Ложная память - Дин Кунц

Сейчас ей больше, чем когда-либо в жизни, был нужен Улыбчивый Боб, хоть во плоти, хоть в виде духа. И с пожарным топором в руке.

Она подумала было, что они направляются к шоссе, ведущему на юг. Однако менее чем через четверть мили они покинули дорогу, соединявшую ранчо с шоссе, и съехали на колею, проложенную прямо через заросли шалфея и кактусов. Новая дорога, если ее можно было так назвать, вела на восток.

Марти попыталась восстановить в памяти карту. Вроде бы там, куда они сейчас направлялись, не было ничего, кроме дикой пустыни.

В свете фар летели каскады снега, зыбкие ниагары хлопьев, так что даже если бы впереди горели огни города, то их все равно невозможно было бы рассмотреть. Но Марти нисколько не надеялась на город. Она скорее ожидала, что они остановятся на излюбленной убийцами пустоши, где среди чуть заметных холмиков будут зиять две вновь отрытые безымянные могилы.

— Куда мы едем? — спросила она. Ведь наверняка бандиты будут ожидать от нее возбужденных и испуганных вопросов.

— На улицу любви, — ответил водитель. Его взгляд в зеркале заднего вида нашел ее глаза и всмотрелся в них, разыскивая проявления страха.

— Кто вы такие?

— Мы? Мы — будущее, — заявил водитель.

И снова человек на заднем сиденье улыбнулся и вздернул брови, словно передразнивая драматический пафос своего партнера.

«БМВ» ехал, хотя и не с такой скоростью, как на дороге к ранчо, но все равно слишком быстро для бездорожья. Влетев в глубокую выбоину, автомобиль тяжело подпрыгнул; было слышно, как глушитель и бензобак проскребли по камням. Сразу же автомобиль тряхнуло еще раз.

Поскольку ни рыжий, ни Марти не были пристегнуты ремнями безопасности, их обоих подбросило в воздух и швырнуло на спинку переднего сиденья.

Воспользовавшись моментом, Марти, пока их швыряло на сиденье, сунула правую руку за спину, залезла под жакет и свитер и выдернула пистолет из-за пояса.

Когда автомобиль перестало швырять, пистолет лежал на сиденье под бедром Марти. Рыжий со своего места никак не мог увидеть «кольт», так как оружие было закрыто телом Марти, да еще и полой расстегнутого жакета.

Оружие водителя, скорее всего, лежало на сиденье рядом с ним — только руку протянуть.

Рыжий рядом с Марти все так же держал автомат правой рукой между коленями, направив дуло в пол.

Надо действовать. Действия, опирающиеся на разум, знания и моральную оценку. Она доверяла своему разуму. Убийство, конечно, аморальный поступок, хотя убить при самозащите допустимо. Но время все еще было неподходящим.

Выбрать время. Верный выбор времени одинаково важен и в балете, и в перестрелке. Где-то она слышала эти слова. К сожалению, хотя она и довольно много бывала на стрельбище, стреляя там в бумажные силуэты в форме человеческого туловища, она ничего не знала ни о балетах, ни о перестрелках.

— У вас будут из-за этого большие неприятности, — сказала она, позволив прозвучать в голосе своему подлинному ужасу. Это должно было укрепить в похитителях мнение о ее полной беспомощности.

Водителю это понравилось.

— Захария, — обратился он к своему партнеру, — как ты думаешь, у нас действительно могут быть неприятности? — Он старательно пытался имитировать дрожь в голосе.

— Нет, — ответил рыжий. Он в очередной раз приподнял брови и пожал плечами.

— Захария, — не унимался водитель, — как мы называем операции наподобие этой?

— Просто взять и вывалить.

— Слышишь, девочка? С ударением на «просто». Делать нечего. Прогулка в парке. Кусок пирога откусить.

— Знаешь, Кевин, — прервал его Захария, — по-моему, ударение на слово «взять».

Кевин расхохотался:

— Девочка, так как брать, в смысле, иметь, будут тебя, а потом вы с мужем оба станете покойниками, то, конечно, для вас это дело серьезное. А вот для нас — ничуть, так ведь, Захария?

— Совершенно.

— И к копам ты тоже не попадешь. Расскажи ей, Захария, куда она попадет.

— Вместе со мной в Оргазмо-сити.

— Забавно вы выражаетесь. А что после Оргазмо-сити?

— Вы отправитесь в старый индейский колодец, — ответил Захария, — бог знает, на какую глубину.

— Индейцы не живут здесь уже триста лет, и все это время им никто не пользуется, — объяснил Кевин.

— Не следует портить никому питьевую воду, — добавил Захария. — Это было бы нарушением федерального закона.

