Новая царица гарема - Георг Борн

– Под таким же покровительством, как и все прочие верующие.

– Ты трогал ее – из плоти ли и крови она?

– Как все прочие люди.

– Я сперва думал, что она дух, призрак. Потом говорили, будто бы она чудо.

– Доказано, что она каким-то до сих пор необъяснимым образом была извлечена из могилы, в которую ты сам опустил ее.

– Да, я сам, мудрый и могущественный шейх. Она была мертвая, ничего другого я не могу сказать.

– Однако, должно быть, жизнь еще была в ней.

– Это превышает мое понимание. Довольно того, что она жива. Ты сказал мне, что она не находится под твоим покровительством, благодарю тебя за твой совет и помощь.

– Она открыто обвиняет тебя в трех преступлениях и приглашала к себе на завтра кади, – сказал Мансур. – Она утверждает, что ты поджег дом Сади-бея.

Мансур-эфенди следил своим взглядом за действием его слов на грека и делал паузу после каждого обвинения.

Лаццаро позеленел, он очень хорошо знал, какое наказание предстояло ему, если бы дело дошло до расследования.

– Она утверждает далее, что ты умертвил сына толкователя Корана Альманзора.

– По твоему поручению, могущественный и мудрый баба-Мансур, по твоему повелению.

Мансур внезапно привскочил с места.

– Что говорит твой язык! – с гневом воскликнул он. – По моему приказанию? Я давал тебе поручение?

– Не поручение, нет, не сердись на меня за неверное слово, но мне казалось, тогда я понял, что…

– Тебе казалось, ты понял! – гневно перебил его Мансур. – Придержи свой язык. Повторение подобных слов не может вторично пройти тебе безнаказанно.

– Смилуйся, мудрый и могущественный баба-Мансур.

– Пророчица утверждает, в-третьих, что ты пытался умертвить ее, чтобы заставить ее молчать, что ты изувечил ее, отрубив у ней руку, и что ты заживо похоронил ее.

– Если бы ты мне только дал волю, владыка над всеми владыками, я сумел бы устранить пророчицу без шума и не возбудив ничьего внимания, – сказал Лаццаро.

– Как ты это сделаешь?

– Обещаю тебе, что пророчица сама оставит дом софта. Обещаю тебе привести ее сюда в развалины, – отвечал грек.

– Будет ли она в доме софта или здесь в развалинах, для меня все равно, только бы ты избежал всякого наказания.

– Я имею твое дозволение, мудрый и могущественный баба-Мансур, для меня достаточно этого.

– Я отказываюсь от всякого участия в этом деле, иначе ты в конце концов опять скажешь, что действовал по моему поручению, – сказал Мансур-эфенди. – Не плати вторично за мою доброту подобной неблагодарностью. Ступай.

Лаццаро встал с ковра, на котором он стоял на коленях.

– Хвала и слава тебе, мудрый и могущественный шейх! – воскликнул он и затем оставил комнату совета и башню Мудрецов.

Несколько минут он простоял в раздумье на улице. Стемнело, он должен был действовать в этот же вечер, завтра могло быть уже слишком поздно. Слова Мансура лучше всего доказали ему, что опасность была для него велика. Лаццаро посоветовался сам с собой и спустя немного времени, казалось, уже отыскал план действия, – это доказывала его дьявольская улыбка и дикий блеск его страшных глаз.

– Пусть будет так, – пробормотал он. – Главное дело в том, что я должен только в крайнем случае прихватить ее с собой – меня ужасает Черный Карлик. Что бы ни произошло, я боюсь Сирры. Лучше всего хотелось бы мне на этот раз видеть ее мертвой и настолько мертвой, чтобы она более не воскресла. Я думаю, лучше всего употребить огонь, этот опыт нравится мне.

Лаццаро оставил развалины Кадри и направился к предместью Скутари. Затем он отправился во мрак к дому, где жила старая Ганифа, прежняя служанка прекрасной Реции, дочери Альманзора.

В доме было тихо и темно, когда Лаццаро подошел к нему. Казалось, старая служанка уже легла спать.

Он постучал внизу, и вслед за тем кто-то вышел на маленький, наподобие балкона, выступ дома.

– Кто там внизу? – спросил женский голос.

– Потише. У меня есть для тебя известие.

– Известие для меня? Посмотрим. От кого же?

– Не ты ли старая служанка Ганифа?

– Это я. А ты кто?

– Я принес тебе важное известие.

– Говори же, что бы это могло быть.

– Знаешь ли ты Черную Сирру?

– Дочь старой снотолковательницы?

– Чудо в доме софта.

– Знаю ли я Сирру? Конечно.

– Ты должна велеть Сирре в эту же ночь отправиться к воротам Скутари, Ганифа.

– Кто приказывает это? Кто посылает тебя?

– Реция, дочь Альманзора.

Наверху на балконе внезапно стало тихо.

– Что же это такое, – сказала наконец старая Ганифа, снова прервав молчание, – это странно. Как же может Реция что-нибудь прислать сказать мне, когда она находится здесь, у меня.

– Если Реция у тебя, тогда это ошибка, – отвечал Лаццаро внизу, – тогда это не она была.

– Кто же ты, говори?

– Нарочный принца Юсуфа и Гассан-бея, которые освободили прекрасную Рецию.

– Так, так. Нарочный принца и храброго бея.

– Удержи только дочь Альманзора под твоим надзором! – воскликнул грек глухим, притворным голосом. – Я немедленно сообщу принцу и благородному бею, что она находится в твоем доме.

– Что же скажешь ты о чуде? – спросила Ганифа, которая была любопытна, как большинство старых одиноких женщин.

– Черная Сирра должна прийти к воротам Скутари.

– Я устрою это, теперь, когда я знаю, что ты слуга храброго Гассан-бея, – вызвалась старая служанка.

– Найдешь ли ты теперь так поздно доступ к Сирре?

– Об этом не беспокойся.

– Она должна поскорей прийти к воротам и так, чтобы стража в доме не видела ее ухода.

– Хорошо. Кто велел сказать ей это?

– Только передай ей, что это очень важно, там она узнает обо всем. Скажи, что повеление идет от женщины, или лучше, скажи от Гассан-бея и принца Юсуфа.

– От благородного бея и принца. Тогда она придет.

– За воротами у платанов ее будут дожидаться, там будет стоять карета, пусть она сядет в нее.

– Карета! Вероятно, карета принца?

– Да, все остальное она услышит там, она также увидит прекрасную Рецию.

– Все это я скажу ей.

– Поспеши. Пусть Сирра будет осторожна и постарается незамеченной выйти из дома, никто не должен знать, что она оставила дом, – тихо продолжал грек.

– А если она не пойдет в эту ночь?

– Она во что бы то ни стало должна идти. Завтра будет уже слишком поздно.

– Она захочет узнать, зачем должна она идти туда?

– Лучше, если бы она наперед не знала этого.

– Но если она потребует этого?

– Тогда скажи ей, что старая Кадиджа лежит при смерти.

– Старая Кадиджа при смерти! Возможно ли это? Да, я должна сейчас же сказать ей это, тогда она немедленно должна отправиться туда, – сказала старая Ганифа. – Могу ли я сопровождать ее?