Тайна Крикли-холла - Джеймс Герберт

Он вступил в несколько обществ и ассоциаций, занимавшихся парапсихическими явлениями, стал посещать специальные собрания (которые, к его немалому удивлению, часто проходили и в Барнстэпле, и в Илфракомбе), и приобрел множество полезных знакомств. Благодаря новым приятелям, а также маленьким объявлениям, которые он давал в местные газеты и бесплатные издания, он понемногу обзавелся клиентами, которые хотели, чтобы «эксперт» исследовал их жилища, офисы и даже здание театра. Усилия Пайка приносили свои плоды, он часто находил вполне естественные причины того, что выглядело как сверхъестественная или паранормальная активность, но иногда подтверждал: да, здесь является призрак или призраки.

Когда Пайку исполнилось шестьдесят пять, он вышел на пенсию и посвятил основную часть времени поиску духов. Конечно, таких случаев никогда не бывало слишком много, но все же их набиралось достаточно, чтобы ему хватало дела. Он даже писал отчеты о своих исследованиях и отправлял в Лондонское общество психических исследований — их никогда не публиковали, но хранили, поощряя Пайка за его труды. С целью добиться большего числа заказов Пайк воспользовался услугами одного из агентств, занимавшихся газетными вырезками, и оттуда ему присылали все новые упоминания о случаях появления призраков на юго-западе страны. Это помогало ему связываться с «жертвами» привидений всегда быстро, чтобы его не обогнали другие исследователи, пользовавшиеся тем же методом поиска клиентов, и предлагать свои услуги. Он не пустил по ветру маленькое наследство и те деньги, что выручил от продажи старого лондонского дома, так что осталась вполне солидная сумма. Независимость в финансовом отношении означала: он не нуждается в плате от потенциальных клиентов, его вполне устроит небольшая сумма, просто возмещающая его расходы, — и это, конечно же, сразу располагало к нему людей.

Он всегда представлялся как знающий и сочувствующий скептик, и его внешняя нормальность в сочетании с приятными манерами быстро завоевывала симпатии. Но, несмотря на постоянные успехи в раскрытии чужих тайн, он так и не узнал причин, по которым сам подвергался преследованию призрака.

Пайк даже обращался к четырем весьма уважаемым медиумам в надежде, что те найдут ответ на его загадку. Но первые две женщины как будто испугались, едва увидев его, и попросили Пайка немедленно уйти, а третья, только-только войдя в транс, вдруг закричала, а потом без чувств повалилась на пол. Ее муж, присутствовавший при сеансе, потребовал, чтобы Пайк немедленно покинул их дом и никогда больше не возвращался. Четвертая, и последняя, ясновидящая даже не стала входить в транс, а сразу предупредила Пайка, что призрак будет мучить его до тех пор, пока не разрешится нечто, имеющее корни в прошлом, и только сам Пайк может знать, что это такое. Недоумевая, он спросил медиума, откуда она это знает, но женщина, избегая его взгляда, отказалась отвечать. Когда он неохотно повернулся, чтобы уйти, она окликнула его и заговорила тихо, но очень отчетливо.

— Я могу лишь навредить вам, — сказала она. — Пока вы не исполните его волю — нет, его приказ, — не освободитесь от него. Это становится нестерпимым, вы страдаете…

Он не захотел слушать дальше и, хромая, вышел вон, стараясь двигаться настолько быстро, насколько позволяла его искалеченная нога. Медиум не дала ответа, она лишь передала Пайку пугающее предупреждение, вселив страх перед будущим.

Это было год назад, и медиум оказалась права: явления призрака стали еще ужаснее, даже кошмарнее, чем в детские годы. Пайк снова начал бояться за свой рассудок, потому что призрак Августуса Криббена теперь подходил совсем близко к нему, так близко, что Пайк ощущал запах трупного разложения, пробивавшийся сквозь мерзкую вонь, всегда сопровождавшую появление Криббена. Воздух становился настолько холодным, что тело Пайка, парализованное страхом, становилось ледяным — замерзший сосуд, в котором отчаянно бился его ум. Пайк боялся спать, хоть ночью, хоть днем, потому что кошмары обрели новую силу, они казались совершенной реальностью и посещали Пайка в любое время. Он измучился, его нервы были на пределе, и он знал, дальше так жить невозможно, призрак и чудовищные сны сломают его, как это уже было прежде, только на этот раз он не выздоровеет, на этот раз он сойдет с ума окончательно.

И вот тогда, пять месяцев назад, истощенный и отчаявшийся, он сделал то, что ему следовало сделать давным-давно, потому что только так он мог найти искомый ответ на свой вопрос, способ разрешения проблемы.

Он заказал микрофильмы в той самой библиотеке, в которой работал когда-то, и стал просматривать первые страницы национальных и местных газет за октябрь сорок третьего года.

С их помощью он собирался вернуться в прошлое.

Теперь снова стоял октябрь. Конец октября. Но это уже было настоящее. Не тот самый день, когда Расщелина Дьявола гнулась от бешеного ветра, а заодно распухла от вздувшейся реки и дождевых вод, сброшенных вересковыми пустошами, но близко к этой дате.

Гордон Пайк укрылся от бури в железном коконе автомобиля, вспоминая свою жизнь и предвкушая конец многолетних мучений.

Наконец он мысленно прикрикнул на самого себя: довольно воспоминаний! Пора расправиться с настоящим. Казалось, вся его жизнь, с того самого момента, когда он двенадцатилетним мальчишкой бежал из Крикли-холла, вела именно к этому моменту — влекла назад, к уродливому старому дому. Сегодня идеальная ночь. И пусть даты не совпадали, число и день недели были другими, но все равно отлично, мелочи не имели значения, поскольку все остальное шло правильно. Этой ночью он станет свободным.

Яростный дождь набросился на Пайка, колотя по лицу и плечам, когда тот резко распахнул дверцу «мондео». Пайк неловко выбрался из машины, скрипнув зубами, когда зацепился за раму больным коленом. Ветер чуть не вырвал шляпу из его руки, но Пайк вовремя стиснул пальцы, чтобы спасти головной убор. Ухватившись за поля обеими руками, он плотно натянул шляпу на голову. Потом достал из машины надежную, крепкую трость, открыл заднюю дверцу и вытащил наружу огромный потрепанный кожаный чемодан. Чемодан был тяжелым, но Пайк, несмотря на годы, оставался крупным мужчиной и до сих пор сохранил силу.

Он выпрямился, постоял неподвижно несколько секунд, глядя на другую сторону вспенившейся реки, на Крикли-холл, — а потом зашагал к мосту.

65

Возвращение домой

Бешеный ветер, пропитанный дождем, колотил по стеклам и кузову машины; Гэйб с большой осторожностью миновал поворот. Дорога здесь оказалась настолько узкой, что его могло легко вынести или в канаву с одной стороны, или на деревья — с другой, несмотря на всю устойчивость внедорожника. Ничего нельзя предсказать заранее в такую мерзкую ночь.