Колдунья моя - Бертрис Смолл

— Воды уже отошли, а это значит, что ребенок скоро появится. Но схватки пока не начались. Подойди ближе, Жосслен, я хочу взглянуть на твою рану. Жосслен присел на край постели, и Мэйрин, приподнявшись, размотала повязку, сделанную второпях и не правильно.

— Со мной все в порядке! — запротестовал Жосслен.

— Но это ненадолго, если не перевязать твою рану как следует, — ворчливо ответила Мэйрин.

— Он не дал мне ничего сделать, — вмешался Дагда, входя в спальню. — Торопился увидеть тебя поскорее и сказать, что он победил.

— Эрик мертв, — проговорил Жосслен. — Он больше никогда не причинит тебе страданий, колдунья моя.

Мэйрин кивнула и сказала, словно не слыша его:

— Я должна перевязать твою рану, Жосслен. Миледи Агата, вы не подадите мне сорочку? Дагда, мне понадобится мох, чтобы приложить к ране. Ты знаешь, какой именно мох я имею в виду. А можешь отыскать его где-нибудь поблизости?

— Я заранее набрал его, Мэйрин. Сейчас принесу. Леди Агата не стала возражать против желания Мэйрин, найдя ее поведение вполне разумным. Роды ведь еще не начались, а ее муж нуждался в заботе. Поэтому она поспешно вручила Мэйрин сорочку и спросила:

— Вам нужна горячая вода, моя милая?

— Да, миледи. И чистая ткань для повязки, и вино, чтобы промыть рану. — Мэйрин надела сорочку и встала с кровати. Ребенок в ее животе временно замер, словно собираясь с силами перед скорым появлением на свет.

Жосслен обнял ее, и они замерли в сладком безмолвии. Через некоторое время он ласково погладил ее по голове, и Мэйрин тихонько вздохнула от счастья.

— Я так боялась за тебя, — сказала она. — Из покоев королевы поля боя не видно, но я слышала крики толпы. А потом внезапно стало так тихо…

— Я заставил Эрика встать на колени, а потом убил его, — отозвался Жосслен.

— Но он тебя ранил.

— Ему просто повезло, — ответил Жосслен с легкомысленной улыбкой.

Мэйрин отстранилась и внимательно осмотрела глубокую рану, покрывшуюся запекшейся кровью.

— Если бы ему повезло чуть-чуть больше, ты никогда бы не смог впредь владеть этой рукой. Она бы просто отсохла. О Боже! Какие ужасные синяки! — Мэйрин встревоженно провела пальцами по его второму плечу и руке.

Жосслен поморщился, но чувство юмора не покинуло его, несмотря на боль.

— Мэйрин, — проговорил он, — перестань сейчас же! Не то я забуду, что ты собираешься рожать.

Леди Агата, только что вернувшаяся в спальню, услышала последние слова Жосслена и усмехнулась, вспомнив, как часто со своим покойным мужем они так же любовно подшучивали друг над другом. Это была верная примета счастливой супружеской пары.

— Вот кое-что для начала, милая моя, — сказала она Мэйрин. — Пойду взгляну, не согрелась ли вода.

— Сядь на кровать, — велела Мэйрин Жосслену.

— Я тебе помогу, — вызвался Дагда, входя в спальню с целебным мхом в руках.

Мэйрин кивнула, и леди Агата сразу же безошибочно поняла, что эти двое понимают друг друга с полуслова. Она тихонько отошла в сторону, зная, что Мэйрин позовет ее на помощь, если потребуется. Дагда вручил Жосслену тазик; Мэйрин подставила руки, и Дагда облил их вином. Убрав тазик, ирландец дал Жосслену другой, полный горячей воды. Взяв у Дагды чистый лоскут, Мэйрин погрузила его в воду и принялась осторожно счищать с раны запекшуюся кровь. Несколько минут она трудилась в молчании; Дагда трижды менял воду, а Мэйрин извела целую дюжину лоскутков, прежде чем удовлетворилась результатом. Кровотечение уже остановилось, но рана теперь снова была открыта и слегка сочилась кровью. Снова сменив тазик, Дагда налил в него вина и вручил Мэйрин маленькую морскую губку. Пока она дезинфицировала рану крепким вином, Дагда держал Жосслена за плечо, но тот и без того не очень сильно дергался.

