Иные - Гордон Диксон

При последних его словах взгляд Хэла прояснился. Блейза будто осенило. Возможно, образ съежившегося гиганта пронял-таки Хэла. И последовавший вопрос как будто подтверждал это:

– А зачем им ежиться? – спросил он.

– Зачем ежиться? – Блейз снисходительно улыбнулся, одновременно испытывая чувство облегчения. – А ты сам подумай. Тебе сколько лет?

– Двадцать.

– Уже двадцать… А когда ты начал взрослеть, неужели не ощущал чувства одиночества, оторванности от окружающих? Разве ты никогда не замечал, что тебе все чаще и чаще приходится брать на себя ответственность – принимать решения, причем не только за себя, но и за тех, кто рядом с тобой и не может принять решение сам? Незаметно, но неизбежно ты начинаешь руководить, делая то, что послужит на благо всем. Правда, понимаешь это только ты?

Он замолчал, ожидая ответа Хэла. Но поскольку тот молчал, Блейз продолжил:

– Думаю, ты представляешь, о чем я… Поначалу ты просто говоришь, что нужно сделать, поскольку не веришь – не хочешь поверить – в их полную беспомощность. Но люди, находящиеся под твоим руководством, и делают все правильно, они просто не в состоянии сами понять, что нужно делать и когда. В конце концов это совершенно выводит тебя из себя и ты попросту начинаешь руководить всем сам. А окружающие даже не догадываются, что именно ты направил их по нужному пути, а принимают это за естественный ход событий.

Блейз замолчал, в который уже раз надеясь, что Хэл хоть как-то отреагирует. Говоря, он ощущал себя человеком, идущим над отвесным обрывом. Ведь так просто было бы одним упоминанием об ответственности перед человеческой расой напомнить Хэлу слова одного из его наставников, экзота Уолтера.

Хэл запросто может неверно оценить его речь, приняв сказанное им за желание подчинить себе всех остальных людей. Но до сих пор он верил в способность Хэла понять, что он имеет в виду вовсе не это. Может быть, даже имеет смысл намекнуть ему на это.

– Да, – с нажимом произнес Блейз, – ты наверняка понимаешь, о чем я говорю. Тебе наверняка уже приходилось сталкиваться с этим, и ты начинал ощущать ширину и глубину пропасти, отделяющей тебя от остальных людей. Поверь, со временем это чувство будет только усиливаться. Жизненный опыт, которого набирается твой обладающий более значительными способностями мозг с недоступной обычным людям быстротой, приведет лишь к расширению и углублению этой пропасти.

И наконец, у тебя просто пропадет желание иметь с кем бы то ни было дело, исчезнет чувство принадлежности к человеческой расе. Ты начнешь смотреть на них как на низших существ – собак или кошек, – к которым ты относишься просто с симпатией. И тебе придется горько пожалеть об утраченном чувстве родства, но с этим уже ничего нельзя будет поделать. Просто невозможно станет дать остальным то, чего они не сумеют понять – в самом деле, нельзя же научить обезьяну ценить искусство! Поэтому, чтобы избавить себя от боли, о которой они и не подозревают, ты оборвешь с людьми, последнюю эмоциональную связь, делая выбор в пользу тишины и пустоты, да еще спокойствия присущего тебе образа жизни: ты не такой, как все, и навеки одинок.

– Нет, – произнес Хэл. Возможно, сказалось действие лекарства, которым вернул его в сознание врач, но впечатление было такое, словно он рассматривает проблему отстранение. – Этим путем я идти не могу.

– Тогда ты умрешь. – Блейз старался, чтобы голос его звучал спокойно и рассудительно. – В конце концов ты, подобно тем великим предкам, просто позволишь убить себя, потому что перестанешь делать все возможное для собственной защиты. И все пойдет прахом – все, чем ты был и чем мог стать.

– Тогда пусть лучше идет прахом, – отозвался Хэл. – Таким, как вы говорите, я никогда не стану.

– Возможно, – кивнул Блейз. Похоже, парень сомневается, просто по голосу это не поймешь. Он встал, оттолкнув от себя кресло. – Скоро сам убедишься: жажда жизни гораздо сильнее, чем тебе кажется. – Он сверху вниз взглянул на Хэла.

– Говорю же тебе: я – наполовину экзот. Думаешь, мне поначалу не было тяжело от того, что я со временем узнал о себе? И я не испытывал внутренней борьбы, когда понял, перед каким выбором стою? Поначалу я вообще решил вести жизнь отшельника и просто удалиться от людей, чтобы не использовать свои способности для достижения, как мне казалось, аморальных целей.

Он помолчал, но уже не ожидая ответа Хэла, а просто желая, чтобы его слова запали ему в душу.

– Как и ты, – медленно, с воодушевлением продолжал он, – я готов был заплатить любую цену за то, чтобы не было нужды играть роль бога по отношению к тем, кто меня окружал. Сама мысль об этом была мне, как и тебе сейчас, просто омерзительна. Но со временем я понял: то, что я могу сделать для человечества в качестве одного из его повелителей и вождей, не причинит ему никакого вреда, а пойдет только на пользу. Ты тоже это поймешь – со временем.

Он повернулся и подошел к двери камеры.

– Откройте!

– И совершенно не важно, – добавил Блейз, снова поворачиваясь к Хэлу, когда в коридоре послышались шаги, – какой путь, по-твоему, ты выбрал сейчас. Неизбежно наступит день, когда ты поймешь, что, оставаясь в этой камере под охраной людей, которые в сравнении с тобой не более чем цивилизованные животные, ты совершил большую глупость и все пережитое тобой здесь совершенно ни к чему.

Он помолчал.

– Но это твой выбор. Делай то, что считаешь нужным, до тех пор пока не станешь лучше разбираться в себе и в жизни. А когда это время придет, скажи только слово. Скажи охране, что ты обдумал мои слова, и они сразу же доставят тебя ко мне. Вместо этой мрачной камеры тебя ждут комфорт, свобода и дневной свет. Ты получишь возможность поразмыслить обо всем этом в нормальной обстановке. А необходимость переносить эту пытку является плодом исключительно твоего воображения. Но, как я уже сказал, я вовсе не собираюсь тебя переубеждать, поскольку в конце концов ты сам все поймешь.

Барбедж и тюремщик открыли дверь. Блейз напоследок бросил взгляд на лежащего на койке Хэла, потом вышел. Он пошел по коридору, слыша эхо собственных шагов, а также шаги Барбеджа и тюремщика, которые, вновь заперев Хэла, последовали за Блейзом.

Глава 42

– «Избранник Господа» на месте и готов отправиться куда угодно, – сообщила Тони Блейзу, когда он появился в апартаментах отеля. – Он может взлететь через восемь часов и при отсутствии пассажиров в режиме грузовика добраться до Новой Земли за три дня. С нами на борту – стартовать через шесть часов и, чтобы не мучить людей космической болезнью, проделать весь путь за четыре или пять дней. Если, конечно, среди наших не окажется людей с повышенной чувствительностью к фазовым сдвигам. Но насколько я помню, никто во время перелетов на Новую Землю, Кассиду и Ньютон не выказал особой слабости, так что думаю, проблем в этом смысле быть не должно.