Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа - Эмилио Сальгари

Дворянин не ответил, но кивнул в знак согласия. Он тоже начинал уже терять надежду и считал себя обреченным закончить дни рабом какого-нибудь жестокого бербера или араба.

Лодка, быстро двигавшаяся вперед под мощными ударами двенадцати весел, прошла сквозь хаотичное скопление кораблей и стремительно неслась к восточной части гавани, где в полутьме возвышались высокие мачты нескольких галер. Меньше чем через десять минут лодка пересекла рейд и пришвартовалась у правого борта самой большой из галер, стоявшей на якоре в двухстах или трехстах шагах от мола. Офицер крикнул, и матросы принесли два фонаря и спустили с галеры веревочную лестницу.

Барона и Железную Башку развязали и велели им подняться на галеру.

Как только они очутились на палубе, четыре человека набросились на них, снова связали и отвели на корму, где горел фонарь.

— Нас не спустили в трюм, — заметил Железная Башка.

Открылась дверь надстройки, и их втолкнули в просторную каюту, роскошно обставленную в мавританском стиле, с мягкими коврами на полу, шелковыми занавесями на стенах и с диванами, обитыми парчой, вдоль стен. На одном из диванов возлежал человек, покуривая кальян.

Увидев его, барон и каталонец вздрогнули от ужаса: они узнали страшного корсара Средиземного моря — Кулькелуби.

— Очень рад снова тебя видеть, барон, — сказал главнокомандующий с легкой иронией в голосе. — Видно, что хоть ты и христианин, но кожа у тебя толстая. Однако это меня не удивляет: ты человек военный. — (Барон посмотрел на него высокомерно, но ничего не ответил.) — Юноша, — продолжал Кулькелуби, вдохнув еще немного ароматного дыма, — я хотел тебя увидеть, чтобы сказать тебе, что мы поймали того фрегатара, который привез вас в Алжир.

Синьору ди Сант-Эльмо понадобились огромные усилия, чтобы не выдать охватившую его тревогу. О каком фрегатаре говорил главнокомандующий? О Нормандце или о том, у которого была зеленая фелука?

— Я знаю, что твой слуга во всем признался, — сказал Кулькелуби, помолчав немного. — У меня уже давно были подозрения насчет этого человека, который выдавал себя за марокканского купца и доброго христианина. На этот раз он попадет в ступу или его привяжут к жерлу пушки. Алжирцы уже давно жалуются, что не видят, как над ними пролетают куски человеческой плоти. Я хочу доставить им это удовольствие.

Свирепая усмешка скривила губы пантеры Алжира. Ему понравилась эта мысль. Он посмотрел на Железную Башку своими сероватыми с металлическим оттенком глазами, заставлявшими дрожать от страха самых отважных, а потом сказал:

— Ну, толстяк, ты ведь хорошо знаешь этого проклятого фрегатара, правда?

— Так это он? — пробормотал каталонец, у которого от страха затряслись поджилки.

— Ты сказал каиду, что у него зеленая фелука.

— Ну могут быть и другие фелуки такого же цвета, господин.

— Мне не нужна фелука, мне нужен человек, — сказал Кулькелуби.

— Вы можете ошибиться, — ответил Железная Башка, которого мысль о том, что он может послать на смерть невиновного, приводила в ужас.

— Ну а ты, конечно, не ошибешься, и твой хозяин тоже. Этого фрегатара арестовали сегодня, когда он собирался отплыть в Тунис, и хотя он утверждает, что мусульманин и никогда не перевозил ни тебя, ни твоего хозяина и даже не знает вас, мы его заключили в тюрьму Колуглис. Завтра вечером его привезут сюда. И клянусь гибелью всех христиан, мы посмотрим, осмелитесь ли вы не узнать того, кто привез вас в Алжир.

— А если это не он? — спросил барон.

— Тем хуже для вас, юноша, — ответил Кулькелуби. — Я бы не хотел оказаться на вашем месте. В тюрьмах Алжира достаточно и железных кольев, и крючьев, и кулеврин.

— Я никогда не пошлю на смерть невинного человека.

— В таком случае за него ответите вы.

— Но это бесчестно! — воскликнул барон.

— Называй это как хочешь, это не потревожит совесть Кулькелуби, — сказал корсар, пожимая плечами.

Он хлопнул в ладоши. Два человека, два раба-христианина, изможденные, с лицами, покрытыми шрамами от ужасных побоев их свирепого хозяина, робко вошли, не отрывая глаз от дубины, лежавшей на диване. Силу ее удара они давно испытали на себе.

— Пошлите одного из моих офицеров в тюрьму Колуглис с приказом доставить сюда к завтрашнему утру фрегатара, арестованного сегодня, и приготовьте пушку перед мечетью Туссуф. Я хочу повеселить добрых жителей Алжира. А этих людей отведите в трюм, наденьте им кандалы на руки и на ноги и не оставляйте их одних ни на минуту. Кто знает, будут ли они еще живы завтра вечером. Мне нужно, чтобы они не сбежали.

Рабы поклонились, не говоря ни слова, потом схватили барона и Железную Башку и вытолкнули их на палубу с привычной жестокостью.

— Мы погибли, — простонал Железная Башка, от ужаса теряя рассудок.

Их вывели на палубу, потом заставили спуститься в помещение, освещенное фонарем, и привязали к кольцу в стене тонкой бечевкой, которую можно было порвать одним рывком.

Потом рабы сели рядом с ними и отшвырнули ногами кандалы и цепи, которые принесли с собой.

Барон был удивлен, он посмотрел на них и спросил:

— Вы не наденете на нас кандалы?

— Нет никакой необходимости, — ответил один из них по-мальтийски.

— А если Кулькелуби спустится сюда?

— Он спустится только в ад, и очень скоро. И никогда оттуда не выйдет. Хотите этим воспользоваться?

Он обменялся с товарищем быстрыми взглядами, а потом, обращаясь к барону, сказал:

— Вы ведь фрегатар, правда?

— Нет, капитан мальтийской галеры.

— А ваш товарищ?

— Он тоже христианин, а вы?

— Мы ренегаты по необходимости, вернее, чтобы спасти свою жизнь.

— Что вы имели в виду, когда спросили: «Хотите этим воспользоваться?»

Ренегат поколебался немного, посмотрел на товарища, тот кивнул утвердительно. Тогда он прошептал едва слышно:

— Вскоре на этой галере раздастся крик: «Кулькелуби убили!»

— О! — воскликнул барон. — И вы отважились?

— Нас двадцать ренегатов, французов, итальянцев, фламандцев и испанцев. Мы решили покончить с мучителем христиан, и сегодня ночью пусть случится то, что должно произойти. Мы будем действовать. Вы христианин и, как я слышал, можете не дожить до завтрашнего вечера. Присоединяйтесь к нам. Капитан галеры будет полезен нам в открытом море.

— А вы подумали о всех трудностях подобного поступка и о страшных пытках, которые ожидают вас в случае, если ваша отчаянная попытка не удастся?

— Нас никто не удержит, — ответил ренегат решительно и твердо. — Лучше умереть с оружием в руках, чем от палки этого мерзкого корсара.

— Можно вопрос?

— Говорите.

— Кто подсказал вам эту мысль? Фрегатар по имени Микеле Нормандец?

— Я его не знаю.

— Мираб?

— Я никогда не видел, чтобы какой-нибудь мираб приходил на эту галеру.

— Вам никто не обещал помощь?

— Никто, синьор.

— Странно!

— Почему вы так