История Руси и русского Слова - Вадим Кожинов

Петрарка. Из письма Гвидо Сетте, архиепископу Генуи. 1367 г. Венеция

Так писал он за несколько летДо священной грозы Куликова.Как бы он поступил – не секрет,Будь дана ему власть, а не слово.Так писал он заветным стилом.Так глядел он на нашего брата.Поросли б эти встречи быльем,Что его омрачали когда-то.Как-никак шесть веков пронеслосьНад небесным и каменным сводом.Но в душе гуманиста возросСмутный страх перед скифским разбродом.Как магнит потянул горизонт,Где чужие горят Палестины.Он попал на Воронежский фронтИ бежал за дворы и овины.В сорок третьем на лютом ветруИтальянцы шатались как тени,Обдирая ногтями коруИз-под снега со скудных растений.Он бродил по тылам, словно дух,И жевал прошлогодние листья.Он выпрашивал хлеб у старух —Он узнал эти скифские лица.И никто от порога не гнал,Хлеб и кров разделяя с поэтом.Слишком поздно других он узнал.Но узнал. И довольно об этом.

Выше приводились суждения из «ранних» сочинений выдающегося английского историософа Арнольда Тойнби, в которых он «оправдывал» завоевание Западом восточноевропейских земель, не входивших в пределы православной цивилизации и по сути дела «замалчивал» факты мощной западной агрессии в отношении самой этой цивилизации – то есть прежде всего Руси-России.

Но в написанном позднее, в 1952 году, кратком рассуждении «Россия и Запад» Тойнби сумел преодолеть свою прежнюю, скажем так, «слепоту», 1941-й год словно бы заставил его открытыми глазами вглядеться в историю и «заметить», что русские земли "были оккупированы западными армиями в 1941, 1915, 1812590, 1709 и 1610 годах". (Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории – М., 1995, с. 156); далее Тойнби упомянул и о более ранних атаках Запада на Русь, к которым мы еще вернемся.

Прежде необходимо со всей определенностью сказать, что в историографии явно господствует сугубо поверхностное и узко «политическое» представление о великой войне, начавшейся 22 июня 1941 года. Ее толкуют только как порождение «гитлеризма», то есть явления, существовавшего в Германии в 1920-1940-х гг., а страны Запада в целом рассматриваются лишь как «жертвы» этого самого гитлеризма, якобы всеми силами боровшиеся против него. В действительности реальное, могущее считаться выражением воли страны сопротивление имело место только в части Югославии и в Греции.

Десяток (из общего числа двух с половиной десятков) стран Запада непосредственно участвовали в войне против России (СССР), открыто объявляя об этом и отправляя на русский фронт свои воинские силы (Италия, Испания, Дания, Норвегия, Финляндия, Венгрия, Румыния, Словакия, Хорватия). А почти все остальные западные страны так или иначе обеспечивали этот фронт оружием, боеприпасами, продовольствием и т. п.

Впрочем, подробное изложение проблемы будет дано, естественно, в другом томе этого моего сочинения – «История России в XX веке. Опыт беспристрастного исследования». Здесь же скажу только, что Тойнби – и это делает ему честь – смог вскоре после окончания войны 1941-1945 годов осознать ее глубокий исторический смысл, поставив ее в один ряд с войнами 1709, 1812 гг. и т. д.

Более того: заново осмыслив в свете этой войны тему «Россия и Запад», Тойнби совсем иначе, чем ранее, понял соотношение Запада и остального мира в целом: "Западный человек, – написал в 1952 году английский историософ, – который захочет разобраться в этой теме, должен будет хотя бы на несколько минут покинуть «свою кочку» (вот именно! – В. К.) и посмотреть на столкновение между остальным миром и Западом глазами огромного большинства человечества. Как бы ни различались между собой народы мира… на вопрос западного исследователя об их отношении к Западу все – русские и мусульмане, индусы и китайцы, японцы и все остальные – ответят одинаково. Запад, скажут они – это агрессор… У большинства западных людей эти обвинения вызовут удивление, шок и печаль и даже, вероятно, возмущение (как и, добавлю от себя, у «западнически» настроенных жителей России – В. К.)… Мы слишком легко забываем, что германцы, напавшие на своих соседей, включая Россию, в первой мировой войне и повторившие свою агрессию во второй, тоже принадлежат к Западу… И, без сомнения, суждение мира о Западе определенно подтверждается в последние четыре с половиной столетия… За все это время мировой опыт общения с Западом показывает, что Запад, как правило, всегда агрессор" (с. 156, 157).

