Раб из нашего времени. Книги 1 -7 (СИ) - Юрий Иванович

С такими размышлениями мы обошли по верхней кромке стены весь форт и приблизились к центральному донжону с другой стороны. Как это ни странно, но обороняющимся, несмотря на весь теоретический запас знаний на эту тему в Интернете, мы помочь ничем не могли. Все у них было: постоянно подогреваемая смола, камни, луки, стрелы, внушительные и тяжелые алебарды. Копий и жердей для отталкивания осадных лестниц тоже хватало. Другой вопрос, что стена возвышалась всего на пятнадцать метров, число защитников было не безгранично и у них не было арбалетов. Наши два пока в счет не шли, да и заговаривать о них было слишком рано. Вряд ли и в местной кузне быстро соорудят нечто подобное из подручных средств. Это только в сказках герой, добравшись до молота с наковальней, выходит наружу через два часа с готовым арбалетом и начинает всех косить магическими очередями из реактивных болтов.

Кстати, воспоминание о болтах, два из которых лежали у меня в кармане, заставили побеспокоиться о боезапасе. Уж такие простейшие загогулины опытные кузнецы могут помаленьку ковать и ковать. Много они вряд ли сделают, но даже десяток в наших обстоятельствах может пригодиться. Но про кузню я спросить не успел: заиграл горн и лучники встали под небольшие каменные козырьки с приготовленными луками.

— Опять летят, гниды! — не сдержал рыка комендант форта, — В одно и то же время, разведчики проклятые! Высматривают, сколько наших от потравы вымерло, — и, перегнувшись со стены на внутренний двор, крикнул: — Всем посторонним — в помещения!

— Как бы опять чего сыпать не начали, — сомневался доктор, — Хоть и все прикрыто и закупорено, но бойцы все на виду.

— Пусть сыплют! Ветер приличный, все снесет, — возразил Трофим Осмолов и стал подталкивать нас в донжон, — Лучше там переждите, а то порой эти твари и камнями бросаются.

Действительно стали бросаться! Как только четверка кречей повисла над стенами, то на стрелков полетели довольно увесистые обломки породы, грозящие при прямом попадании вдавить голову в туловище вместе со шлемом. Но защитники держались стойко и без паники. В самом опасном месте на стенах воины прикрыли себе ноги щитами, а тела вдавили в ниши под навесами. Их страховали другие стрелки, в которых камни не летели, и как только кречи пытались снизиться, навстречу им неслись стрелы.

К сожалению, подлые крылатые создания держали четкий потолок около ста метров и не опускались ниже, так что поблескивающие стрелы до них не долетали. Но и их камни не нанесли урона защитникам на стенах.

Пока кречи атаковали, я стал прикидывать убойную силу наших арбалетов, их возможности и вполне справедливо решил, что за шесть выстрелов все четыре твари оказались бы сбиты. Потому что они действовали совершенно не согласованно и даже не оглядывались друг на друга. То есть первая пара падет вниз чуть ли не случайно, а потом надо только успеть сделать перезарядку арбалета, самое затяжное по времени действо. В крайнем случае еще раз можно успеть взвести арбалеты и выстрелить вслед драпающим подранкам. Все-таки арбалеты созданы для прицельного поражения подобных целей даже с дистанции в двести метров.

— Разведчики! — подтвердил свои догадки сотник. — Камни кидали больше для отвлечения внимания и подсчета лучников на стенах.

— И что это значит? — спросил Леонид.

— Возможно, этой ночью они пойдут на штурм. Тем более что об эффективности своей потравы они знают и догадываются о больных: раньше мы выставляли на стены вдвое больше лучников даже при такой тревоге. Перед ужином эти разведчики тоже прилетят, опять будут кидаться камнями и все высматривать.

— Неужели кречи ночью лучше видят? — задал мой товарищ несколько опрометчивый вопрос. Хорошо, что его восприняли скорее как иносказательный, для общего плана беседы или проверочный. Хотя, даже постреляв десяток этих тварей при защите своей сгоревшей ладьи, мы могли и не знать особенностей их ночного зрения.

— Нисколько, — ответил врач — Просто при ночной атаке, да еще и при поддержке зроаков с поля, у кречей все преимущества нападения с высоты. Они сбрасывают вначале корзины с углями, потом на них горящий хворост и устраивают кострища. После чего они нас видят как на ладони, а нам только остается бессмысленно пялиться в темное небо и посылать стрелы в каждую неверную тень. Уже одно это заставляет более половины воинов смотреть только на небо, чем и пользуются прущие с поля зроаки. Именно так были взяты два остальных форта правобережья.

