Ересь Хоруса: Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Ариман, испуганный вспышкой гнева своего примарха, попятился, и Магнус несколько смягчил свой тон.

— Друг мой, у нас нет другого выхода. Дворец Императора находится под защитой от сил варпа, и только очень мощное заклинание может пробиться через эти преграды.

— Тогда я немедленно объявлю сбор, — сказал Ариман.

— Да, собери их, но не начинай до моего появления. Хорус может преподнести нам какой-то сюрприз.

Растерянность, страх, нерешительность — эти три чувства, доселе незнакомые Локену, охватили его в момент падения Хоруса. Воитель медленно упал на землю, и его безвольное тело разбрызгало жидкую грязь. Вокруг раздались тревожные крики, но все стоящие рядом с Хорусом оцепенели в бездействии, словно само время замедлило для них свой бег. Локен смотрел на неподвижное тело Воителя, лежащее перед ним на земле, и не мог поверить своим глазам. Трое остальных морнивальцев точно так же застыли, потрясение от увиденного прочно сковало их члены. Локену казалось, будто воздух стал плотным и вязким, испуганные крики доносились откуда-то издалека, как из слишком медленно работающего голопиктера.

Оцепенение, сковавшее Астартес, совершенно не коснулось Петронеллы. Стоя на коленях в грязи рядом с Воителем, она с плачем и стонами пыталась его поднять. Тот факт, что командир упал и смертная женщина отреагировала быстрее, чем кто-либо из Сынов Хоруса, зажег в душе Локена стыд и заставил его действовать. Он опустился на одно колено и наклонился к Хорусу.

— Апотекарии! — крикнул Локен, и звук его голоса словно заставил время снова идти с привычной скоростью.

Морнивальцы опустились рядом с ним на землю.

— Что случилось? — спросил Абаддон.

— Командир! — воскликнул Торгаддон.

— Луперкаль! — выкрикнул Аксиманд.

Локен постарался не обращать на них внимания и сосредоточился.

«Это боевое ранение, и я должен поступать так, как обычно делается в таких случаях», — подумал он.

Он осмотрел тело Воителя, а все остальные, оттолкнув летописца, протянули к Хорусу руки, стараясь привести его в чувство. Завидев так много протянутых и мешающих друг другу рук, Локен закричал:

— Прекратите! Отойдите назад!

Доспехи Воителя во многих местах были поцарапаны и помяты, но он не нашел других видимых повреждений, кроме пореза на плече, где была сорвана одна из пластин брони, и открытой колотой раны на груди.

— Помогите мне снять с него доспехи! — крикнул Локен.

Словно обрадовавшись, что могут чем-то помочь, морнивальцы подчинились приказу Локена. Через несколько мгновений они уже освободили Хоруса от нагрудника и принялись отстегивать оставшийся наплечник.

Локен, сорвав с головы шлем, отбросил его в сторону и прижал ухо к груди Воителя. Он услышал очень медленное биение его сердец.

— Он еще жив! — крикнул Локен.

— Освободите дорогу! — раздался чей-то резкий голос, и Локен уже приготовился одернуть дерзкого нахала, но заметил на доспехах символ — кадуцей.

Вслед за первым апотекарием подбежали остальные, в тело Воителя воткнули шипящие иглы и морнивальцев бесцеремонно отодвинули в сторону.

Локен беспомощно наблюдал за усилиями апотекариев стабилизировать состояние Воителя. На глаза навернулись слезы, и он оглянулся по сторонам, тщетно пытаясь найти себе дело, чтобы оказаться полезным. Ничего не придумав, он почувствовал, что готов сетовать на небеса за то, что его сотворили таким могучим и таким бессильным.

Абаддон открыто плакал, и вид Первого капитана в таком состоянии лишь усилил страх Локена за жизнь Воителя. Аксиманд с угрюмым стоицизмом наблюдал за работой апотекариев, а Торгаддон, прикусив нижнюю губу, удерживал летописца от попыток подойти ближе.

Кожа Воителя приобрела пепельно-серый оттенок, губы посинели, а конечности стали твердыми; Локен решил, что он должен уничтожить силу, которая сокрушила Хоруса. Повернувшись, он решительно зашагал к «Славе Терры», намереваясь, если потребуется, разобрать зараженный гнилью корабль на молекулы.

— Капитан! — окликнул его один из апотекариев, воин по имени Ваддон. — Немедленно вызовите штурмкатер. Надо как можно скорее доставить Воителя на борт «Духа мщения».

Локен остановился, разрываясь между жаждой мести и своим долгом перед Воителем.