Тойнби отнес начало агрессии Запада против остального мира к рубежу XV-XVI веков («последние четыре с половиной века», отсчитывая от 1952 года), но Россия, не отделенная от Запада морями и океанами, стала испытывать его агрессию, как писал далее Тойнби, намного ранее, – "в XIII веке, после нашествия татар на Русь. Татарское иго (вернее, непосредственное монгольское присутствие на Руси. – В. К.) продолжалось недолго, ибо татары были степными кочевниками и не могли укорениться в русских лесах и полях. В результате … Русь потерпела убытки, в конце концов, не столько от татар, сколько от западных соседей, не преминувших воспользоваться ослаблением Руси, для того чтобы отрезать от нее и присоединить к западнохристианскому миру западные русские земли… Только в 1945 году России удалось возвратить себе те огромные территории, которые западные державы отобрали у нее в XIII и XIV веках" (с. 157).

Последняя фраза не вполне точна, поскольку отторгнутые в XIII-XIV вв. Русские земли были почти целиком возвращены еще в XVIII веке (и вновь отторгнуты – до 1945 года – во время революции). Но в принципе Тойнби вполне прав. И нетрудно понять, что осознанное английским мыслителем реальное соотношение Руси и Запада объясняет, почему Куликовская битва, которая вроде бы была битвой с азиатским воинством, по внутренней своей сути являлась результатом акции Запада, сумевшего направить на Русь Мамая и Ягайло…

В деле понимания хода истории уместны два различных, даже противоположных «метода»: глубокое осмысление определенного исторического «начала», в котором, как в зерне, заложено последующее, грядущее развитие, и, напротив, пристальное внимание к тому или иному «итогу», плоду длительного движения истории.

На первых страницах этой главы моей книги говорилось, что истинная суть деятельности Александра Невского особенно ясно раскрывается в свете произошедшей намного позже (почти через 120 лет после его кончины) Куликовской битвы. И это было по-своему осознано еще в давние времена; в одном из повествований о житии благоверного князя Александра речь идет о «чуде», свершившемся в ночь на 8 сентября 1380 года у его гробницы во Владимире: «…два старца честна изыдоста от святаго олтаря и приидоста ко гробу блаженнаго Александра и глаголаста: „О господине Александре, востани и ускори на помощь правнуку своему, великомю князю Дьмитрию…“ И в той час святый великий князь Александр воста из гроба и… со обема старцема вскоре невидимы быста» (то есть перенеслись на Куликово поле).

Собственно говоря, определившая всю последующую историю Руси роль Александра Ярославича вполне «наглядно» и, в сущности, неоспоримо выразилась в том, что именно его прямые потомки оказались, в конечном счете, во главе исторического движения Руси, – несмотря на все нелегкие препятствия.

Дело в том, что с точки зрения тогдашнего порядка престолонаследия судьба потомства Александра сложилась очень неблагоприятно. После его кончины Русью правили, как и полагалось, его младшие братья Ярослав и, затем, Василий (до его смерти в 1276-м году). Далее, власть законно перешла к сыновьям Александра – князьям Дмитрию и, затем, Андрею. Однако ко времени кончины Андрея Александровича в 1304 году ни у него, ни у умершего ранее, в 1294 году, Дмитрия не осталось наследников, – их сыновья скончались в юном возрасте…

И «династия» Александра Невского в 1304 году как бы бесповоротно пресеклась. Хотя имелись налицо пятеро его внуков – Юрий, Иван и малолетние Борис, Александр и Афанасий Даниловичи, – все они были сыновьями самого младшего сына Александра, Даниила, который до своей кончины, свершившейся в 1303 году (то есть раньше смерти Андрея), правил еще не столь уж значительным тогда Московским княжеством и, скончавшись раньше своих старших братьев, не «успел» занять великокняжеский престол. И, согласно традиции, его сыновья не имели прав на великое княжение Владимирское.

Великим князем Владимирским в 1305 году стал тверской (Тверь была в то время намного более значительным городом, чем Москва591) князь Михаил – сын одного из младших братьев Александра Невского, Ярослава Ярославича, который – в отличие от Даниила – побывал великим князем.