Ад на земле (СИ) - Вики Филдс

− Что значит, ты не мог? – тихо спросил Адам. Ему хотелось ударить Экейна. Избить его до крови, чтобы он сейчас мучился и страдал, как раньше страдал Адам, чтобы ему было больно до слез, как раньше было больно Адаму. Хотел сделать все это, но внезапно ощутил в своей собственной груди боль. Будто это Рэн напал на него и истязает. – Есть что-то, чего ты не можешь?

− Есть. Я не могу делать выбор между человеком и человечеством. Это было жестоко, но правильно – иначе я не мог поступить. Я должен был тебя бросить. И то время, которое ты провел в лечебнице, время, которое потратила Кэтрин чтобы соблазнить тебя, я хотел помочь.

В голос Рэна просочилась печаль, которую он испытывал много лет назад. Адам почувствовал, что тело начинает гореть от боли; она перекинулась с груди на шею, спину, ноги, лицо. Заставляла пылать кожу. Он едва боролся со слезами жалости к себе, потому что Рэну было его жаль. Лишь несколько секунд спустя, проглотив комок в горле, ему удалось произнести:

− Я сдался только потому, что ты пришел и сказал, что не станешь помогать.

− Знаю.

− Тогда почему я? Почему ты выбрал именно меня, неужели не мог найти себе другую жертву? Или, может, ты выбрал меня потому что знал, что у меня нет будущего?

− Я выбрал тебя потому, что ты был сильнее всех, кого я когда-либо встречал. И после этого я жалел каждую секунду, что уготовил для тебя эту судьбу, но не мог ничего поделать. Потому что от твоей судьбы зависели судьбы других. Я должен был так поступить, чтобы уберечь Ауру.

− Ты уничтожил меня ради нее, − констатировал Адам и Рэн вскинул брови:

− Разве ты поступил не так же? Разве ты не пожертвовал собой ради нее?

Глаза Адама заволокло слезами, он с трудом произнес:

− Ублюдок. Ты с самого начала знал, что я это сделаю?

− Да.

Адам молчал несколько секунд, яростно утирая лицо. Он ненавидел себя за то, что показал слабость, ненавидел, что рыдает как девчонка.

− Ты… это ты убил мою сестру?

− Нет. Я не влияю на поступки, это делают другие.

− Падшие?

Рэн Экейн кивнул:

− Кэтрин всегда крутилась поблизости и пробуждала в людях их пороки. В отчиме, в компании тех ребят, которые убили тебя, в Кэтрин. Потому они не задумывались – потому что их души уже не были невинными.

− Ты все предвидел, верно? Решил перевернуть мою жизнь с ног на голову?

− Да.

− Ты сделал меня Падшим и забрал мою душу, потому что знал, что я не заберу душу Ауры, а пожертвую собой ради нее?

− Да.

− Тогда ты добился своего, – закончил Адам, вскакивая на ноги. – Теперь проваливай, и не мешай мне.

Рэн вскинул голову.

− И все же ты не понял кое-чего.

− И что же я не понял, черт возьми?! – заорал Адам, вспыхивая. Печаль уступила место гневу. – Думаешь я настолько тупой, что не понимаю, о чем ты тут говоришь?! Я понимаю! Я понял все достаточно хорошо! Ты, как разумный полководец, пожертвовал пешкой, чтобы спасти свой отряд!

− Умный полководец покончит с войной, не пожертвовав ни одной пешкой.

Повисло молчание. Оно было ощутимым и звонким, как писк аппарата, который вдруг вспомнился Адаму, когда он лежал в больнице на операционном столе, до того, как душа покинула его тело.

Звук не прекращался, пока Адам не произнес:

− Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Он едва слышал свой голос за стуком собственного сердца. И положил руку на грудь, стараясь утихомирить орган, ведь иначе он не расслышит слов Рэна. Слабый фитилек надежды вспыхнул в его сердце: «А что, если для него не все потеряно?».

− Я мог бы найти пару причин чтобы вернуть твою душу назад. На самом деле много причин.

Адам видел, как Рэн шевелит губами, и вроде бы слышал его голос, но не мог взять в толк, что тот произносит.

− Ты не шутишь?

Он не боялся показаться дураком в этот момент, потому что сейчас все было неважно − все, кроме его души, которая может вернуться назад. Он сможет жить нормальной жизнью. Он вернет Ауру.

− Как я и говорил, я пришел из-за Авы тоже, − неспешно произнес Рэн, поднимаясь на ноги. – Хотел убедиться, что ты не дурак и не прогнал последнего человека, который тебя любит.

− Ты действительно не шутишь?

− Нет. Как выяснилось, я обделен чувством юмора. – Экейн накинул куртку. – Когда пойдешь за своей девушкой надень сухую одежду. Лиам очень занят, пытаясь выискать твою душу в Аду, но, если ты подвергнешь свою жизнь опасности просто так, он очень разозлится. А он итак не в себе в последние дни.

