Огни Небес - Роберт Джордан

Когда Ранд повернул прочь, Асмодиан дернул струны, издав нечто неблагозвучное, и спросил:

— Сегодня ночью мою палатку не оплетут обжигающими сетями? Ты наконец-то начал мне доверять?

Ранд оглянулся через плечо:

— Я доверяю тебе как брату. До дня, когда ты предашь меня. Я дал тебе честное слово, простил за все, что ты сделал, в обмен за мое обучение. Эта лучшая сделка, чем ты заслуживаешь, но в тот день, когда ты повернешь против меня, я возьму свое слово обратно и похороню вместе с тобой. — Асмодиан открыл было рот, но Ранд опередил его: — Это я говорю, Натаэлъ. Я, Ранд ал'Тор Народ Двуречья не любит людишек, которые норовят нож в спину всадить.

Раздраженно дернув поводья крапчатого, Ранд зашагал прочь, прежде чем Асмодиан успел вымолвить хоть слово. Ранд не был уверен, не возникли ли у Асмодиана какие-то подозрения, будто мертвец старается завладеть его разумом, но не желал давать Отрекшемуся ни малейшего намека. Асмодиан и так уже считает, что дело его совсем пропащее, а коли он подумает, будто Ранд не вполне властен над своим разумом и, наверное, с ума уже сходит, то оглянуться не успеешь, как Отрекшийся сбежит. А Ранду еще так много надо узнать.

Гай'шайн в белых одеждах устанавливали под руководством Авиенды палатку для Ранда. Место она выбрала в ущелье, возле входа, и над палаткой возвышалась та вырезанная в скале гигантская змея. У гай'шайн были свои шатры, но их они ставили, разумеется, в последнюю очередь. Поблизости сидели на корточках Аделин и еще с дюжину Дев, они наблюдали за всем вокруг, готовясь охранять его сон. Хотя вокруг Ранда каждую ночь располагалась лагерем тысяча Дев, они тем не менее выставляли стражу у его палатки.

Не доходя до Дев, Ранд потянулся через ангриал, лежащий в кармане куртки, и ухватился за саидин. Конечно, не нужно было на самом деле притрагиваться к резной фигурке толстячка с мечом. Ранда наполнили смешанные сладость и грязь — эта бушующая река огня, эта всесокрушающая ледяная лавина. Направляя Силу, как он поступал каждый вечер после ухода из Руидина, Ранд расставил стражей вокруг всего лагеря — не только окружив ими палатки в самом ущелье, но и вокруг всех шатров — и в холмах внизу, и на горных склонах. Ангриал требовался, лишь чтобы обнести охранной линией такое большое пространство, но не более того. Ранд думал, что прежде был силен, но после обучения у Асмодиана станет еще сильнее. Пересекая линию стражей, ни человек, ни животное ничего не заметят, но при прикосновении к ней какого-нибудь Исчадия Тени прозвучит такой сигнал тревоги, что в палатках все повскакивают на ноги. Сделай Ранд так в Руидине, Гончие Тьмы никогда не пробрались бы в город незаметно для него.

Айильцы выставят охрану от врагов-людей. А малые стражи Ранда представляли собой тонкие, но сложные плетения, и на практике не имеет смысла добиваться от них чего-то большего, чем простого предупреждения об Отродьях Тени. Ранд способен создать такого стража, который убьет врага, но этим он зажжет сигнальный костер для любого Отрекшегося-мужчины, который, возможно, рыщет в поисках Ранда, да и Мурддраал подобный выброс Силы обязательно заметит. Вовсе незачем накликать врагов на свою голову, когда они знать не знают, где находится Ранд Отрекшийся подобную охрану распознает только вблизи, уже подойдя к лагерю, а Мурддраал поймет, на что нарвался, когда для него будет слишком поздно.

Ранд отпустил саидин — это стало упражнением для самоконтроля, несмотря на мерзость порчи, несмотря на то, что Сила грозила смыть его без следа, точно песок на речном дне, выжечь дотла, уничтожить. Ранд плавал в безбрежной пустоте Ничто, однако чувствовал малейшие токи воздуха и то, как они трогают каждый волос на голове, видел переплетение нитей в тканях, из которых сшиты одежды гай'шайн, чуял теплый запах Авиенды. Ранду хотелось еще большего. Но в нос били запахи пепелищ Тайена, зловоние сгоревших мертвецов, смрад разложения повешенных, даже уже зарытых, смешанный с сухим запахом могильной земли. Это помогло. Саидин исчезла, и какое-то время Ранд только и мог что глубоко вдыхать горячий сухой воздух. По сравнению с тем, каким все было раньше, привкус смерти словно исчез, а сам воздух стал чистым и чудесным на вкус.

— Глянь-ка, что тут было, — заметила Авиенда, когда Ранд отдал поводья Джиди'ина облаченной в белое женщине с кротким лицом. Девушка подняла мертвую коричневую змею — толщиной с руку юноши и почти девяти футов длиной. Свое название змея-кровавка получила не зря — от ее укуса кровь в считанные мгновения сгущается в студень. Если Ранд не ошибается, аккуратная ранка за головой — след поясного ножа Авиенды. Аделин и другие Девы одобрительно смотрели на девушку.

— Ты хоть на секунду задумалась, что эта змея могла тебя укусить? — сказал Ранд. — Нельзя было Силой действовать, что ли? Нет, тебе понадобилось ее своим проклятым ножом тыкать! Раз ты была так близко к ней, отчего ж сначала не поцеловала?

Девушка разом выпрямилась, от ее больших зеленых глаз повеяло ранним ночным холодком.

— Хранительницы Мудрости утверждают, что нехорошо излишне часто обращаться к Силе. — Тяжелые, точно рубленые слова Авиенды были холодны, как и взгляд. — Они говорят, можно зачерпнуть слишком много, и тогда тебе станет плохо. — Чуть нахмурившись, Авиенда добавила больше для себя, чем для Ранда: — Хотя я пока и близко не подошла к тому, сколько способна удержать. Уверена в этом.

Покачивая головой, Ранд нырнул в палатку. Нет, эта женщина не желает слушать никаких доводов рассудка.

Ранд устроился на шелковой подушке около еще не разожженного очага, и тут в шатер вошла Авиенда. Хорошо хоть без змеи-кровавки, зато она осторожно несла что-то длинное, завернутое в несколько слоев одеяла.

— Ты беспокоился за меня, — промолвила Авиенда ровным голосом. Лицо ее было непроницаемо.

— Вот еще, нет, конечно! — соврал Ранд. Вот глупая женщина! Она себя убьет лишь потому, что не соображает, когда надо быть осторожной! — Я обо всех беспокоюсь. Мне бы не хотелось, чтоб кровавка кого-нибудь укусила.

С полминуты девушка не сводила с Ранда полный сомнений взор, потом быстро кивнула:

— Хорошо. До тех пор, пока ты не позволишь себе слишком тревожиться обо мне. — Кинув свернутое одеяло к ногам Ранда, она села на пятки напротив юноши. Их разделял очаг. — Ты не принял пряжку в погашение долга между нами...

— Авиенда, да нет никакого долга! — Ранд уже подумывал, что девушка забыла о том разговоре. Авиенда продолжала, будто он ничего и не говорил:

— ...но, возможно, после этого мы будем в расчете.