Черная Принцесса: История Розы. Часть 1 - AnaVi

дни, отмеченные красным в календаре и желтым на языке. В безуспешных же попытках избавиться от боли, а хотя бы и просто не умереть с довольно хлипкой же еще регенерацией. Но и не передознуться! Хоть и казалось бы: чем. Но порой и именно же единственным, не сильным и вполне же себе законным. Равно как и единственно: случайно. «В жизни же надо попробовать все». Но и за пару-тройку основных дней, и столько же второстепенных плюс-минус, в месяц — вполне же все же успешно. Если и не говорить о «по нескольку же раз»! Отчего бы еще и не поиздеваться, правда? Не пописа́ть записки от «собственного же лица под псевдонимом»? Как и от подчас же: «Лучшего специалиста по «поставке» и выведению, испортив школьный более-менее же почерк начисто, после начавшегося же колледжа да и продолжившего же его дело университета с их же «скоростным» по себе и «обычным» по другим тем более и преподавателям ведением конспектов под такую же специфическую диктовку, себе же диагнозов». Вроде и того же все «альтер-эго» или еще «второй личности». Не иначе же, чем и окончательно же «одухотворившись и осознавшись» в этой «жизни после смерти и еще немного позже» после все тех же курсов и марафонов: «Медицинской медицины». А и точнее — «воспалившейся» и так и не прошедшей «хитрости». Тренировки же с зачетками и подписями под «копирку» дома прошли успешно! Как и с журналом же с «отметками» и обычной ручкой в туалете. Раскрытым всегда и везде и на втором же уже, хоть и так же ведь определенном предмете и еще же одной, но уже и куда более-особо излюбленной, ведь таки и пропущенной и пропускаемой же по сей день и до сих пор преподавательницы. Хоть и изначально же она позволяла это и сама. Спрашивая же причину лишь от балды, применительно же к Софии: «Почему опоздала… одна и без Карины? Мы не ходим больше парой?». И от нее же получая уже что-то вроде и в ответ: «Пока Никита есть — так» или «вам лучше не знать». С переводчиком в интернете же что означало: «Не хотела приходить и вот опять пришла». А «со словарем»: «Решила поспать подольше, выбрав из списка же «пожертвования» в этот раз вас как «жертву» же и «слабое звено» в цепи явно же проигрывающих «нормальному сну» — «умыться-поесть-одеться-накраситься-обуться» и все с той же плашкой «нормально», а то и вовсе отказавшись всухую». На самом же деле — нет и просто любила быть и «своим» и «чужим» одновременно. Играть на и за все поля и ворота сразу. Выставляя тут же и «н» — чтобы вроде как и «неповадно было». Доводя же соответственно до замечания, выговора и отчисления. Но и лишь — за спиной. В лицо же — кивая и улыбаясь. Вот уж где выбор между «горькой правдой» злословца «правдо-маточного-руба» и «сладкой ложью» с «самым блаженным из блаженных благом» — был сразу же очевиден и не вел в ад. Хотя и казалось бы! Но и на самом же деле — чтобы ей самой «неповадно» было отличаться и от всех. Выделяться и лишний же раз отсвечивать. И ладно — переживая за собственную шкуру, коль и не чужую. Но нет — ни за какую. Ей просто удобно и нравилось быть: за этих и за тех. При этом же еще и «против». Но и где-то же внутри. Лицемеря. Изменяя и не изменяясь. Не исправляясь. Зато ее те же самые все «н» — отлично исправлялись! «Не мытьем, так катаньем». И не катая же «заявы», а раскатывая букву и до цифры. Чтоб уже и, правда, «неповадно» было. В принципе! Ведь и с каждой новой своей «н» — она светилась все ярче и ярче, и если и не отличной, то «хорошей» успеваемостью и посещаемостью. Как никто же и нигде. «За что боролась — на то и напоролась». На свое же «чистоплюйство и высокое ЧСВ» человека-ангела с оставленной, подавленной «английской ангельностью» и повернутой же набекрень соответственно «французской человечностью». А ведь даже еще и возрастом не вышла — была младше Влада. Что уж говорить и за опыт на его же все фоне. И во всех же смыслах. А уж как и не «подделать» справки с «календариком»? Презентуя же их по итогу «не хуже», чем и тот же самый тест на беременность после туалета. Зато же — в шкатулочке и с бантиком. С очисткой и обеззараживанием, видать. Нет! Но и только же чтобы не стоять как истукан на волейбольном поле, боясь отбить себе руки. А там же и голову и тело. И все же! Но и все равно отбивая же те же самые пальцы — на нормативах. Все с тем же и мячом. И определенным же количеством «подбрасывания-отбития» его в воздух со словами: «Вот эту фигню, да?». «Да». «Фигня» же это! Фигня. На кончиках пальцев! Не носиться же и по баскетбольному. Раз от разу боясь, что не менее красное «кровавое воскресенье» наступит именно сейчас. И начнется смертоубийство и кровопролитие похлеще всего же и вся вместе взятое. В переходе же от игры и в мяч в «догони меня, кирпич». А в просторечии и — народье — вышибалы. «Не на жизнь, а на смерть»! Или не прыгать на месте со сдачей все тех же нормативов, только уже и со скакалкой. И это не говоря же уже за бег на скорость и на любое расстояние. А и тем более — прыжки на определенное же расстояние и отжимания на то же самое, но и количество. Хотя бы! Если уж и не качество. Под сальные же все шутки и влажные фантазии, если все же получилось. И ехидные смешки с сарказмом, если вдруг и не. Но и нет! Он, и как они же, не сексист. Как подобный же ему солидарный сброд в виде все тех же одногруппников и однокурсников. Или же не и старше — и по всем же фронтам. Он просто: молодой придурок! В мягкой форме. В твердой же и бранной — ублюдок и мудак. Хотя и возраста же Жени. Как и вида. Но вот один нечеловек и с мозгами. А вот другой животное! Стоявшее в очереди перед тем, как и вновь же зачем-то спуститься, за эго, либидо, потенцией и эрекцией всегда, на всех и все, что движется, вместо них, а и даже — на что не движется, пока