Операция «Круиз» - Михаил Владимирович Рогожин

срок тогда, когда жизнь, казалось бы, состоялась в соответствии с собственными представлениями о ней? Когда он достиг уважения и прочности своего положения в деловых кругах, когда в мире почти не осталось недоступных для него удовольствий… снова надеть арестантскую робу? Нет. Это не для него. Маркелов всегда считался человеком действия. Он полагался не на людей, а на судьбу. «Никому не верь и ничего не бойся» — таков был его девиз. Шторм вернул Маркелову способность к действию. Вывел его из шока обреченности. Покорно плыть навстречу российским пограничникам — значит потерять все и, прежде всего, веру в себя…

Илья Сергеевич сделал собственный выбор.

— Таня, развяжи меня. Я никому не причиню зла. Я устал.

Татьяна посмотрела на него влажным пьяным взглядом без всякой ненависти, а, скорее, с сожалением.

— Нет. Ты перестреляешь нас, как куропаток. Иного выхода у тебя нет.

— Есть. Я дождусь конца шторма, спущу шлюпку и уйду на ней.

— Слишком романтично, котик, — не поверила Татьяна.

— Поверь. Больше мне деваться некуда. Не пограничников же ждать?

Татьяна сделала глоток виски, поморщилась и по-свойски спросила:

— Признайся мне одной — ты знал о радиоактивных отходах? Знал ведь? Ни один Лавр не рискнул бы сам затеять такое дело. Это для людей высокого полета, таких, как ты. Глупо отпираться.

Маркелов вздохнул и провел языком по пересохшим губам. Уговорить выпившую Татьяну стоило большого труда. Ее упрямству мог бы позавидовать даже осел Апостолоса, Апулей.

— Подумай сама, к чему мне тебе врать? С той минуты, как всем стало известно о содержимом трюмов, корабль превратился для меня в КПЗ. Остался небогатый выбор — вручить свою судьбу нашему самому гуманному суду или довериться слепой и потому справедливой морской стихии.

— В шторм? — воскликнула Татьяна.

— Подождем. Он скоро утихнет.

Татьяну заинтриговало решение покинуть корабль. В нем была та доля романтизма, которая делает привлекательным самый идиотский поступок.

— А меня возьмешь с собой? — запальчиво спросила она.

— Куда? — не понял Маркелов.

— Туда, куда собрался. Я же не поверю, что ты решил утонуть, — заявила Татьяна и расхохоталась.

— Таня, — вопреки ее смеху серьезно продолжил Маркелов. — Мне легче потерять жизнь, чем свободу. Развяжи и дай шанс. Быть может, Господь не оставит меня, не даст погибнуть от жажды и захлебнуться в море.

Татьяна протянула ему бутылку и позволила сделать несколько глотков. Прильнула к нему и прошептала:

— Маркелов, если ты действительно смоешься отсюда на шлюпке, я с ума сойду от любви к тебе. Фантастика! Один в море! Чистый Хемингуэй. «Старик и море»… — от этих ассоциаций она вдруг всхлипнула и, давя в себе рыдания, прошептала: — Ты обязательно выплывешь. Не может Маркелов взять и утонуть как простой смертный.

— Я тоже так думаю, — согласился Илья Сергеевич. — Развязывай.

Татьяна все еще колебалась, но в ее пьяном воспаленном мозгу уже возник образ одинокого героя, мужественно предпочитающего бурлящую морскую пучину жалкой участи уголовника.

Шторм еще накатывал на палубы, кренил корабль на бок, задирал его нос, но постепенно терял свою мощь и кураж. Татьяна медлила. Она знала, что Маркелову верить нельзя, но в данный момент очень хотелось поверить.

Дверь из туалетной комнаты открылась. Стоя на коленях, бледный, с черными синяками под глазами, выглянул Шкуратов. Он не мог подняться, но предупредил Татьяну:

— Не смей его развязывать…

Корабль качнуло, и Егор вынужден был снова бороться с приступами рвоты.

