения. Таким образом, он полностью зависит от первого. Начиная от Хрущева и кончая Горбачевым, любое письмо из республики о нежелании местной элиты иметь вторым секретарем имярек приводило почти автоматически к переводу этого человека в Москву или в другую республику, но без повышения. При вынужденном, льстиво-благосклонном и всепрощающем отношении к местным кадрам роль второго секретаря сводилась к формальной декорации. Поэтому все вторые держали свой рот на замке от Бреста до Владивостока. Они не боролись ни с национализмом, ни с коррупцией.

Единственный государственный орган, который передавал объективную информацию в Москву о действительном положении в республике или крае, был местный Комитет государственной безопасности, который не подчинялся местным властям.

Коррупция и казнокрадство затронули почти всю государственную верхушку Советского Союза, независимо от того, имела она отношение к материальному производству или нет. Я уже писал об одном из председателей правления АПН. Изощренно грабили государство даже некоторые высокопоставленные деятели из Министерства иностранных дел СССР, где, казалось бы, кроме промокашек, и украсть-то было нечего. Но находили.

В коррупции был замешан и сам глава внешнеполитического ведомства, член политбюро ЦК КПСС, суровый и неприступный любимец Сталина Андрей Андреевич Громыко. Он брал «борзыми щенками», как выражался русский сатирик XIX века, от тех, кому покровительствовал в продвижении по службе или в выгодных командировках, но не сам. Вместо него взятки брала его жена Лидия Дмитриевна. Как вспоминал заместитель начальника службы безопасности МИДа полковник Перетрухин, супруга министра «многие десятилетия оказывала серьезное влияние на расстановку дипломатических кадров в министерстве своего мужа. К тому же она была большой любительницей принимать различного рода подношения, особенно при поездках за границу».

Сын перебежчика с самым высоким дипломатическим рангом в СССР — чрезвычайного и полномочного посла, бывшего заместителем генерального секретаря ООН Аркадия Шевченко, — Геннадий, сообщил в газете «Совершенно секретно», что своим назначением в Организацию Объединенных Наций в 1975 году его отец был обязан тому, что жена посла подарила супруге министра А. А. Громыко Лидии Дмитриевне брошь с 56 бриллиантами [19].

Семья Шевченко дружила с семьей министра иностранных дел СССР. Они часто бывали в гостях дома у министра, когда Аркадий, оставаясь самым близким советником Громыко, работал в секретариате министра в паузах между командировками в США, пребывая на Смоленской площади. Шевченки, как свои люди, запросто приезжали на дачу Громыко, устраивали там совместные пиры. Полковник Перетрухин во время следствия по делу Шевченко докладывал Андропову о том, что жена перебежчика Лина, по данным контрразведывательной службы резидентуры КГБ в Нью-Йорке, всегда водила супругу министра, когда она приезжала вместе с Андреем Андреевичем на многодневные сессии Генеральной Ассамблеи ООН, по дорогим магазинам и покупала ей дорогие подарки на деньги своего мужа. В глазах многих высокопоставленных дипломатов Лина считалась подругой Лидии Дмитриевны, несмотря на большую разницу в годах. В те годы Шевченко уже работал на ЦРУ.

В КГБ у Шевченко были какие-то высокопоставленные друзья и покровители, если и не агенты, то сообщники на коррупционной основе. Во всяком случае, когда резидент уже в 1975–1976 годах начал подозревать, что один из трех самых высокопоставленных чиновников СССР в ООН является «кротом», он доложил свои соображения в Центр и прямо назвал фамилию Шевченко. Но из руководимого Крючковым Центра, то есть ПГУ, резидента генерала Дроздова одернули и запретили ему разрабатывать предателя. Резидент наплевал на это указание и продолжал следить за Шевченко. Компрометирующие Шевченко материалы докладывали двум заместителям министра иностранных дел, но они всякий раз вступались за будущего перебежчика. Перед тем как под благовидным предлогом вызвать шифровкой Аркадия Шевченко в Москву, спросили и самого Громыко, кого он подозревает в измене. «Шевченко вне всяких подозрений», — гласил ответ министра. Несмотря на такое заявление, КГБ послал в Нью-Йорк телеграмму заместителю генерального секретаря ООН от СССР, но глупую. В качестве предлога для выезда в Москву в ней называлось совещание, которое не было на самом деле назначено. Шевченко узнал о ложности этого предлога случайно, от одного из прибывших накануне командированных в Нью-Йорк советских дипломатов. Посол запаниковал. В ту же ночь Шевченко бежал из своей квартиры в жилом доме советских дипломатов, и его работа на ЦРУ открылась. Его жену Лину резидентура КГБ быстро вывезла в Советский Союз. Сына, работавшего в Женеве экспертом советской делегации в Комитете по разоружению, под присмотром сотрудника советского представительства, профессионального разведчика, отправили первым же самолетом в Москву, якобы с совершенно секретным пакетом диппочты. Судьба и здесь сыграла злую шутку с Системой. Честного советского парня Геннадия, атташе МИДа, чтобы он не убежал к капиталистам и своему отцу-изменнику, охранял работник ГРУ Резун, который сам вскоре стал перебежчиком…