Рэн уже не смотрел на Адама; он прошел к двери и ухватился за ручку, но парень не позволил ангелу Судьбы отделаться так быстро. Он ступил на шаг вперед, сжав кулаки, чтобы не схватить Рэна и не удержать. Вдруг он просто упорхнет, так и не ответив на вопросы?

− Погоди.

− Чего еще? – Рэн остановился и обернулся. – Кстати, твои раны заживут сразу же, как к тебе вернется душа, но ты будешь по-прежнему испытывать боль. Постоянно.

− Аура и Надежда…

− Нет. Она не умерший дух твоей сестры, не беспокойся. Просто Аура особенная и всегда была такой. Кое-кто отвечает за ее судьбу лично. К сожалению, она сама отвечает за себя.

− Я попаду в Рай? – выпалил Адам. Он чувствовал, будто время истекает, будто он оказался в ток-шоу, где участнику дается минута на ответ. Рэн нахмурился, и Адам пояснил: − Я хочу увидеть Надежду.

− Увидишь, − кивнул Рэн. Он отвернулся и открыл дверь. В комнату впорхнул декабрьский воздух, но никто из парней не поежился. Адам ступил еще на шаг.

− Прости, что я заставил ее так близко подойти к этой черте.

Рэн бросил на парня, которого знал совсем крохой, добрый взгляд:

− Ты сделал все правильно, Адам. Для этого тебе пришлось перейти свою черту, потому что в свое время ты сделал правильный выбор.

− Ты снова прав. Как и всегда, – мрачно заключил Адам. Его тело расслабилось, кулаки разжались. Холод тут же атаковал кожу. Рэн вышел за дверь, сразу же переставая быть саркастичным и бодрым; на него вновь навалилась усталость.

− На самом деле я совершаю гораздо больше ошибок, чем ты думаешь, − пробормотал он, прежде чем исчезнуть.

Глава 41

Лихорадка усилилась, за ночь я просыпалась много раз. Не припомню, чтобы когда-нибудь мне было так плохо. Боль сравнивалась лишь с тем днем, когда я очнулась в переулке в крови. Но она быстро прошла; сейчас же я чувствовала, что в моей груди образовалась дыра, в которую медленно стекается вся живая энергия. К вечеру лихорадка вновь возобновилась, как и галлюцинации. Я знала, что всего этого на самом деле нет, что моя комната пуста, что незнакомцев, собирающихся меня убить нет, но правда в том, что они есть. Не здесь и не сейчас, но они существуют где-то там, за пределами комнаты, за пределами гостиной Рэна, ждут, когда мне станет совсем плохо. Поэтому увидев людей, столпившихся вокруг моей постели, я испугалась и стала звать Рэна. Он вошел полностью одетый и бодрый и остался рядом. Он не спрашивал, как я себя чувствую или что мне снилось, наверное, потому что чувствовал, что я не хочу отвечать, а может потому, что уже знал ответ.

Он сидел в кресле, читал роман на итальянском. Когда я в полудреме спросила, ничего ли, если он не пойдет спать и не устал ли он, Экейн сказал, что будет любопытно понаблюдать за мной в момент болезни и указал на книгу:

− Я читаю, Аура.

Я с трудом разлепила веки и шепотом спросила:

− Что читаешь?

Рэн сидел под лампой; на нем был теплый коричневый свитер с V-образным вырезом, поэтому я могла заметить его белую шею. В свете лампы она казалась неестественного цвета, как у мертвеца, но я готова была спорить, что, если бы я поднялась с постели и приблизилась к Рэну я бы увидела пульс на шее, когда он вскинул голову и посмотрел на меня.

Я долгое время молчала, уже было за полночь.

− Я думал, ты спишь.

Я боялась, что если прикрою веки, он исчезнет, но сил бороться с сонливостью не было. Я быстро моргнула и распахнула глаза, и это длилось несколько секунд. Рэн все еще был в моей комнате; все еще смотрел на меня в упор, будто прочел мои мысли и решил доказать, что не смотря ни на что останется рядом.

− «Люцифер».

− Что?

− Я сказал, я читаю книгу «Люцифер».

− О, – раздосадовано выдохнула я, переворачиваясь на спину и складывая руки на животе. Он что, шутит? – Ты знаешь итальянский язык?

− Я могу говорить практически на любом языке.

Я одарила Рэна недоверчивым взглядом, затем неуклюже повернулась набок и положила голову на локоть.

− Скажи что-нибудь на латыни.

Ни секунды не задумываясь, и совершенно поразив меня, Рэн Экейн произнес нечто на незнакомом диалекте.

− Что ты сейчас сказал?