Линкор «Альбион» - Борис Вячеславович Конофальский

доме, около которого стоял паровой экипаж, Зоя и заметила очень небольшую, если не сказать невзрачную, табличку, что гласила: «Торговый дом Мусаифф». И ни слова больше; кому было нужно, тот и так знал, чем торгует этот дом. А кому не нужно… тем и не нужно.

Генрих тоже обратил внимание на ту табличку. Аккуратно, не спеша, уступая дорогу встречным экипажам, он проехал мимо дома и, доехав до конца улицы, свернул к Большой реке. Потом проехал ещё пару улиц и остановился у порога небольшого кафе. Потом открыл дверь и предложил Зое выйти. Зоя в этот день позавтракала очень рано и уже изрядно хотела есть; она взглянула в меню и сразу заказала себе красные лейпцигские сосиски, острую горчицу к ним и лимонад со льдом. И заявила немного легкомысленно:

— Я сегодня позабыла деньги.

— Я всё оплачу, — сразу заверил её Генрих.

Зоя соврала, она редко что-то забывала, просто деве хотелось, чтобы этот прижимистый немец потратился на неё. Хоть немного.

«Раз уж он берёт на себя смелость принимать решения, не советуясь с мной, так пусть и в остальном будет мужчиной», — ехидно думала она, представляя, как Генрих в уме уже производит расчёт своих наличных.

Он же сам есть не стал, а заказал себе кружку пива. Судя по всему, молодой человек переживал некоторый духовный подъём, ему хотелось говорить.

— Мне кажется, что это дело… оно не очень сложное!

— Да? — спросила Зоя. И про себя посмеялась над ним: ну-ну! — И как же его сделать?

— Да, — Генриху не терпелось выложить свой план. — Как только Джеймс скажет нам о времени, когда ювелиры должны будут поехать к покупательнице, мы приезжаем к их офису и ждём, когда они выходят из офиса; мы налетаем на них и забираем у них камень.

— Так просто? — девушка подняла вуаль. Специально, чтобы он видел, как ехидно она улыбается. Тут официант принёс Зое сосиски и лимонад, а молодому человеку — его пиво.

— А что тут сложного? — удивился он и, заметив её настроение, продолжил. — Может, вы, фройляйн, и не заметили, но я в хорошей физической форме, а в лицее посещаю атлетический кружок и немного боксирую по груше.

— О! — притворно восхитилась она, сама же отрезала себе кусочек сосиски, окунула её в горчицу и с большим удовольствием отправила в рот.

— Вы зря иронизируете, фройляйн! — заявил молодой человек с капелькой обиды. — Там будет два пятидесятилетних старика и один молодой, но субтильный сопровождающий. Думаю, что смогу с ними справиться.

— А если их будет не трое? — спросила дева.

— Почему их должно быть больше? Джеймс говорил о троих.

— Джеймс говорил о троих, что приходили к ведьме, а кто из них вел экипаж?

— Водитель? — догадался Ройке.

— Водитель-охранник, — добавила Зоя. — Это же ювелиры. У них должна быть хоть какая-то охрана.

Такой поворот смутил молодого человека, но всего на пару секунд.

— Тогда я… нейтрализую первым делом охранника. Подкараулю и нападу внезапно.

— Потрясающая мысль! — притворно восхитилась девушка, отпивая из высокого стакана, в котором плавали дольки лимона и листики горькой мяты вперемешку со льдом. — Но пока вы будете разбираться с охранником, ювелиры забегут в здание.

— Я подкараулю их у экипажа.

— Запрутся в экипаже!

— Я разобью стекло в двери…

— А как вы определите, у кого из них камень? Будете всех обыскивать? В тесноте экипажа, при том, что три человека будут оказывать вам сопротивление?

— Я возьму с собой какое-нибудь оружие, буду им угрожать! Например, дубинку.

— Да? Дубинку? Как интересно! Ну допустим, у вас получится убрать охранника… — Девушка продолжала улыбаться и есть лейпцигские сосиски. — А если у них будет… ну, к примеру…, — она сделала паузу и наставила на своего собеседника вилку. — Ну, к примеру, револьвер!

— Что? — растерялся Генрих.

— Револьвер, ре-воль-вер, — Зоя всё с той же очаровательной улыбкой наставила на молодого человека указательный палец и произвела в него два выстрела: — Пах, пах… И тренированный лицеист с навыками избивания боксёрской груши в атлетическом зале валяется на асфальте, а у него из живота течёт кровь. И рядом лежит его знаменитая дубинка.

— Знаменитая? — чуть расстроенно спросил он. — Почему знаменитая?

— Потому что…, — Зоя резала последнюю сосиску в тарелке. — Я устала это повторять… Потому что вы болван, Генрих, — она старалась говорить это без злобы, чтобы не обидеть его, но в тоже время чтобы он понял, что не должен принимать таких важных решений, не посоветовавшись с нею. И, видя, что он расстроился, дева продолжила: — На этой улице брать камень нельзя.

— Почему? — сразу оживился он, поняв, что дело ещё можно будет сделать.

— Она узкая, там в начале улицы стоял воз у бакалейной лавки, так всем приходилось его объезжать. А за поворотом, в пятистах метрах, — полицейский участок. Случись пробка — и коляску, на которой мы приедем, придётся бросить. И уходить пешком.

— Да, это исключено… Тогда мне за коляску попадёт от отца, — согласился молодой человек.

— От отца? — Зое снова захотелось назвать его болваном. — Генрих, поймите вы наконец, по коляске вас найдёт полиция, и вам придётся отчитываться не перед отцом. Установят владельца коляски и выйдут на вашу мастерскую. На вас, Генрих!

— Точно! — он пришёл в ужас. — И тогда полиция найдёт меня.

— Нет, Генрих, не только полиция, — она говорила как можно серьёзнее, — вас найдёт кое-кто похуже, и будет это герцогиня Кавендиш. Чтобы выяснить кто у неё в доме крот, она перевернёт весь Гамбург. И ваш похищенный в вашей мастерской экипаж приведёт её точнёхонько к вам, а от вас к Джеймсу. Его просто запытают до смерти, а вас либо разберут на органы, либо переделают и смешают с обезьяной, чтобы вы служили ведьме до конца своих дней. Вам это ясно?

— Да, теперь… теперь это мне ясно, — на удивление спокойно отвечал ей молодой человек. — Мне неясно другое.

— Что именно? — Зоя покончила с прекрасными сосисками и взяла в руки стакан с лимонадом, в котором ещё не растаял лёд.

— Мне неясно многое другое… Как вы обо всём этом смогли подумать, как вы могли представить все эти сложности, все эти револьверы, полицейские участки, узкие улицы… Все эти непредвиденные трудности, что могут возникнуть у нас на пути… Как вы всё это предусмотрели? Кто вас этому научил? — он внимательно и восхищённо глядел на девушку. — Я не могу понять… Кто вы такая, фройляйн Гертруда Шнитке?

Она глядела на него поверх стакана, её взгляд был загадочен; девушка сделала глоток приятного напитка и спросила:

— А вы сами как думаете?

— Как я думаю?

— Да, как вы думаете? — ей не нужен