Конан-варвар. Час Дракона - Роберт Ирвин Говард

спиной к плотному занавесу из черного бархата. Это был мясистый толстяк с белыми пухлыми ручками и глазами змеи.

Забиби стало непередаваемо жутко. Перед нею был не кто иной, как сам Тотразмек, жрец Ханумана, много лет оплетавший Замбулу липкой паутиной интриг…

— Варвар силится проломить стену, — язвительно усмехнулся Тотразмек. — Ничего! Запор выдержит…

Девушка оглянулась. С этой стороны толстый золотой засов был виден очень хорошо. И сам запор, и его крепления явно были предназначены устоять, даже навались на них слон.

— Иди открой ему одну из тех дверей, Баал-птеор, — велел Тотразмек. — А когда он войдет — убей его в квадратном покое в конце коридора.

Козаланец ответил «салаам» и вышел сквозь боковую дверь комнаты. Забиби поднялась… Она с ужасом смотрела на жреца, а тот плотоядным взглядом окидывал ее великолепное тело. Не то чтобы его похотливое внимание так уж беспокоило ее: замбулийским танцовщицам не привыкать было плясать обнаженными… Но вот лютая жестокость, светившаяся в глазах жреца, вгоняла Забиби в дрожь!

— И вновь я вижу тебя в моем скромном убежище, о прекрасная, — промурлыкал он с лицемерным восторгом. — Сколь неожиданная и приятная честь!.. Признаться, прошлый раз ты была не в восторге от своего посещения, так что я и не надеялся на повторение… Впрочем, я постарался сделать все от меня зависящее, дабы ты приобрела новый и… э-э-э… волнующий опыт!

Стыдливый румянец для танцовщицы из Замбулы — дело решительно невозможное, и поэтому Забиби не покраснела. К смертельному ужасу, тлевшему в ее расширенных зрачках, примешался огонек гнева.

— Жирный боров! — вырвалось у нее. — Ты прекрасно знаешь, что я пришла сюда не ради твоей любви…

— О, на сей счет заблуждений у меня нет, — рассмеялся жрец. — Я знаю: ты по наивности вздумала прокрасться сюда среди ночи, взяв с собой тупого здоровенного варвара в надежде перерезать мне горло. Чем же я тебе так помешал?

— Ты знаешь чем! — выкрикнула она, понимая, что скрытность ей навряд ли поможет.

— А-а, так дело в твоем возлюбленном, — продолжал посмеиваться Тотразмек. — Теперь я вижу, что он вправду выхлебал питье, которым я тебя снабдил. Погоди, но не сама ли ты ко мне за ним обратилась? И я снабдил тебя заказанным зельем, ибо ты мне так дорога…

— Я всего лишь просила дать мне средство, которое на несколько часов погрузило бы его в мирный спокойный сон, — с горечью проговорила она. — А ты… твой гонец принес отраву, от которой он утратил рассудок! Будь проклята моя доверчивость!.. Я, дура, должна была давно догадаться, что все твои дружеские заверения суть бессердечная ложь, скрывавшая бездну ненависти и зла…

— А на что, интересно, тебе понадобилось усыплять своего сердечного друга? — парировал жрец. — Не для того ли, чтобы позаимствовать у него единственную вещь, которую он тебе никогда бы не отдал по доброй воле… Верно ведь? Ты хотела заполучить перстень с драгоценным камнем, который люди зовут Звездой Хоралы. Когда-то Звезду украли у королевы Офира, и я слышал, что прежняя хозяйка колечка готова заплатить целую комнату золота тому, кто его вернет. Этот перстень наделен магией и при умелом использовании способен навеки порабощать сердца противоположного пола. Поэтому твой любовник и не хотел тебе его отдавать. Ты же пыталась стащить Звезду из опаски, что его колдуны подберут ключик к ее магии и твой возлюбленный пустится завоевывать окрестных королев, а тебя позабудет. Ты предполагала отдать камень за выкуп правительнице Офира, которая понимает свойства Звезды и стала бы с ее помощью привязывать к себе мужчин, как делала до утраты кольца…

— Ну а тебе она зачем? — спросила Забиби мрачно.

— О, я-то легко найду со Звездой общий язык. Я стану применять ее для усиления своих чар…

— Что ж, — сквозь зубы выдавила Забиби, — ты ее получил…

— Я? Звезду Хоралы? Ошибаешься. У меня ее нет.

— Зачем лгать? — с горечью отозвалась девушка. — Когда подействовало питье и я выбежала на улицу, спасаясь от смерти, кольцо было при нем. А когда я вновь его разыскала — Звезды не было. Уж верно, твой слуга следил за домом и после моего бегства забрал у него перстень… А впрочем, плевать на Звезду! Я хочу своего возлюбленного назад — живым и здоровым! Ты получил кольцо и довольно поиздевался над нами обоими… Почему бы тебе не вернуть ему разум? Или ты не можешь этого сделать?

— Отчего же, могу, — явно наслаждаясь ее горем, ответствовал Тотразмек. Сунув руку в складки одежд, он вытащил небольшой пузырек. — Вот, здесь сок золотого лотоса. Если твой любовник выпьет его, он станет прежним. Я, видишь ли, не злопамятен… Сколько раз вы оба совали мне палки в колеса! Сколько планов разрушили!.. И все же я милосерден. Иди сюда, прими из моей руки этот фиал…

Некоторое время Забиби лишь молча смотрела на Тотразмека, разрываясь между желанием немедленно схватить заветную склянку — и опасением, что служитель Ханумана лишь затевал очередную жестокую шутку… Потом она робко приблизилась и потянулась за пузырьком… Жрец с бессердечным смешком отдернул руку с фиалом. Забиби уже открывала рот для проклятия, когда некий инстинкт предостерег ее, и она вскинула глаза.

С потолка прямо на нее падали четыре сосуда цвета нефрита.

Забиби шарахнулась прочь, и сосуды разбились об пол у ее ног — со всех четырех сторон. Вот тут она завизжала — и продолжала визжать, пока хватало дыхания. Из каждой кучки осколков высунулось по кобре. Первая же тварь немедленно раздула капюшон и метнулась к ее голой ноге. Судорожный прыжок — и увернувшаяся девушка едва не угодила в зубы к другой змее. Снова бросок разинутой пасти, снова Забиби едва успела избегнуть ядовитых клыков…

Она попала в ловушку. Змеи раскачивались и шипели, пытаясь достать то лодыжку, то икру, то бедро, то колено, — смотря какая часть нежного девичьего тела им подворачивалась, а перепрыгнуть их и вырваться из кольца Забиби не могла. Ей оставалось только вертеться, прыгать и выгибаться, и каждое движение, спасавшее ее от зубов одной змеи, позволяло дотянуться до нее другой, так что единственным спасением оставалась скорость. Забиби металась в узком квадрате, где смерть грозила ей со всех четырех сторон. Лишь замбулийская танцовщица была способна здесь выжить, но как долго она продержится?..

Она двигалась так быстро, что едва поспевал уследить глаз. Змеиные головы промахивались всего на волосок, однако все же промахивались. Легкие ножки, верный глаз, гибкие руки — против хищной стремительности свирепых чешуйчатых тварей, которых ее недруг создал своим волшебством прямо из воздуха…

Потом где-то зародилась музыка, к шипению