— Скорее, капитан! — поторопил его апотекарий, и сомнения мгновенно развеялись.

Локен молча кивнул и настроился на канал капитанов штурмкатеров, радуясь, что в этой суматохе у него появилась хоть какая-то цель. Через несколько мгновений один из медицинских катеров подтвердил получение вызова, а Локен, словно загипнотизированный, продолжал смотреть, как апотекарий борются за жизнь Воителя.

Судя по их лихорадочным движениям, битва была нелегкой. Жужжащий нартециум обрабатывал кровь в миниатюрных центрифугах и выдавал лоскутки синтетической кожи для обработки ран. Апотекарий, не понижая голосов, разговаривали между собой, но Локен улавливал только отдельные знакомые слова.

— Элементы Ларрамана не справляются…

— Гипоксическое отравление…

К Локену подошел Аксиманд и положил руку на его плечо.

— Ничего не говори, Маленький Хорус, — предостерег его Локен.

— Я и не собирался, — проворчал Аксиманд. — Он поправится. В этом месте нет ничего такого, что могло бы надолго вывести Воителя из строя, Гарвель.

— Откуда ты знаешь? — срывающимся голосом спросил Локен.

— Просто знаю, и все. Я верю в него.

— Веришь?

— Да, — ответил Аксиманд. — Верю, что Воитель слишком силен и слишком упрям, чтобы поддаться тому, что случилось. Ты и опомниться не успеешь, как мы снова станем его боевыми псами.

Локен кивнул, и в это время воздух, взвихренный двигателями снижающегося штурмкатера, лишил их возможности говорить. Корабль с воем покружил над головами, расплескивая болотную жижу, но вот полозья коснулись земли, и судно совершило посадку, обдав всех брызгами мутной воды.

Еще до того как катер окончательно замер, морнивальцы вместе с апотекариями подняли тело Воителя и подбежали к кораблю в тот момент, когда трап едва коснулся земли. Не успели они уложить раненого на медицинскую каталку, как двигатели снова взвыли, поднимая катер с поверхности спутника Давина. Трап с треском захлопнулся за ними, и Локен заметил, как накренился катер, направляемый пилотом почти отвесно вверх. Апотекарии тотчас присоединили Воителя к медицинским приборам, в вены воткнули толстые иглы и трубки, а рот и нос закрыли маской для подачи кислорода.

Внезапно почувствовав себя лишним, Локен упал на одно из сидений в корме катера и уронил голову на руки.

Остальные морнивальцы сделали то же самое.

Сказать, что Каркази был несчастлив, значило ничего не сказать. Его обед остывал, Мерсади Олитон опаздывала, а вино, которое он пил, мало чем отличалось от машинной смазки. И в довершение ко всему его перо скользило по плотной бумаге «Бондсмана № 7» без всякого вдохновения. Игнаций стал избегать шумных сборищ в Убежище частично из-за опасений снова встретиться с Вендуин, но больше всего из-за царившей там угнетающей обстановки. Вандализм посетителей превратил бар в мрачное и унылое место, и хотя многие летописцы собирались там в поисках вдохновения, Каркази не испытывал такой потребности.

Вместо этого он приобрел привычку оставаться на одной из нижних палуб, где летописцы часто перекусывали, но в остальное время помещение пустовало. Одиночество помогало ему обдумывать то, что произошло в тот вечер, когда он уличил Эуфратию Киилер в распространении брошюр Божественного Откровения, но никак не помогало в творчестве.

Она не проявила ни тени раскаяния, когда Игнаций предстал перед ней с листками в руке, а только убеждала присоединиться к ней в молитве Богу-Императору перед импровизированным алтарем в ее комнатке.

— Я не могу, — сказал он тогда. — Это же смешно, Эуфратия, неужели ты сама не понимаешь?

— Что же в этом смешного, Иг? — спросила она. — Подумай сам: мы принимаем участие в величайшем Крестовом Походе, известном человечеству. В Великом Крестовом Походе — то есть в религиозной войне!

— Нет, нет! — запротестовал он. — Это совсем не одно и то же. Целью Похода является вовсе не распространение религии, и мы покинули Терру не ради того, чтобы вернуться к устаревшим концепциям веры. Только рассеяв тучи религиозных предрассудков, мы можем постичь истину, здравый смысл и моральные устои.

— Верить в бога не значит поддаваться предрассудкам, Игнаций, — сказала Эуфратия, протягивая ему еще одну книжицу Божественного Откровения. — Вот, прочти ее и сам все поймешь.

— Я не собираюсь это читать! — Он швырнул брошюру на пол. — Я и так знаю, о чем там говорится, и мне это не интересно.