— Никто никогда не найдет ваши тела. Могли же вы после автомобильной аварии просто заблудиться в пустыне, попасть в метель и замерзнуть до смерти.

Скорость автомобиля уменьшилась, и в снегу по обе стороны появились какие-то жуткие контуры. Они были невысокими, волнообразными; эти сливающиеся со снегом и мглой тени, хорошо видные только в свете фар, скользили мимо машины, как призраки кораблей в тумане. Истерзанные непогодой руины. Останки домов давным-давно заброшенного поселения, сложенных из дикого камня и необожженного кирпича с соломенной сечкой.

Когда Кевин остановил машину и поставил ее на ручной тормоз, Марти придвинулась к Захарии и с такой силой ткнула его в бок дулом «кольта», что его лицо перекосилось от боли.

По глазам было видно, что этот человек и бесстрашен, и безжалостен, но не глуп. Не дожидаясь, пока она что-нибудь скажет, он выпустил автомат; оружие почти беззвучно съехало на пол между его ногами.

— В чем дело? — спросил Кевин. «Что-то не так», — подсказал ему инстинкт.

— Выпрямись и положи руки на подголовник, — потребовала Марти, пока водитель пытался разглядеть ее в зеркале заднего вида. Тот не торопился выполнить ее приказание.

— Живо, сукин сын! — крикнула Марти. — Пока я не пробила кишки этому дебилу и не вышибла тебе мозги. Руки на подголовник, чтобы я их видела.

— У нас возникли осложнения, — подтвердил Захария.

Правое плечо Кевина чуть заметно опустилось: он попытался дотянуться до автомата, лежавшего рядом с ним на пассажирском сиденье.

— РУКИ НА ПОДГОЛОВНИК, БЫСТРО, ТЫ, ГОВНЮК! — взревела Марти. Она сама была потрясена, услышав свой голос как бы со стороны. Этот голос принадлежал не женщине, старающейся казаться твердой и неумолимой, а настоящей сумасшедшей. Впрочем, она, вероятно, и была сейчас настоящей сумасшедшей, готовой полностью помешаться от дикого страха.

Кевин сразу же выпрямился, поднял обе руки, поболтал кистями в воздухе и взялся за подголовник.

Ощущая дуло «кольта», упирающееся в бок, Захария явно не собирался предпринимать активных действий, так как женщина могла нажать на спусковой крючок прежде, чем он успеет что-либо сделать.

— У тебя ничего не было, когда ты вылезла из машины, — заметил Кевин.

— Заткнись. Я думаю.

Марти не хотела бы убивать никого, даже таких подонков, если бы этого можно было избежать. А как избежать? Как она могла выйти из автомобиля и заставить их выйти, не дав им шанса напасть на нее?

А Кевин не умолкал:

— У тебя ничего не было. Где же ты взяла пушку?

Двое, с которых нельзя спускать глаз. А время уходит. Время, пока они растеряны, не знают, что делать.

— Где ты взяла пушку? — продолжал любопытствовать Кевин.

— Вынула из задницы твоего приятеля. А сейчас заткнись.

Чтобы выбраться со стороны водителя, она должна была хоть на мгновение повернуться спиной к одному из них. Это не годится.

Значит, нужно выйти с пассажирской стороны. Заставить Захарию двигаться вслед на ней по сиденью, не отрывая пистолет от его бока, и следить за сидящим спереди Кевином.

Стеклоочистители были выключены, и снег уже начал покрывать ветровое стекло тонким покрывалом. При виде летящих хлопьев она почувствовала головокружение. Не смотреть наружу. Она встретилась взглядом с Захарией, и тот почувствовал ее нерешительность.

Она чуть не отвела глаза, но поняла, что это опасно, нажала на «кольт» еще сильнее и давила до тех пор, пока мужчина не отвел взгляд сам.

— Может быть, это не настоящая пушка, — предположил Кевин, — а пластмассовая игрушка.

— Самая настоящая, — быстро возразил Захария.

Выбраться задом из автомобиля совсем не просто. Она могла споткнуться о порожек или зацепиться полой за дверь. Могла упасть.

— Ты всего-навсего проклятая малярша, — сказал Кевин.

— Я проектировщик компьютерных игр.

— Что?

— Это мой муж маляр.

А после того как она окажется снаружи, когда Захария станет вылезать вслед за нею, он на мгновение загородит открытую дверь, ее пистолет будет так же упираться в него, но она потеряет из виду Кевина.

Единственное, что могло обеспечить ей верную победу, было застрелить их, пока у нее очевидное преимущество. Улыбчивый Боб не говорил ей, что нужно делать, когда рассудок и мораль оказываются в решительном противоречии между собой.

— Мне кажется, леди не знает, что делать дальше, — сообщил Захария своему партнеру.