Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга V - Алексей Ракитин

качестве рабочей гипотезы, все неясности, странности и нестыковки в этом деле моментально встают на свои места и действия убийцы становятся прозрачны, как слеза младенца.

Итак, пойдём по порядку. В середине ноября профессор узнаёт, что его афера с одним и тем же обеспечением по двум кредитам [речь о коллекции минералов] стала известна Джорджу Паркмену. Профессор химии понял, что крупно подставился — за использование ранее заложенного имущества в качестве обеспечения по кредиту его вполне могли отправить в долговую тюрьму. Его собственная репутация, репутация семьи, возможность преподавать в колледже — всё оказалось в руках Паркмена, человека гордого, своенравного и недоброго. Паркмен пригрозил отправиться с иском в суд, и профессор Уэбстер понимал, что ничем хорошим для него иск кредитора не закончится.

Некоторое время профессор Уэбстер наверняка пребывал в состоянии паники и крайней депрессии. Именно тогда у него оформилась мысль о самоубийстве как возможном решении всех проблем. Самодельная таблетка стрихнина, которой он воспользовался в день ареста, была подготовлена Джоном Уэбстером именно в те дни. Сам Уэбстер в своём признании настаивал на том, будто приготовил таблетку спустя несколько часов после убийства Паркмена, но как мы увидим из дальнейшего, подобное утверждение представляется неправдоподобным. После убийства ненавистного кредитора профессор занимался совсем другими делами, куда более важными и неотложными.

Как бы там ни было, хорошенько отоспавшись, выпив доброго виски и как следует обдумав ситуацию, профессор постепенно успокоился. Мысли его приобрели иное направление, уже не связанное с суицидом. Уэбстер вполне ожидаемо стал размышлять над тем, почему умирать должен именно он, а не человек, ставший источником его проблем?

Довольно быстро он пришёл к выводу о необходимости устранить возникшую угрозу самым радикальным образом — убить кредитора и объявить, что его долг убитому погашен. Джон Уэбстер разработал довольно банальный и простой, как ему казалось, план, который и попытался реализовать. Общая схема задуманного профессором Уэбстером сводилась к следующему: кредитор приезжает в Медицинский колледж, имея при себе все бумаги, связанные с займом. Профессор его убивает, завладевает бумагами, забирает, разумеется, всю обнаруженную наличность, расчленяет тело и подбрасывает останки в морг колледжа. Морг рядом — в этом же здании через коридор — далеко идти не придётся. Студенты учатся ампутировать конечности, поэтому останки, разделённые по суставам, внимания не привлекут. Для Уэбстера расчленение тела проблемы не представляло, он являлся дипломированным врачом и проделывал подобные манипуляции в молодости. Да, хирургической практики у него не было уже несколько десятилетий, но, как говорится, руки-то помнят! Небольшая проблема была связана лишь с головой убитого и его одеждой — они могли быть опознаны. Голову можно унести из колледжа сразу же в день убийства и бросить в реку Чарльз — она бы не всплыла! — а одежду… может быть, сжечь, а может быть, подбросить где-нибудь вне границ Бостона. Подбрасывание улик — это очень продуктивная идея, способная сбить расследование со следа, преступники нередко используют этот приём на практике.

Главная изюминка замысла заключалась в том, чтобы кредитор привёз все бумаги, связанные с займом, на место будущего преступления. А для этого необходимо было заверить Джорджа Паркмена в том, что заёмщик готов погасить долг в полном объёме.

Уэбстеру, наверное, понравился план. В общих чертах тот и впрямь был изящен и даже остроумен, насколько допустимо, конечно же, использовать подобный эпитет применительно к криминальному замыслу. Профессор деятельно взялся за его реализацию, не сознавая того, что ступив однажды на преступную дорожку, он свернуть с неё уже не сумеет.

20 ноября Джон Уэбстер с посыльным мальчиком Джоном Максвелом направил Паркмену записку, в которой уведомил кредитора о готовности досрочно погасить задолженность в полном объёме и для этого назначает встречу в здании колледжа в пятницу в половине второго часа пополудни. Разумеется, долг он погашать не собирался — да и не имел Уэбстер денег для этого! — записка преследовала цель заманить кредитора на место предстоящей расправы. При этом Джордж Паркмен должен был явиться в колледж готовым к окончательному расчёту, то есть он должен был принести с собою все бумаги, имеющие отношение к долгу профессора [долговые расписки, расчёты процентных выплат, связанную с этим переписку, если таковая велась и пр.]. И записку, переданную с Максвеллом, он также должен был принести, поскольку она тоже считается документом, связанным с долговыми обязательствами Уэбстера перед Паркменом. Все бумаги, связанные с кредитом, подлежали обмену на деньги при окончательном расчёте заёмщика с кредитором, то есть первый передавал необходимую сумму денег, а второй — вручал ему бумаги. Ещё со времён Древнего Рима считалось, что наличие на руках заёмщика его собственной расписки в получении денег означает полный расчёт по долгу. Для любого европейского суда возврат заёмщику расписки служил юридически корректным доказательством полного завершения ростовщической сделки. Поэтому Уэбстеру очень важно было не просто убить кредитора, но и заполучить обратно свою расписку [или расписки], а также всю переписку с убитым.

У нас есть прекрасное доказательство правоты сделанного выше предположения. Студент Чарльз Литтл видел Джорджа Паркмена, разъезжавшего по Кембриджу в поисках места проживания профессора Уэбстера. То, что это был именно Паркмен и он искал Джона Уэбстера, сомнений никаких быть не может, поскольку Паркмен обратился с соответствующим вопросом к Литтлу. Памятная встреча произошла между часом и двумя пополудни 22 ноября, то есть за сутки до убийства. Странно, что этому свидетельству никто не придал особого значения, а между тем, оно исключительно важно. Задумайтесь на секунду над необычностью ситуации: для чего кредитор стал искать заёмщика по месту его жительства? Очевидно, для решения какого-то важного и безотлагательного вопроса. И тут речь явно не о том, что Паркмен решил ещё раз попугать профессора судом. Будучи человеком жёстким и бескомпромиссным, Паркмен слов на ветер не бросал и по 20 раз одно и то же не повторял. Его репутация ростовщика и риэлтора основывалась именно на твёрдом слове и неукоснительном следовании договорённости. Такой человек не стал бы тратить драгоценное время на розыски должника, он бы просто поручил своему адвокату подать иск в суд, а далее всё необходимое сделал бы судебный маршал. Вне всяких сомнений Паркмен искал Уэбстера для другого.

Получив 20 ноября записку профессора, в которой тот обещал погасить всю задолженность в середине дня 23 ноября, кредитор, должно быть, испытал некоторые сомнения в правдоподобности прочитанного. Речь шла о довольно большой сумме — уж точно большой по меркам профессора! — и по этой причине Паркмен посчитал необходимым удостовериться, правильно ли он понял написанное Уэбстером. Именно по