Собрание сочинений в пяти томах. Том первый. Научно-фантастические рассказы - Иван Ефремов

А если перенести акцент с романтики приключений на романтику творческого поиска? Это не только изменит традиционную форму приключенческого повествования, но и наполнит его новым содержанием. Обычную интригу вытеснит научный и логический анализ. Действие, правда, будет развертываться в замедленном темпе, но сюжет не потеряет своей остроты. Обычные приключения заменятся приключениями мысли — от зарождения гипотезы до ее превращения в теорию, подкрепленную многочисленными доказательствами. Поэтому авантюрная сторона повествования ослабеет или вовсе сойдет на нет, что, однако, не скажется на занимательности самого сюжета. Так или приблизительно так рассуждал Ефремов, приступая к работе над циклом «Рассказов о необыкновенном», и заставил профессиональных критиков признать его творческую самостоятельность, подобно тому как врач-психолог Гирин («Лезвие бритвы») вынуждает искусствоведов и художников посчитаться с его определением красоты как высшей целесообразности, выработанной природой за миллионы лет эволюции.

Но что же необыкновенного содержали в себе эти «Рассказы о необыкновенном»?

Сюжет обычно вытекает из научной загадки, казуса, ждущего объяснения. Ученый сталкивается с непонятным явлением природы. Для решения сложной проблемы мобилизуются самые разнообразные средства, привлекаются сведения из нескольких областей знания. Исследователь сопоставляет разрозненные факты, строит неожиданные предположения, демонстрируя не только силу логики, но и незаурядную способность к ассоциативному мышлению. В конечном счете победу торжествует аналитический ум ученого.

Почти во всех этих рассказах Ефремов остается фантастом. Однако его фантастические идеи так тщательно обоснованы, что принимают очертания научных гипотез и позднее нередко получают подтверждение, о чем подробно пишет сам автор в предисловии к своим рассказам.

Но среди них есть и такие, в которых развитие действия обусловлено не фантастическим допуском, а необыкновенными результатами созидательной деятельности людей, необыкновенными проявлениями воли и мужества, энергии и находчивости.

Разве не чудо — создание «Катти Сарк», быстроходного клипера, воплотившего в себе трудовой опыт многих поколений кораблестроителей и не утратившего после всех испытаний, которые выпали на его долю, безукоризненных навигационных качеств?

«Катти Сарк» — морской рассказ, в нем нет никакой фантастики, но это тоже рассказ о необыкновенном.

На том же принципе строятся и такие нефантастические рассказы, как «Последний Марсель», «Белый Рог», «Путями Старых Горняков», и более поздние вещи — «Юрта Ворона», «Афанеор, дочь Ахархеллена».

В рассказах Ефремова, кроме геолого-палеонтологической, большое место отводится и морской теме. Бывший матрос, познавший на практике морское дело, он с большой точностью и конкретностью изображает жизнь на корабле и создает превосходные морские пейзажи. Даже в тех случаях, когда действие переносится в далекие экзотические страны, где писателю не довелось побывать, его географические и этнографические описания зримы и достоверны.

Но море видится Ефремову как бы сквозь дымку времени. Для него это уже романтика молодости. Может быть, поэтому в его морских рассказах иногда так отчетливо звучат интонации Грина, Стивенсона и Конрада, писателей, которыми он увлекался с юных лет.

Ефремов остается верен себе и в морской теме. И здесь его больше всего привлекают необъяснимые явления природы, неожиданные открытия и мужественные люди, которые противоборствуют слепым стихиям («Встреча над Тускаророй», «Атолл Факаофо» «Бухта Радужных Струй» и др.).

Герой Ефремова — человек мысли и действия — образ в значительной степени автобиографический, во всяком случае, психологически близкий автору, можно сказать, его alter ego. Да и сам писатель этого не скрывает. «В общем, — говорит Ефремов, — почти в каждый рассказ вкраплены воспоминания об эпизодах моей собственной путешественнической или морской жизни».

Если бы Ефремов не пошел дальше и не обратился к человеку как творческой индивидуальности, его художественное развитие могло бы приостановиться раньше, чем исчерпался бы запас сюжетов. Но Ефремов не остановился на достигнутом. Требовали своего воплощения новые, куда более широкие замыслы, охватывающие целые исторические эпохи и судьбы всего человечества. Естественно, что и многочисленные герои последующих произведений, посвященных далекому прошлому и далекому будущему, должны были предстать перед читателем в ином качественном выражении.

