Коррекция (Йеллоустоун) - Геннадий Владимирович Ищенко

– Алексей Николаевич, это вас беспокоит генерал Гращенков. Звоню по просьбе нашего посла в Гаване. Вопрос срочный, поэтому он не обратился по своим каналам, а передал с нашими пилотами. На Кубе температура воздуха около нуля и завтра уже будут заморозки, а у них у трети населения нет никакой тёплой одежды. Дома утепляют, но эта работа на месяц. Им отправили сотню контейнеров с тёплой одеждой, но корабли подойдут только через три дня, да и мало им посланного. А у нас десантная авиация каждый день летит туда порожняком. Дать бы им хоть что-нибудь из резервов? Жалко, хороший там народ, но к морозам непривычный. И если есть войлочная обувь, тоже бы подкинуть.

– Хорошо, Иван Павлович, – сказал Алексей. – Я посмотрю, что можно сделать. Во сколько у вас завтра вылет? После двух? Попробуем успеть. Как идёт эвакуация?

– Хорошо идёт, – ответил генерал. – За один заход перевозим сто тысяч. Выделяют молодые семьи с детьми. Проверку делаем поверхностную. И люди вроде хорошие, и не хватит времени нормально всех проверить.

– Перебьются без войлока, – сказал Алексей жене, которая слушала их разговор. – При массовом забое скота получим много кожи, поэтому отправим им из резерва кожаную обувь. На Кубе не будет наших морозов.

Прошло ещё три дня, и в Москву прилетел председатель Европейской комиссии Хюго Петерссон. В тот же день Алексей дал ему аудиенцию.

– Господин премьер-министр! – обратился он к Самохину. – От имени...

– Нет, – перебил его Алексей. – Мы не станем делиться с вами продовольствием, нам нужно растянуть его на двадцать лет. И я не собираюсь брать ваших граждан к себе, они никак не вписываются в наше общество. Могу приютить специалистов по списку и членов их семей. Ещё можете передать своих детей в возрасте от пяти до восьми лет. Этих возьмём хоть миллион.

– Почему такой возраст? – оторопел Петерссон.

– С младшими тяжело, – объяснил Алексей, – а старшие могут припомнить нам своих матерей. Мы могли бы оказать помощь в строительстве реакторов, но вы не успеете. К тому же энергией сыт не будешь, а продовольствия у вас хватит от силы на год. Извините, господин Петерссон, но вас семьсот миллионов, а мои возможности ограничены. Я при всём желании не могу помочь, и никто не сможет. Скоро ваша Объединённая Европа начнёт делиться и менять свои приоритеты. Англичане сбегут в Австралию, немцы пошлют всех... далеко и, скорее всего, уцелеют, пусть и не все. Судьба остальных достойна сочувствия. Если вы отклоните мои предложения, возможно, мы приютим кого-то из европейцев, но решим это на нашей границе в индивидуальном порядке.

– Не ответите на вопрос? – спросил гость. – Почему он выбрал вас?

– Не понял, – сказал Алексей. – Что вы имели в виду?

– Я хотел узнать, почему Бог, очищая Землю от нас, отдаёт её вам. Чем мы хуже?

– Он не объясняет своих мотивов, – ответил Алексей старику, который с жадным любопытством смотрел ему в лицо. – Выбрал и заставил жить. Я могу только догадываться, но вы не поверите моим догадкам: мы с вами слишком по-разному смотрим на мир.

Как только Алексея покинул европейский гость, позвонил секретарь и сообщил, что должен подъехать адмирал Васильев.

– Он передал, что хочет поговорить лично.

– Скажите ему, чтобы сразу входил, – распорядился Алексей. – Я его жду.

Через десять минут главком ВМФ сидел в его кабинете.

– Много новостей, – сказал он Самохину. – Можно было поговорить по закрытому каналу, но я решил доложить лично.

– Правильно решили, Николай Павлович, – одобрил Алексей. – Выкладывайте, с чем пришли.

– Основная флотская группировка занимается портом Нью-Йорк. Взяты на заметку сотни судов с самыми разными грузами. Это и продовольствие, и ширпотреб, и промышленное оборудование. Очень много бытовой электроники. На Кубу перегнали пять круизных лайнеров и сейчас отправляют корабли с продовольствием. Разгрузят и своими командами отправят в наши порты. Позже начнём переправлять к ним суда с самыми ценными грузами. Эти уже разгружаться не будут, просто поменяем команды и посадим столько кубинцев, сколько смогут увезти.

– Самим кубинцам что-нибудь оставите или очистите всё побережье?

– Шутите, Алексей Николаевич? – улыбнулся адмирал. – Там одних кораблей останется столько... А мы ещё не брались за Ньюпорт-Ньюс. Да и в Нью-Лондоне, помимо боевых кораблей, есть грузовые. И это не единственные порты на побережье. Погода стала портиться. Скоро начнёт штормить, да и морозы... Плавать будет трудней, да и суда в портах могут пострадать. Из-за погоды кубинцы вряд ли не доберутся до берега, удовлетворятся кораблями. Само побережье, кстати, пострадало мало, пепла почти нет. Но в Нью-Йорке много сгоревших домов, а улицы завалены телами. Наши ребята туда не совались, наблюдали инфракрасной оптикой и облетели на вертолётах. Живых не видели. Если кто-то и уцелел, наверное, успели сбежать. Там навалом яхт и катеров, и накопители у многих заряжены под завязку. До Мексики вполне можно доплыть.

– Вы из-за мародёрства не забыли о подлодках? – пошутил Алексей.

– Как можно! Сейчас перейду к ним. Те, которые были на боевом дежурстве, двинулись в Англию. Видимо, получили приказ командующего американскими войсками в Европе. Мы не успели их перехватить, да и не ставилось перед нами такой задачи. В Канаду или Австралию пока не отправилась ни одна, поэтому не пришлось их топить.

– За лодками наблюдали «Паутиной»?

– Да, три дня назад развернули систему. Связные и навигационные спутники работают нормально, а вся оптика сдохла,