— Придется прижечь твою рану, — сказала Мэйрин мужу. — Иначе она может снова открыться. Тебе больше нельзя терять кровь.

Дагда положил кинжал на решетку над огнем в камине. Когда лезвие раскалилось докрасна, он осторожно передал кинжал своей госпоже. Мэйрин, не колеблясь ни секунды, прижала лезвие к ране. Маленькая спальня немедленно наполнилась запахом горелой плоти. Жосслен громко застонал и покачнулся, зажмурившись от боли.

Мэйрин побледнела, и, увидев на ее лице странное выражение, леди Агата поняла, что у нее начинаются роды, но подозревала, что она ничего не скажет до тех пор, пока не разберется с раной до конца. Мэйрин осторожно приложила к ране прохладный мох, старательно наложила повязку и отступила на шаг, чтобы осмотреть результат. Оставшись довольной своими трудами, она налила вина в небольшой кубок и вручила его Жосслену, всыпав в питье щепотку порошка из протянутого Дагдой крошечного мешочка.

— Это — обезболивающее, — сказала она в ответ на вопросительный взгляд леди Агаты. — Здесь можжевельник, горькая полынь и дикая рябина. — И тут по лицу ее пробежала судорога боли.

— Милорд де Комбур, — произнесла леди Агата, — мне кажется, вам следует подняться и уступить постель вашей супруге. Она была так озабочена вашим состоянием, что забыла о себе.

— Ничего страшного, — слабым голосом возразила Мэйрин. Жосслен залпом проглотил целебный напиток и, поднявшись, помог Мэйрин снова улечься в постель.

— Ты сделала даже больше, чем должна была, Мэйрин, — тихо сказал он. — Ида будет очень гордиться, когда я расскажу ей обо всем.

Мэйрин усмехнулась.

— Да, милорд. Разве я не говорила тебе, что мать хорошо научила меня исполнять супружеский долг?

Леди Агата поняла, что это тоже какая-то шутка, и поспешила помочь Дагде убрать следы лечения. Вдвоем они подготовили комнату для приближающихся родов. Прежде леди Агате никогда не приходилось заниматься подобными вещами с мужчиной, но Дагда, казалось, чувствовал себя как рыба в воде. Мать королевы не сдержала любопытства.

— Ты когда-нибудь видел, как рождаются дети? — спросила она ирландца.

— Да, миледи. Я видел, как родилась леди Мэйрин, и присутствовал при родах ее дочери, леди Мод.

«Как интересно!»— подумала леди Агата, по непонятной причине приняв ответ Дагды как должное и сама тому удивившись. Она одобрительно кивнула, увидев, как Дагда подложил несколько больших подушек под спину Мэйрин, переведя ее в полусидячее положение. Он наверняка твердо знал, что делает. Заметив откровенное любопытство на лице леди Агаты, Мэйрин сказала:

— У нас еще есть немного времени, леди Агата, так что, если хотите, я могу рассказать вам о Дагде.

Мать королевы завороженно слушала, как Мэйрин рассказывает о своем прошлом и о Дагде. Причин не доверять Мэйрин у нее не было; кроме того, Жосслен не отрицал слов своей жены. И все же эта история достойна бардовских сказок, которых Агата за свою жизнь услышала немало. Она с изумлением узнала, что этот гигант ирландец убил в свое время сотни человек, но затем обратился к Богу благодаря кротким монахам и стал преданным стражем хрупкой принцессы. Это была очень красивая история, и леди Агата на протяжении рассказа Мэйрин несколько раз всплакнула.