Дитя падшего бога - Барб Хенди

Она больше не видела снов, и с одной стороны, это радовало, а с другой — вызывало тревогу.

Не то чтобы Магьер жаждала вновь услышать тот шипящий голос, просто чувствовала, что это лишь временная передышка — рано или поздно он вернется. А теперь, когда они добрались до Топи, им скоро придется искать дорогу через нее.

Пока что земля под ногами была вполне твердая, но Магьер доводилось слышать рассказы об этих местах. На восточной окраине Топи, которую им предстоит пересечь, сухие островки и гряды холмов будут попадаться все реже, а потом и вовсе исчезнут, поглощенные бескрайними болотами.

Сгэйль и Лисил шли впереди, рядом с ними трусил Малец, а между тем начинало смеркаться. Магьер не знала почему, но Сгэйль с тех пор, как они покинули предгорья, стал еще более скуп на слова, чем обычно, и все время был погружен в какие-то свои мысли. Магьер понимала, что расспрашивать его об этом бесполезно, а потому даже и не пыталась.

Малец вдруг рванулся вперед и громко гавкнул.

Сгэйль остановился так резко, что Лисил оступился под тяжестью качнувшегося шара.

— Впереди какое-то жилище, — сказал Сгэйль.

— Да кто может жить в таких местах? — удивился Лисил.

Пройдя последние несколько шагов по мутной воде, они выбрались на сухую полянку, посреди которого торчала небольшая, крытая соломой хижина. Жалкое подобие сада, которое окружало ее, выглядело совершенно заброшенным, пустой куриный загон покосился и прогнил. Над крышей хижины склоняла мокрые ветки старая ива.

Малец принялся обнюхивать загон, а Лисил постучал в дверь.

— Эгей! — нерешительно окликнул он.

Не дожидаясь ответа, полуэльф пинком распахнул дверь и вошел в хижину, волей-неволей увлекая за собой Сгэйля. Магьер шагнула следом — и тут же прикрыла ладонью рот и нос. В единственной комнате хижины стояла невыносимая вонь.

— Чем это так пахнет? — спросила Винн.

— А вон чем, — указал пальцем Лисил.

На полуразвалившейся кровати, укрытый до подбородка одеялом из мешковины, лежал старик. Он был мертвее мертвого, и кожа на лице, прикрытом редкими растрепанными волосами, пожелтела и скукожилась.

— Он, должно быть, умер во сне, совершенно один, — ахнув, проговорила Винн. — Как это печально!

Магьер прикинула, что старик скончался чуть меньше месяца назад, и мысленно согласилась с Винн: смерть в одиночестве — дело невеселое.

— Хвала небесам! — воскликнула Винн.

Магьер резко обернулась. Девушка смотрела вверх, и в ее изнуренном взгляде светилось ликование.

На потолочных балках и вдоль стен — повыше, чтобы уберечь от сырости и четвероногих грабителей, — были развешаны холщовые мешки. На высокой полке над очагом выстроились в ряд жестяные коробки и неглазированный глиняный кувшин. Винн направилась прямиком к очагу и принялась рыться в разносортной утвари. Морща лоб, она обследовала изрядно закопченный чугунный котелок.

— Ржавчины не видно, — сообщила она. — Будем надеяться, что в этих мешках отыщется овсяная крупа или горох.

Винн отставила котелок, схватила глиняный кувшин и приподняла крышку.

— А-ах! — простонала она так, словно обнаружила бесценное сокровище. — Это же мед… о-о… галеты с медом!

Лисил покачал головой:

— Просто вскипяти воды… пока мы не подыщем хозяину этого дома более подходящее место для упокоения.

Магьер окинула взглядом старика.

— Пожалуй, стоит заодно избавиться и от его постели.

Хозяйничать в жилище мертвеца было как-то неловко, но кто из них сейчас отказался бы заночевать под крышей и отведать на ужин домашнюю стряпню, а не опостылевшую дичь? Лисил и Сгэйль закатали мертвого старика в дерюгу и вынесли во двор, чтобы похоронить. Магьер затолкала шар в дальний угол и уселась на полу, между тем как Оша добросовестно помогал Винн.

— Пойди во двор, поищи дождевые бочки, — с намеком в голосе велела ему Винн. — И смотри не принеси вместо дождевой воды болотной.

Длинное лицо Оши помрачнело. С глубоко пристыженным видом он взял чугунный котелок и двинулся к двери. Вскоре вернулись Лисил и Сгэйль, но анмаглахк почему-то остановился на пороге.

— Мне бы надо разведать окрестности, — сказал он, — чтобы нам окончательно решить, куда двигаться.

— Да брось ты это дело, — посоветовал Лисил, устраиваясь рядом с Магьер. — Отдыхай себе, а разведку оставим на утро.

Но когда Магьер оглянулась, Сгэйля в дверях уже не было.

Вельмидревний Отче, пребывавший в древесном алькове своего гигантского дуба, был безмерно встревожен. Половину месяца назад — после долгого молчания — он наконец получил сообщение от Хкуандува. Известия, однако, оказались куда хуже, чем он ожидал, — мягко говоря, неутешительные.

Магьер и в самом деле добыла артефакт.

Но Ахаркнис и Курхкаге мертвы, а Хкуандув и Денварфи потеряли ее след. Греймасга и его любимая ученица прикинули, каким путем скорее всего двинется Магьер, и пустились в погоню. Больше от Хкуандува известий не было, и Вельмидревний Отче мог только гадать, что же происходит. Каким образом эта бесстыжая женщина и ее спутники ухитряются так ловко ускользать от двух из его лучших анмаглахков?

Быть может, виной всему вмешательство Сгэйльшеллеахэ?

Не то чтобы Вельмидревний Отче ставил ему это в вину. Сгэйльшеллеахэ всего лишь повинуется обету защиты и своему понятию о чести. Нет, не заблудшего Сгэйльшеллеахэ следует во всем винить, а коварного Бротандуиве.

Если Магьер все же доберется до этих людских Хранителей, то вернуть артефакт будет труднее и последствия могут быть самые ужасные. Творению древних не место в людских руках!

Вельмидревний Отче все сильнее изнывал в ожидании добрых вестей.

В главном корне дуба, облекавшем его келью, зародился негромкий гул, и старец откинулся на спину, облегченно прикрыв глаза. Хкуандув наконец-то отозвался!

Отче?

В голосе, который проникал через древесину дуба в сознание Вельмидревнего Отче, не было и тени холодной бесстрастности Хкуандува. Голос этот звучал хоть и напряженно, но проникновенно, и при звуке его хрупкое сердце Вельмидревнего Отче забилось чаще.

— Сгэйльшеллеахэ?

Наступило недолгое молчание. Сгэйльшеллеахэ не давал о себе знать с тех самых пор, как отплыл на корабле из Гайне Айджайхе.

Отче, прости мне долгое молчание… многое случилось с тех пор, слишком многое.

Первым порывом Вельмидревнего Отче было выговорить Сгэйльшеллеахэ именно за то, что так долго молчал. Вторым — велеть Сгэйльшеллеахэ отобрать у Магьер артефакт и вернуться домой. Однако же положение было чересчур шаткое, да и в голосе Сгэйльшеллеахэ явственно звучали сомнение и боль. Что бы ни удерживало его до сих пор от разговора с Вельмидревним Отче, эта причина явно тяготила его.