Маркелов сильно ударился о стену головой и застонал. Татьяна подползла к нему. Глаза Ильи Сергеевича, и без того глубоко посаженные, казались далекими и яркими, словно морские маяки.

— Помоги мне… не связывай свое имя с преступником… я уйду, я доберусь до Турции. Там попрошу убежища. Вернусь в свой офис на Кипре. Скандал утихнет, про меня забудут. Потихоньку откуплюсь, и кто знает, может, судьба еще подарит нам встречу?

Татьяна дрожащими руками принялась разматывать веревки. Сначала освободила Маркелову ноги, потом, с большим трудом, затекшие руки. Илья Сергеевич продолжал лежать.

Шкуратов совершил новую попытку появиться в каюте. На сей раз более удачную. Он сумел подняться на ноги, добрался до всклокоченной постели и сел на нее.

Маркелов перекатился поближе к столику с торшером, на котором лежал автомат. Егор не обратил на его перемещение никакого внимания. Зато Татьяна заявила, что освободила Маркелова, потому что он поклялся покинуть корабль.

— Сдурела! — крикнул Шкуратов.

Илья Сергеевич вскочил и схватил автомат. С двух сторон к нему бросились Татьяна и Шкуратов.

— Назад! — заорал Маркелов. — Пристрелю, как собак!

Совсем было присмиревший шторм напомнил о себе, резко накренив судно на бок. Шкуратов отлетел к стене. А Татьяна, ухватившись за дуло автомата, удержалась на ногах и принялась вырывать его из рук Маркелова. Тот снова закричал:

— Отойди! Дай выйти, иначе пристрелю!

Шкуратов мгновенно осознал угрозу и решил подобраться к бизнесмену сбоку, чтобы выхватить автомат. Тот заметил, но повернуться навстречу артисту ему мешала вцепившаяся в дуло Татьяна.

— Отойди! — заорал он. Его голос поглотил шум обрушившейся на корабль воды.

Татьяна, падая, увлекла за собой Маркелова, и в этот миг раздалась короткая очередь. Она, взмахнув руками, рухнула на пол. Маркелов по инерции сделал шаг вперед, споткнулся о ее ногу и упал, выронив автомат.

Первым после выстрелов пришел в себя Шкуратов. Он подскочил к валявшемуся автомату, схватил его и, не успев выпрямиться, получил удар ногой в голову от растянувшегося поперек Татьяны Ильи Сергеевича. Не обращая внимания на истекавшую кровью Татьяну, Маркелов вскочил и бросился из каюты.

Шкуратов, сжимая в руке автомат, поднялся и кинулся вслед за ним.

Он заметил, как, пробежав по коридору, Маркелов свернул налево. Через несколько секунд Егор почти настиг его на нижней палубе, но Илья Сергеевич увернулся, и артист, боясь потерять его из вида, нажал на гашетку.

Пули пошли веером, Маркелов упал на мокрый заклепанный пол. Тяжело дыша, Шкуратов подбежал к нему. Держа автомат наготове, закричал:

— Вставай, падла! Иди к шлюпке!

Маркелов молча повиновался.

Они, под обрушившимся с неба проливным дождем, в полном одиночестве добрались до кормы. Там, грозя сорваться со стропил, болталась одна из шлюпок.

Шкуратов указал на лебедку аварийного ручного спуска:

— Быстро опускай!

— Егор! — взмолился Маркелов. — Это же верная смерть!

— А Татьяна, которую ты пристрелил? Пошел в шлюпку. У меня рука не дрогнет!

Илья Сергеевич дрожащими руками схватился за лебедку. Шкуратов подошел с другой стороны и, понятия не имея, как спускать шлюпку на воду, нажал на красную кнопку. Стропила перегнулись за борт, и шлюпка начала медленно опускаться.

— Прыгай! — заорал артист и, видя нерешительность Маркелова, дал короткую очередь в