Серый маг - Сергей Джевага

Голос отдалился, слился с монотонным гулом. Образ лопнул как мыльный пузырь. Пытка возобновилась. Но когда снова пришла долгожданная Тьма, в тишине родился первый звук: «кап… кап-кап…» Поток горячего воздуха овеял кожу. Погладил лоб и щеки, потрепал разбитые губы. В ноздри ударили запахи пыли, сырости, паленого металла.

«Господи! — мелькнула мрачная мысль. — Чтоб я еще к демону в лапы сдавался… лучше женюсь. Муки сильнее, зато без проклятой мистики».

Виски укололо, к горлу поднялась тошнота. Голова сделалась словно бурлящий котел, под черепом зуд и жжение. Тело и вовсе налилось свинцом. Руки и ноги ужасно тяжелые, в мышцах тянущая боль. Но хуже — гадкое ощущение неопределенности. В разуме пустота, обрывки образов и воспоминаний.

Птиц застонал, потрогал лоб. Неужто жив? Да. И руки почему-то свободны. Ни цепей, ни веревок. Что произошло?… Последнее воспоминание — ночь в окранской степи, фигура на земле и бездыханный нищий, черный силуэт, холодные тиски на шее. А потом парень просто заснул. Видел кошмары, пробирался сквозь липкие видения. Но не умер, а очнулся… хм… где-то. Мрон! Ну почему мозг соображает так туго?…

Ценой запредельного усилия удалось приподнять веки. Ирн поморгал, глянул по сторонам. Чернота. Хотя нет, свет все-таки наличествовал. Это глаза с непривычки отказались работать. Далеко слева серело пятнышко — дверь или окно. А напротив багровело зарево гаснущего очага. Комната оказалась большой и удлиненной, обстановка скудной: пара грубых колченогих скамей, стол и шкаф. Потолок низкий, покрытый налетом копоти и паутиной трещинок. Повсюду толстый слой сора, воздух тяжелый и влажный. Похоже на подвал или темницу. Но, скорее, первое, так как нет обязательных атрибутов палача: каленых прутов, щипцов и ножей. Впрочем, и самих мучителей нет, Ирн в одиночестве.

Простейшее движение отозвалось новой вспышкой боли. Послушник застонал, закатил глаза. Но сквозь огненную пелену пробилось отстраненное удивление. Разрослось, заставило перебороть дурноту. Птиц медленно принял сидячее положение. Помассировал виски, глубоко вдохнул… Где он? Почему так тихо? Ведь должен быть в плену? Или нет?… Недавние события блеклые, подтертые. А рядом другие, причем тоже свои… но из иных жизни и времени.

Плотину отупения прорезала горячая мысль: «Бродяга. Договор. Наставник!» Ирн вздрогнул, попытался вскочить. Чуть не заорал от рези в онемевших мускулах, рухнул обратно и жалко всхлипнул. Однако совладал с собой. Перекатился и встал на четвереньки, уже медленнее принял вертикальное положение. Встряхнулся, трижды глубоко вздохнул…

Думать ровно не получилось. Мысли как непоседливые букашки разбегались и прятались, перепрыгивали с места на место. Но в общем сумбуре нашлись твердые установки. Птиц почему-то зная, что должен найти. Кого?… Вот тут труднее. Кажется, бывшего учителя или врага. Странно, но два образа слились в один. Да и многое другое исказилось. Но надо было довести начатое до конца, победить… надо!..

Послушник стер со лба испарину, облизнул губы. С некоторым изумлением осмотрелся. Мир обрел призрачные черты. Стол и скамьи замерцали, на стенах проявились отвратительные зеленоватые пятна остаточной магии. В покрывале пыли вспыхнули искорки, а у ног — мелкие светящиеся червячки. Последние вяло и бессильно шевелились, тянулись к носкам сапог… Вот те на! Обрывки заклятия. И, судя по следу, Зомбирование или Марионетка. Плохо. Волшебство коварное. Жертва до последнего момента не чувствует пут, избавиться без посторонней помощи почти невозможно. Но сон… да, во сне.

Догадка вызвала множество эмоций: страх, отвращение, злость и надежду. Ирн решительно погасил Истинное Зрение. Одним простеньким контуром заставил боль умолкнуть. Пошатываясь, направился к выходу. Вывалился в коридор, почти побежал. Но буквально через секунду споткнулся и резко остановился, задумчиво закусил губу. Какая-то неправильность покоробила, резанула глаза…

В коридоре царили мертвенная тишина и тьма. Ход узкий, кладка стен грубая. Под потолком — гирлянды пыльной паутины. Невдалеке проем еще одной двери, чуть дальше вторая. Шагах в двадцати мигал огонек масляной лампы. Сквозняк трепал пламя, грозил сорвать и погасить. Но то упрямо боролось, возгоралось с новой силой. Алые отблески скользнули по камням, выхватили из черноты замысловатый узор.

Ирн провел ладонью по монолиту. Под кожей шероховатости, канавки. Ощущения легли одно на другое, соткались знакомые слова. Послушник сдавленно охнул, принялся ощупывать стену тщательнее. И вскоре убедился — переплетения черточек и точек незнакомого алфавита складываются в обычные Знаки Серой Магии! Но более того — сознание уловило нечто знакомое. След, дыхание… эфемерный запах магии самого Птица. Но как? Ведь он никогда здесь не бывал? Или…

Морозная молния пронзила кишки, руки задрожали в ознобе. Парень поддался наитию, шагнул вперед и резко толкнул вторую дверь. Раздался душераздирающий скрип, на голову сыпануло штукатуркой и ржавчиной. В ноздри шибанул гадкий дух застарелой крови и гниющего мяса. А отраженный свет озарил страшную груду у дальней стены. Трупы… множество трупов! В основном мужчины. Худые и поджарые, мускулистые. Явно бойцы или, по крайней мере, люди, в прошлом добывавшие хлеб воинским ремеслом. Тела иссиня-бледные, обескровленные. Лица искажены предсмертными муками, в груди каждого аккуратные раны. Круглые, будто отмеренные циркулем.

«Вырывали сердца, — сверкнула отстраненная мысль. — Видимо, ритуальным оружием…»

Лекарь отшатнулся, влип в противоположную стену. Рванул пальцами волосы и застонал. В мозгу родились протяжный звон, пульсирующая боль. Вспышка! И образ — та же комната, но освещенная факелами. Блики и тени мечутся под потолком, ниточки дыма уплывают в вентиляционные отверстия. Человек, закутанный в тяжелый балахон, склонился над обездвиженным воином и деловито вспарывал длинным ножом грудину. Трещали ребра, что-то мокро лопалось и хлюпало. По поверхности багровой лужи пробегали тяжелые волны, вился пар…

Незнакомец закончил дело, обернулся и протянул руку. На ладони мокрый и еще пульсирующий сгусток. «Правильно?» — раздался холодный скрипучий голос. «Да, — прошептали непослушные губы. В душе родились бешенство и отрицание. Но сил умолкнуть не было. — Только кровь надо слить в отдельный сосуд. И заклятие… промежуточное…» «Хорошо, — хрипло ответил чужак. Из-под капюшона показался подбородок, на губах заиграла холодная клыкастая ухмылка. — Я запомнил».

Видение растаяло, из темноты опять проступили очертания коридора. Птиц почувствовал, что сидит на полу. Тело била мелкая дрожь, по лбу катились крупные градины пота. В груди поселились боль, смесь мистического ужаса и жаркой ярости. Разум бунтовал, мысли сшибались и сгорали…