— Хм. Сегодня, говорите? — задумался я, посматривая вслед нагло орущим кречам, которые сбились в стайку и полетели в сторону ближайшего холма.

На вершине там хорошо просматривался огороженный частоколом лагерь, а вот что творилось за холмом? Жаль, не-чем там пошевелить людоедов.

— А лодок у вас сколько?

Мой вопрос заставил Трофима Осмолова тяжело и безнадежно вздохнуть. Хотя отвечал он с честно открытыми глазами:

— Две! — Он сразу подумал, что мы собираемся как можно быстрее отсюда смыться вместе с остатками магического угря, и, кажется, подозревал такой исход с самого начала.

Но не для того я клялся страшными клятвами отомстить людоедам, когда метался по двору от бича повара, а перед моими глазами стояла разрубленная детская ладошка, чтобы сейчас просто смыться на левый берег и поспешить по безопасной дороге к Рушатрону. Не для того я давил в себе бешеную злобу при виде вонючих созданий, которые воровали детей и служили сборщиками трупов для людоедов. Хоть одного, вернее, хоть один десяток, но я просто обязан уничтожить!

Кажется, отблески моих мыслей нечаянно пронеслись в моем взгляде на коменданта, и тот непредумышленно от-ступил назад, непроизвольно положив руку на рукоять своего меча. Я хрипло переспросил:

— Две? Значит, точно есть четыре! — затем вышел из донжона и опять уставился на холм. Вначале постарался успокоиться и унять дрожь мстительности, разлившуюся по всему телу, и только потом мечтательно протянул: — Эх, сюда бы только один гвардейский миномет!

После моего негромкого восклицания Леонид в тон поддакнул:

— И вдобавок штук сорок мин со шрапнелью.

А что, нам все можно! Мы буйные и отсталые бароны с диких гор, чего с нас взять? Но комендант, вставший сбоку, с какой-то надеждой в глазах сразу стал уточнять:

— А кто такая шрапнель и этот самый… как его? Миномет?

Ища сравнение, я почесал затылок.

— Да это больше бабкины сказки. Нечто вроде тирпиеня и летящей из него ядовитой дымки.

После чего в затылках зачесали врач с комендантом.

— Разве такое бывает?

— Так ведь говорю: сказки! А вы уши развесили. Да! Где у вас тут кузня?

— Имеется, — ответил сотник.

— И уголь есть? Меха? Железо для ковки?

— Да все как положено. Но вам-то зачем? — Но сам сразу же и догадался: — В оружии нуждаетесь? — Правда, тут же скривился от вида наших не блещущих атлетическим сложением фигур, — Мы вам шпаги выдадим. Если надо.

Я постучал себя по лбу и выдал сакраментальное:

— Знание — сила! — затем немного подумал и добавил: — Но если ты поставишь возле нас еще и по одному самому сильному в форте воину, наша сила увеличится в пять раз. Есть такие?

— Ну, если надо… — Сотнике недоумением переглядывался с носителем двух щитов, а тот только плечами пожимал.

— Тогда вначале бежим в кузницу!

По пути в местную вотчину дыма, копоти и жара Кайдан Трепетный от нас отстал, поспешив в лазарет для проверки состояния больных. Тогда как Трофим стал интересоваться в том же духе:

— Чем кузнецы тебе помочь могут?

— Не мне, а нам всем, — поправил его я, входя в небольшую кузню, где два затейника что-то разогревали в пышущих жаром углях, — Если ваши умельцы сумеют, то получится смерть и для кречей, и для зроаков.

На мои слова мастера обернулись и замерли. Видимо, о щедрых гостях и до них уже слухи дошли, потому что жилистые, худощавые мужчины продолжили уважительно молчать, но на губах играли усмешки. Мол, чего это мы не сумеем?

Я достал один из болтов и протянул на раскрытой ладони вперед:

— Вот, называется болт. Надо сделать точно такие же. Ими мы с бароном Львом будем убивать людоедов и их вонючих прислужников.

Минут пять кузнецы крутили, пытались согнуть, стучали, царапали и даже зубами пробовали болт погрызть, бормотали при этом что-то непонятное, а потом решительно спросили:

— А как этот сделан?

Описывать им условия штамповки на словах показалось мне делом неблагодарным и безнадежным. Поэтому я все показал больше на жестах и на примерах:

— Когда выливается вот эта ваша большая наковальня, вот такие болты делаются из глины, ставятся вот так на основу и железо заливается сверху. Наковальня застыла, глина выковыривается. Потом сюда кладется мягкое, раскаленное железо и ударяется молотом. Грубая заготовка готова. Потом на ней надо зачистить заусеницы и подточить вот эту канавку.