Тайны гор, которых не было на карте... - Анастасия Вихарева

Он поднялся от их пещеры метров на сто пятьдесят и пропал, как гном, нырнув в землю. Манька с Борзеевичем переглянулись, поднялись следом и заметили небольшую щель, а, заглянув в щель, обалдели: огромная пещера уходила в глубь горы, да так ровно, что казалось, специально ее кто вытесал.

— Я же говорил, это правильная гора! — Дьявол поманил их вглубь.

— А что ж мы на гору-то лазили каждый день? — не расстроилась Манька, но подумала: много в горах этих было секретов.

— Училась же! — ответил Борзеевич, заступившись за Дьявола, подправив на спине рюкзак. — Зато как мы с тобой бегаем! И оборотня обгоним…

Было лето и на Маньке больше не было железа. Теперь в ее руке был легкий посох из неугасимого полена, красивый и грозный, а в темноте камни светились, освещая дорогу, вместо железного скарба лук и колчан со стрелами и меч, но нет-нет, да и совала она в рот по привычке бурый железняк, который во рту таял, как сахар. В горах его было предостаточно. И все вокруг она знала и помнила. И куда бы она ни шла — оставалась позади нее земля. И где посох ударился о землю и она ступила своими новыми сапожками, вампиру делать было нечего — но об этом ни Манька, ни Борзеевич пока не знали. У нее была новая льняная рубаха, выбеленная и вышитая по краю узором из серебряных и золотых нитей, шерстяной вязаный свитер до колен в две нитки с меховыми оторочками, в виде курточки, вязаные брюки, легонькие меховые сапожки с прошитой подошвой из кожи. На подошву водяные использовали кожу не то древней рыбы, не то какой еще водной зверюги, которая бродила долгие годы по дну озера, и подошва была крепкой, не стираясь о землю — подарок лесных и русалок. Подошву прошили нитями из древесины неугасимого поленьего дерева для тепла, подбили каучуком, чтобы однажды древесина не проросла, если вдруг забудет прибрать сапожки на ночь. На шее кроме креста крестов с золотой монетой висело ожерелье из мелких перламутровых ракушек, в котомке новый рушник для изб, сотканный из льна и многих трав. Отказаться было неудобно — дарили духи, а от их подарков не отказывались. Обиженный дух был не лучше нечисти.

И Борзеевич приоделся так, что она с трудом узнавала старого друга. Новые лапти из древесины неугасимого полена, тоже на коже и прошитые мехом, — плел сам Дьявол. Новая рубаха в горошек, и отреставрированный полушубок, новые штаны, и новая плетеная шляпа, утепленная мехом. От гномов ему достались золотое колечко в виде печатки с изображением креста крестов, платиновая цепь, в которой Манька ничего не смыслила, ибо смотрелась она не дороже серебряной, золотая фикса на зуб — украшаться Борзеевич любил.

И Дьявол заметный стал, не просвечивал так часто, как вначале, когда она сомневалась, есть ли он, или параноидальная шизофрения посвящает ее в тайны Бытия…

И каждую минуту тосковала Манька по избам, переживая, потому как заступиться за избы было некому, а не видела она их уже семь месяцев. Она подсчитывала, как скоро она вернется. Получалось, что пройти цивилизованную часть государства она должна бы быстрее, чем нецивилизованную, ведь железа на ней не было, следовательно, если зима нагрянет, она могла использовать снегоступы, и до зимы еще полтора — два месяца, а то и все три. И раз железа нет, то предстать перед Благодетельницей она могла смело, не имела она права отказать ей в аудиенции. Неужто не добегут они до дворца за пару месяцев, умея за три — четыре дня подняться на непреступную гору высотой в пять — шесть километров, с пропастями и расщелинами в сотни метров глубиной?! На сердце было тревожно: отчего гремело, и шел дым в земле, где остались избы?! Щемило, хотелось скорее закончить этот поход, разобраться уже, наконец, с вампирами и вернуться к ним.

Думать о плохом не хотелось, и она не думала, отгоняя тяжелые мысли. Как сказал Дьявол: "Если беда нагрянула, а от тебя ничего не зависит — сохраняй нервы, чтобы победа врага не стала полной".

Так скоро они пробежали они две горы, что Манька их не заметила.

Первую гору прошли по пещере, к вечеру того же дня оказавшись на другой ее стороне, любуясь иногда красотами, которых было предостаточно. Пещера была почти прямой, как туннель, с колоннами, искрилась самоцветами в отражении света глаз Дьявола, камней на посохе и огня неугасимого полена, которую нес Борзеевич, с огромными сводами и ответвлениями, и только в конце вильнула. На выходе пещера сузилась, и внезапно оказалась затопленная водой, которая собиралась из трех боковых проходов. И стоило нырнуть, как их подхватило и понесло течением, выбросив через сотню метров с потоком, который вливался в водопад, на их счастье, не так высоко, как падала стена из воды всего водопада. И сразу же оказались среди мшистых сырых валунов, пересекли ущелье, поросшее густым лесом межгорье, и оказались у подножия последней двенадцатой горы, которую одолели за три дня.

Поднимаясь в гору почти бегом, прыгая по скалам как горные козлы. С их стороны она была не такой высокой, как другая. Но когда поднялись, и с ее вершины предстало взору огромное пространство, залитое светом, сразу стало понятно, почему с этой стороны в горы никто не рисковал подниматься. Высоты было не меньше семи, восьми километров… Да еще отвесно вниз, с наклоном вперед, как высокая волна… Вверху вечным покровом лежал снег и лед, внизу расстилалось золотое и огненное море с пестрыми золотыми полями, с блюдцами синих, как небо, озер и вьющимися речками и речушками, покрытыми солнечными бликами, и коричневыми лентами дорог.

Центральные дороги здесь были ухоженные, покрытые асфальтом и щебнем. В полях работали не только лошади, но сельскохозяйственная техника, по дорогам мчались железные кони, в небе летали железные птицы и ковры-самолеты. В южной части на многие километры тянулись вдоль дорог деревушки и города, с куполами и красивыми дворцами. Селений здесь было намного больше, и чем дальше от центра того или иного города, тем беднее они выглядели, открываясь иногда взгляду, как убогий Манькин домишко. Такие деревушки с сараюшками обступали города со всех сторон и были не цивилизованнее Манькиной деревни. Но в этой части государства богатых людей было много больше. Дома стояли как маленькие дворцы, с высокими башенками, с богатыми усадьбами.

Но и здесь были места, мало обжитые человеком, поросшие дремучими непроходимыми лесами, в основном примыкающие к горам к реке, которая вилась вдоль непреступных гор широкой лентой, подпитываясь тающими снегами. Горы занимали четвертую часть государства, но вряд ли кто-то об этом жалел: они защищали цивилизованную часть государства от северных и восточных ветров, и климат здесь был очень мягкий и благодатный, согретый теплым течением западных и южных морей. Не то было в другой части государства, где зимы длились дольше и были намного суровее. Нецивилизованная часть государства использовалась как сырьевая житница, из нее вывозили и выкачивали ресурсы: строевой лес, желтое, черное и голубое золото, серебро, металлы и многие другие сокровища, подаренные природой. Иногда казалось, что нецивилизованная часть государства не государство, а колония, никто о ней особо не вспоминал. Все умные люди давно перебрались поближе к цивилизации, где по приказу Всех Величеств без исключения, ресурсами располагали только сами Величества и приближенные к трону лица. Здесь же раскинулись необозримые поля, сады и многие фабрики, которые дымили трубами.