Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Узатис же в это время был одержим идеей организации восстания в Македонии, ее присоединения к Болгарии и создания «единой сан-стефанской Болгарии» от Черного до Эгейского моря. В восьми верстах от Филиппополя, у подножия Родопских гор, он отыскал уединенное место, откуда легко было поддерживать связь с вожаками македонцев, а для отвода глаз занялся постройкой здесь мельницы. При доме находились три черногорца. Македонские вожаки и местные болгары были безгранично преданы Узатису как любимцу обожаемого ими белого генерала. С уважением относились к Узатису и русские, находившиеся в Болгарии. Князь А.Н.Цертелев, русский консул в Восточной Румелии, был настолько высокого мнения о честности Узатиса, что говорил: «Если бы у меня в консульстве было несколько миллионов денег, то, в случае экстренной отлучки куда-нибудь, я попросил бы Узатиса переселиться ко мне и быть на время моего отсутствия хранителем сокровища».

Когда Ольга Николаевна приехала в Восточную Румелию, подготовка восстания близилась к завершению. Было найдено оружие, подобраны руководители. Оставалось только добыть деньги. Узатис знал, что генеральша привезла с собой полумиллионный капитал и попросил у нее какую-то сумму на свои цели. Она шутя посоветовала ему бросить мельницу и ехать с ней. Наверное, это не означало отказа, но Узатис понял ее так.

В день отъезда Ольга Николаевна пригласила Узатиса и Яшерова на утренний чай. Кроме них, было еще несколько офицеров и начальница пловдивского госпиталя М.Смольникова. После ухода гостей генеральша с помощью Узатиса уложила вещи и все свои деньги. Узатис ушел, а Скобелева, почувствовав мигрень, перенесла поездку на следующий день. Но вечером ей стало лучше и она решила ехать не откладывая. Изменила она лишь одно: по совету М.Смольниковой отвезла деньги на хранение в консульство и взяла с собой только 46 тысяч рублей. О дальнейших событиях утром следующего дня рассказали М.Смольникова и унтер-офицер Иванов.

Около 11 часов вечера по шоссе, ведущему в Черпан, выехали две коляски: в одной сидела Скобелева с М.Смольниковой и Ивановым на козлах, во второй — капитан артиллерии Петров, также присутствовавший на завтраке, и горничная генеральши Катя. Проводив Ольгу Николаевну с ее спутниками до палаток лагеря, расположенного на берегу Марицы, Петров и Смольникова повернули назад. Вскоре горничная заметила на шоссе фигуру, в которой узнала Узатиса. Думая, что он пришел провожать, она окликнула Скобелеву и кучера. Коляска остановилась, но пассажиры не увидели подошедших сзади двух черногорцев. Ни слова не говоря, Узатис подошел к коляске, поднялся на подножку и, выхватив ятаган, ударил им Иванова. Удар был бы смертельным, но в этот момент черногорцы схватили Иванова за руки и дернули с козел вниз. Поэтому удар пришелся в руку у плеча, причинив тяжелую рану. Еще не поняв происходящего, Катя закричала: «Капитан Узатис! Что вы сделали!» Но, поняв, тихо проговорила: «Не убивайте генеральшу! Возьмите все!» Ударом ятагана Узатис убил и ее, после чего повернулся к Ольге Николаевне.

— А! — сказал он. — Ты мне не хотела дать, что я просил, так я теперь и так возьму все!

С этими словами он, вероятно, приподнял голову Ольги Николаевны, не произнесшей ни слова, и нанес удар в шею. Уже одна эта рана, по заключению врачей, была смертельной, но потерявший самообладание Узатис продолжал наносить обеим женщинам новые удары.

Опомнившийся от неожиданности кучер развернул лошадей и хотел ускакать, но его стащили, коляска опрокинулась, оба тела упали на шоссе. Кучер вырвался и побежал. Узатис, уверенный что его подручные справятся с Ивановым, погнался за кучером и прикончил его. Черногорцы же, отскакивая от экипажа в момент его падения, выпустили из рук Иванова, которому успели нанести еще одну легкую рану, и он бросился бежать по шоссе к городу. Стрелять ему вслед убийцы не посмели, так как уже близко находился лагерь. Они догнали Иванова, вцепились в шинель и стали колоть его в затылок. Но их волнение и толщина двойного воротника шинели спасли Иванова: сначала он их несколько шагов тащил за собой, а когда крючок и верхняя пуговица шинели оборвались, сузил плечи назад, шинель соскользнула и оба убийцы, не удержавшись на ногах, упали вместе с ней. Уже показалась стоявшая на окраине города кофейня, и черногорцы повернули назад. Иванов, вбежав в кофейню, где за стаканом вина сидели два жандарма, успел крикнуть: «Генеральша Скобелева зарезана! Убийца — капитан Узатис!» — и упал без чувств.

Вернувшись к Узатису, черногорцы не решились признаться ему, что Иванов ушел, и сказали, что убили его. А Узатис, перерыв чемодан в поисках денег, нашел только 46 тысяч и не мог понять, куда девались те сотни тысяч, которые он сам уложил. Не подозревая, что Иванов жив, он приказал черногорцам спешить на мельницу, а сам поскакал в лагерь, к своим саперам.

Тем временем Иванов пришел в себя. Когда ему перевязали раны, он потребовал от жандарма (другой поскакал в лагерь) вести себя к русскому военному агенту капитану Экку, которому рассказал обо всем происшедшем[18].

Скоро об этом узнали и другие официальные лица. Весь город проснулся, на поиск убийц выехали экипажи и многочисленные конники, на шоссе, у опрокинутого экипажа с двумя трупами и находившимся недалеко третьим, появились представители власти, следователи, врачи. В лагере же поручик артиллерии Вишневский, узнав об убийстве от второго жандарма, и, уверенный, что Узатис вернется в домик при мельнице, с несколькими кавалеристами помчался туда. Он подъехал к дому шагом, унтер-офицера с двумя рядовыми послал занять тропинку, ведущую в горы, с приказом никого не пропускать со стороны мельницы, и, привязав коней в чаще, с пятью спешившимися конниками подкрался к двум освещенным окнам. Вишневский заглянул в окно и увидел в левом углу комнаты сложенное в кучу оружие, а справа — двух переодевавшихся черногорцев, у ног которых валялось окровавленное белье. Дверь распахнулась разом. Вишневский прыгнул между убийцами и их оружием. Остальные схватили растерявшихся от неожиданности черногорцев. На вопрос «Где Узатис?» оба отвечали, что в горах. Едва Вишневский успел сесть в седло, как услышал пистолетный выстрел. Подъехав, он увидел Узатиса, корчившегося в смертных судорогах. Оказалось, он появился на тропинке сразу после постановки на ней засады. Унтер-офицер преградил ему дорогу:

— Ваше благородие! Приказано не пропускать!

— Отчего, голубчик?

— В Пловдиве несчастье случилось: генеральшу Скобелеву зарезали!

Узатис немного подумал, потом проговорил:

— А! Генеральшу зарезали?