100 великих загадок Африки - Николай Непомнящий

У автомобилистов в некоторых пустынных районах Африки имелись свои причины быть особенно благодарными барабанщикам. В конце 1950-х гг. двое братьев-французов наладили транспортировку грузов на автомобилях в районе Стенливиля (сегодня – Кисангани). Один из них как-то остановился в сотне километров от этого города, когда проколол шину и оказалось, что он не может обойтись без посторонней помощи. Его брат прибыл на следующий день с «новым колесом», о котором было сказано в послании, переданном барабанщиками.

– Я знаю и о более серьезных происшествиях, когда гораздо более сложные послания отправлялись по «лесному телеграфу», – рассказывает Л. Грин. – Двое профессиональных охотников на слонов как-то поссорились с наглым вождем и стали опасаться за оставленные в лагере ниже по реке ружья и слоновую кость. О затруднительном положении, в которое они попали, было сообщено в «разговоре на барабанах», и их имущество спрятали дружественно настроенные туземцы до того, как его смог захватить вождь.

Барабаны не могут выразить идеи или передавать имена, с которыми туземцы не знакомы. Вы не можете попросить барабанщика вызвать на связь, допустим, мистера Симпсона до тех пор, пока Симпсон не получит туземное прозвище. Барабанщик смог бы, возможно, преодолеть трудности, выстучав эквивалент в виде «Шимишоно» (так туземцы произносят фамилию Симпсон). Но его задача была бы гораздо проще, если бы господин Симпсон носил очки и прихрамывал при ходьбе, ибо в этом случае любой туземец в радиусе сотен миль слышал бы об этом человеке.

Капитаны речных пароходов на Конго с помощью барабанов отправляют сообщения каждый день. В качестве топлива на колесных пароходах используются дрова, и барабаны сообщают на бункеровочные станции вдоль реки о том, когда прибудет судно и сколько дров будет ему необходимо.

Мое первое личное знакомство с сигнальными барабанами произошло во время путешествия на пароходе по верхнему Конго и чем-то напоминало театральное представление. Мы остановились у небольшой фактории, когда дело уже шло к вечеру. Серый и едкий дым от дюжины костров плыл над нашими палубами в то время, как пассажиры-африканцы готовили на берегу свою сушеную рыбу. «Здесь мы останемся на ночь», – спокойно объявил капитан, когда мы сидели с ним под двойным навесом, потягивая холодное пиво.

Затем донеслось слабое «топ-бум-топ», которое неслось по золотой поверхности реки благодаря дыханию вечернего ветерка. «Сигнальные барабаны», – сказал капитан лениво. Минутой позже он вышел из этого расслабленного состояния, так как перед ним возник чернокожий матрос, быстро говоривший что-то по-французски.

«С нами разговаривали барабаны, – сказал мне капитан. – Нас ждут ниже по течению – там белый человек с женой и ребенком, все они больны и спешат в больницу в Альбертвиль. Дай Бог, чтобы мы не сели на песчаную отмель во тьме, ибо нам нужно плыть двадцать миль, чтобы подобрать их».

Пронзительный визг сирены, и вот мы уже пошли зигзагами вниз по реке, а колесо за кормой перемалывало мутную воду.

Через несколько часов мы плавно подошли к берегу, где из темноты неясно вырисовывались очертания миссионерской станции. На борт поднялся бородатый священник-католик в белой мантии. «Хорошо, что вы здесь! – воскликнул он. – Управляющий шахтой и его семья форсированным маршем движутся сюда и очень скоро будут здесь».

Они вышли из мрака пальмового леса – жидкая колонна людей, появившаяся в слабом свете наших палубных фонарей. Первым шел высокий человек в изорванной в клочья одежде цвета хаки, его трясло, а к белому лицу прилила кровь. Затем шел гордый и неутомимый оруженосец. Следующей была мачила – нечто вроде носилок с откинутым навесом, – поэтому я смог увидеть истощенную женщину и болезненного вида маленькую девочку. (Зачем, подумал я, мужчины привозят свои семьи в эту жестокую страну?) В конце двигалась длинная цепочка носильщиков с грузом на головах: жестяные коробки, лагерное оборудование, свертки с пищей, детские игрушки в корзине. Когда они подошли к борту парохода, некоторые из них легли на землю в полном изнеможении. Это, конечно, была гонка во имя жизни, «описанная» барабанами, гонка, в которой все решалось выносливостью этих преданных носильщиков, безжалостным солнцем и баррикадами тропического буша.

Всю дорогу вниз по Конго до устья я слышал барабаны, которые напоминали мне об этой несчастной семье. Вдоль всего этого водного пути, на протяжении двух тысяч миль, барабаны говорили, веселились, предупреждали и жаловались.

«Бум… бум… бум!» Звуки постепенно становятся все громче, так как мы приближаемся к самому барабанщику в одной западноафриканской деревне. Под навесом из пальмовых листьев он бьет в городской барабан – большое выдолбленное бревно длиной в двенадцать футов и покрытое резьбой устрашающего вида. Длинная узкая щель и вырез в виде «губ» регулируют звучание барабана.

Изготовление барабана – старинное, удивительное ремесло сродни искусству лить колокола. «Губы» дают барабану два голоса: женский и мужской. Если в последнюю минуту работы по вырезанию деревянного барабана будет допущена ошибка, она может свести на нет труд нескольких месяцев.

Специалисты называют эти деревянные барабаны «гонгами». Делают их тем же способом, что и выдолбленные из бревна каноэ. Кстати, в одном из племен их так и называют «говорящие лодки». Сигнальные барабаны ашанти – барабаны нтумпане – всегда используются парами, в которых один считается мужским, а другой женским, и для их изготовления используется кожа с ушей слона. Освящение барабанов выливается в замысловатую церемонию, и их создатель получает в подарок кур, ром и золотой песок. У мужского барабана тон низкий, и маленький кусочек железа, называемый «акаса», который кладут на него, придает ему грубоватый оттенок. Женский же барабан производит высокие по тону звуки.

Барабаны, сделанные из тыквенного калебаса, с «бронзовым» звучанием, часто используются для аккомпанемента танцам. Есть еще барабан «танге», который сделан из бедренной кости вождя с узкой полоской кожи, натянутой от одного ее конца до другого. На нем играют с помощью бамбукового молотка. Барабаны «ндембо» состоят из целой шкуры козы или антилопы, натянутой на плетеный каркас. Где-то в Западной Африке, я думаю, есть и барабан, покрытый кожей вероломного работорговца – белого человека, который одного из своих чернокожих помощников продал в плен и в отместку за это был убит.

Понаблюдайте, как работает барабанщик, и вы увидите, что его лицо искажается в гримасе и дергается при каждом звуке, который он извлекает из своего инструмента. Мне так и не удалось выявить какую-то неуловимую связь между мимикой барабанщика и посланиями, которые он передает, хотя вполне возможно, что она действительно существует.