Что же касается «Рассказов о необыкновенном» в целом, то они остаются прекрасным началом творческих свершений писателя, сохраняя в истории советской литературы новаторское значение как новый тип приключенческого повествования, в котором научная идея, движение мысли, любование работой ума не только поэтизируются сами по себе, но и определяют поэтику произведения.

Обращение Ефремова к исторической теме было подготовлено его профессиональным интересом и к далекому прошлому Земли, и к истокам человеческой цивилизации. Читателям, полюбившим Ефремова как фантаста, могло показаться странным и неожиданным появление «Великой Дуги».

Но, по существу, Ефремов остается фантастом и в исторических повестях, поскольку художественный домысел преобладает над зарегистрированными фактами, относящимися к такому-то периоду древнего египетского царства или Эллады эпохи формирования классического античного общества. Реконструкция воображаемой картины, намеченной археологами и историками древнего мира, сближает исторические повести Ефремова с произведениями научной фантастики. Но как бы ни был велик в данном случае авторский домысел, он не вступает в противоречие с научной достоверностью.

Ефремов познает историю в движении, стараясь найти даже в очень далеком прошлом те звенья, которые связывают цепь времен. Ненависть к деспотии, к любым формам самовластия и подавления личности пронизывает все творчество Ефремова, начиная от его исторических повестей и кончая романами о далеком будущем. В дилогии «Великая Дуга» символом тирании, превращающей каждого простого человека в песчинку, становится мертвящая власть фараона. Сочиняя «Путешествие Баурджеда» и «На краю Ойкумены», писатель думал не только о давнем прошлом, но и о настоящем и будущем Африки, думал не только об исторических судьбах народов Черного материка, но и о судьбах других народов.

Все герои Ефремова, независимо от того, когда они живут и действуют, всегда обгоняют свое время. Наделенные ищущим, пытливым умом, они устремляются к новому и неизведанному, и в этом вечном поиске писатель видит назначение человека.

Таковы Баурджед, казначей фараона Джедефры, и его кормчий Уахенеб, принесшие современникам новые знания и расширившие их представления о мире. Семилетнее плавание Баурджеда к полулегендарной стране Пунт (по-видимому, на побережье Аденского залива) и еще южнее — к берегам реки Замбези — разрушило укоренившееся представление, что вся Земля ограничивается страной Та-Кем — «Большим домом» фараона. Но эти знания вступают в противоречие с идеей безраздельного владычества фараона над всем миром и наносят удар культу единовластия, который на протяжении многих столетий составлял основу политической и религиозной идеологии древнего египетского царства.

Потому так холодно и подозрительно встретил преемник Джедефры фараон Хафра некстати вернувшегося Баурджеда и, выслушав его рассказ о дальних странах, приказал уничтожить путевые записи, отправить его спутников на далекие окраины Та-Кем, а самому Баурджеду забыть навсегда все, что он видел. Но, несмотря на приказ фараона, «песня-сказание, порожденная душой народа, свободной в своей любви и ненависти, неподкупной в оценке совершившегося, прославляла его», Баурджеда, первого египтянина, достигшего Великой Дуги.

В отличие от Баурджеда молодой эллин Пандион, герой повести «На краю Ойкумены», расширяет не географические представления о мире, а постигает его эстетическую сущность глазами гениального скульптора, намного опередившего свое время.

«На краю Ойкумены» — книга о воспитании характера. В центре ее человек, жадно ищущий и чутко воспринимающий все новое, что приносит ему жизнь.

Перед читателем проходит пестрая географическая панорама. Уголок Древней Греции, остров Крит, Средиземное море и вся Африка, начиная от рабовладельческого Египта и кончая экваториальными дебрями, где живут свободолюбивые негритянские племена.

Проведя Пандиона через многочисленные испытания, сталкивая его с разными людьми, знакомя с жизнью, культурой и искусством других народов, автор показывает молодого художника в непрерывном развитии. Каждая новая встреча обогащает его внутренний мир, способствует духовному росту.