Пропавший чиновник. Загубленная весна. Мёртвый человек - Ханс Шерфиг

Бедняга Бранд не хотел быть трупом после смерти и не хотел, чтобы его сожгли. И рассказывал он мне все это всего за два дня до своей смерти.

Глава 22

Меня удивило, что Бранд ни разу не вспомнил о Вольбеке, не намекнул на свое письмо или наш прежний разговор. Но мне показалось, что мысли его постоянно вертелись вокруг этого.

Однажды вечером меня постигла неудача: я зашел в кафе, где сидел Бранд. Я сразу заметил, что он сильно пьян. И напоминает Бранда старых времен, завсегдатая «Пивного двора». Только здесь он пил не пиво, а сладкое зеленое «перно». Бывший трезвенник вливал его в себя, словно то была подслащенная водица, а не сорокапятиградусный напиток.

Час был поздний. Я не знал, когда закрывают это кафе, возможно, оно вообще не закрывалось. В Париже есть такие кафе, которые работают круглосуточно еще со времен великой революции.

Хозяйка мела пол, задевая ноги посетителей. Официант поливал пол водой. Но кафе не закрывалось, и, судя по тому, с какой неприязнью они поглядывали на Бранда, я догадался, что его хотят выставить.

Это было неподалеку от нашего отеля, и я решил увести Бранда. Но об этом не могло быть и речи! Он будет сидеть здесь всю ночь!

—      Тебя сейчас выставят, — сказал я. — Хозяйка не даст тебе больше ничего.

Целая шеренга подставок на его столе говорила о том, что он выпил уже предостаточно.

—      Пошли. Я провожу тебя домой!

Нет, он не решался. Точно так, как в тот раз в «Пивном дворе». Он дрожал от страха.

—      Я не могу спать. Я не могу оставаться один. Я не выношу темноты.

Подошла хозяйка.

—      Если вы знаете этого господина, уведите его отсюда! Мы не хотим терпеть его больше здесь. Если он не уйдет, я позову полицию!

—      Слышишь, Бранд? Она хочет вызвать полицию. Поторапливайся!

Полиции Бранд тоже боялся. Он с трудом поднялся. Мне пришлось поддерживать его. Но домой он не хотел идти.

Нет, нет, нет. Ни за что на свете. Он боится оставаться один.

—      Я снова найду то самое. Ты знаешь, что я имею в виду. То, что нельзя спрятать, то, что я хочу убрать с пути.

Его лихорадило. Быть может, он серьезно болен, а не только пьян. Глаза неестественно блестели, он дрожал, зуб не попадал на зуб.

Я пообещал довести его до комнаты. Даже остаться у него. Возможно, ему удастся уснуть, когда я буду сидеть рядом. Могу устроиться в плюшевом кресле.

Он немного успокоился.

—      О да, если ты действительно останешься со мной, возможно, я смогу уснуть! Но ты не должен покидать меня!

Я обещал остаться. При одном условии: на следующий день он отправится к жене. Он согласился. Он готов был пойти на все, лишь бы не оставаться одному.

С некоторыми трудностями мы вошли в гостиницу. Замок входной двери, конечно же, оказался не в порядке. Мсье Лу, как обычно, сидел в своей каморке и ел. Рядом с бутылкой красного вина на столе стояла стеариновая свеча. Значит, электричество не работало.

—      Пожалуй, вам без свечи не добраться, господа, — сказал мсье Лу и протянул нам по небольшому огарку.

Бранда буквально пришлось тащить вверх по лестнице в том опасном месте, где отсутствовала ступенька. Его комната точь-в-точь походила на мою: покрывало, кисти, зеркало... Я сел в кресло и прикрылся покрывалом. Стучащий зубами Бранд, ежась от холода, забрался в широкую постель.

Мы погасили свечи, и вскоре я задремал.

Но Бранд не спал.

—      Я хочу пить, — проскулил он. — У меня жжет в горле, будто я хлебнул соляной кислоты. Дай попить воды.

На ночном столике стоял графин. Но он был пуст. Маленький человечек в зеленом переднике не всегда с должным усердием исполнял свои обязанности.

—      Подожди минуту, — сказал я. — Полежи спокойно, а я схожу и принесу тебе воды.

—      Нет, нет. Ты что, в своем уме? Ты не должен оставлять меня одного. Я так ужасно боюсь. Если ты оставишь меня... я умру.

Мы сошлись на том, что решили выйти вместе. Бранд был в пижаме, а я — в полном одеянии.

Ощупью пробрались мы к двери и спустились. Нам посчастливилось отыскать водопроводный кран и набрать графин воды. Ощупью мы двинулись в обратный путь и не без труда добрались до комнаты.

Бранд забрался в постель, а я вновь сел в кресло.

Вдруг Бранд закричал:

—       Зажги свет! Свет! Зажигай! Скорее, ради всех святых! Скорее!

—      В чем дело? Что стряслось? Успокойся.

—      Свет! Свет! Зажигай! О боже, почему же ты не зажигаешь?

Я беспорядочно шарил в поисках спичек. В карманах, на столе...

—      Подожди секунду! Сейчас зажгу! Куда, к черту, запропастились спички?

—      Помогите! — закричал Бранд. — Помогите, помогите! Свет! Свет! Зажгите же свет!

—      Сейчас, сейчас! Что приключилось? Скажи наконец, что случилось?

—      Это он, он опять здесь! — прохрипел Бранд. — Зажги свет! А не то я умру в темноте. О боже мой, свет!

Голос его вдруг ослаб. Я метался, пытаясь найти спички. Опрокинул стул, графин...

—      Сейчас! Успокойся, сейчас найду. Кто там? Из-за чего столько шуму?

—      Он здесь! Здесь, в постели, рядом со мной... — Бранд задыхался, голос его совсем ослаб, скорее походил на хрип.

—      Черт побери! Вот они, в кармане. Подожди секунду. Сейчас зажгу.

Бранд не ответил.

Я зажег свечу. Бранд был белый-белый, как простыня на его кровати! А рядом с ним... Рядом с ним в кровати лежал труп.

Я схватил Бранда и стал трясти.

Он не двигался. Он был мертв. Я закричал. Я звал на помощь. Сонный, что-то брюзжащий себе под нос мсье Лу с трудом взбирался по подагрической лестнице.

—      Что произошло? Что вы здесь делаете? Это ведь не ваша комната и не комната мсье Бранда!

Мсье Лу еще дожевывал что-то.

Мы ошиблись комнатой. В темноте мы допустили ошибку. И Бранд забрался в постель к мертвому человеку.

—      Он был студентом, румынским студентом, — объяснял мсье Лу, отчаянно жестикулируя. — Такой спокойный с виду человек. Что поделаешь с этими иностранцами!

Возможно, румын покончил жизнь самоубийством. А может, умер естественной смертью. Это дело полиции