"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

– К тому же горит не собственно водород, – мерзким учительским тоном произнес за его спиной какой-то умник, – горит его смесь с кислородом, а она, очевидно, еще не успела…

В этот момент все и произошло. Вероятно, один из снарядов зацепил внутренний каркас воздушного корабля и все-таки взорвался, или просто ударился об него и высек искру… Вспышка была еле заметной. Затем вокруг очередной бреши возникло пламя, пожиравшее ткань. Яростный огонь, такой белый, что глазу стало больно, охватил корму воздушного корабля. До мостика «Коллингвуда» докатился удар взрыва, и переднюю часть сигары словно бы швырнуло вперед вместе с половиной гондолы. Горящие ошметки еще порхали в воздухе, когда кабина экипажа и один из моторов с замершим винтом с плеском ударились о водную поверхность.

– Джентльмены, – голос Фишера был сух и спокоен, – отметьте в журнале первую победу флота его величества над воздушным противником. Крейсерам – набрать ход, лечь на параллельный курс с русскими и затормозить их, иначе мы не успеем нагнать мистера Рожественского до темноты. «Илластриес» и «Викториес» – форсировать машины, чтобы проскочить дистанцию с сотни до шестидесяти кабельтовых как можно быстрее. Полагаю, без корректировки русские откроют огонь с девяноста. Да, кстати… Поскольку их дальномеры лучше, в момент их первого выстрела внести поправки в показания наших приборов.

– Даруй, Господи, покой небесный воинам России, – перекрестился адмирал Фёлькерзам.

Офицеры в рубке «Екатерины», ставшей флагманом, также сдернули фуражки и осенили себя крестом.

– Господа, мы остались без воздушной корректировки. На КДП передайте: работать вдумчиво, не торопясь, но и не слишком медля. От дальномерщиков теперь все зависит. Артиллеристам – целиться лучше. Темп стрельбы умеренный, полтора выстрела в минуту. И начнем-ка мы, пожалуй, не с сотни кабельтовых, а с девяти миль…

Дмитрий Густавович фон Фёлькерзам внешность имел самую что ни на есть комическую, голос – тонкий и несолидный, характер – добродушный до крайности. И дослужился он до контр-адмиральских орлов только потому, что дело свое знал отменно. Да и подчиненными был он не только уважаем, но и любим.

– Девяносто два до головных! – отрапортовал спустя несколько минут артиллерийский офицер.

– Ага-с. Артиллеристов противоминных плутонгов – под броню: от торпед нас истребители и «Алмазы», дай бог, прикроют. Среднему калибру приготовиться обстрелять британские крейсеры фугасами, как только они нам на траверз выйдут. А вы, Григорий Павлович, примите-ка вправо одновременно с «Синопом», чтобы открыть правые носовые барбеты. Вот сблизятся они на девяносто, и начнем, помолясь. «Апостолам» вести отряд генеральным курсом на Кара-Дениз, но далеко не отрываться. Пусть у них погреба и пустоваты, но чует сердце: ох пригодятся нам эти остаточки по сусекам… Какую силищу-то англичане собрали по наши души – эдак-то, господа, и возгордиться недолго!

– Предсказуемо, – усмехнулся Фишер, когда оба отходящих строем фронта русских броненосца выплюнули снопы огня и дыма. – Но заметьте, они даже с такого ракурса могут вести огонь из четырех орудий!

– Похоже, их надстройкам от продольного огня носовых орудий в корму не слишком хорошо, – отметил командир «Коллингвуда».

– Вряд ли это их заботит именно сейчас. Сколько времени нужно нашему авангарду для выхода на дистанцию огня?

– Обе «Екатерины» отклонились от генерального курса на два с половиной румба. На всех русских броненосцах котлы заменены еще весной. Если их скорость четырнадцать, – забубнил тот самый умник, – и если они будут менять галсы, то проекция скорости приблизительно двенадцать узлов… Значит, тридцать минут, сэр!

– Шестьдесят залпов, – кивнул Фишер, – если не сменят курс. Пятьдесят, если пойдут галсами. Надо сократить время сближения всеми средствами. Авангарду – форсировать машины. Крейсерам – атака! Сбить им ход!

– Голубчик, – обратился к радиотелеграфисту «Екатерины» адмирал Фёлькерзам, утирая лоб батистовым платочком, – передайте-ка Митрофану Николаевичу, чтобы его «Апостолы» нас от этих бандитов коордонатом влево прикрыли-с. Пусть сбавит ход, даст машинам отдохнуть, да и кочегарам тоже. Может даже потратить по десять снарядов на орудие главного калибра, если будет уверен в определении дистанции.

– Головной смещается влево, идет на пересечение с «Кресси» и «Пауэрфулом»! Ведет огонь главным калибром, близкий недолет!

– Попадание в «Викториес» с «Синопа»! Пробита бронепалуба, внутренний взрыв!

– Нам надо будет озаботиться усилением горизонтальной защиты новых кораблей, – отстраненным тоном заметил Фишер. – Если бои и дальше будут идти на такой дистанции, то поражение палубы становится все более и более вероятным. Как оцениваете ее крен, юноша? – обратился он к лейтенанту, прилипшему к биноклю.

– Не более трех градусов, сэр, и скорость пока не снижается.

– Прекрасно. Продолжаем преследование. Восемь минут до выхода на дистанцию открытия огня.

– Попадание главным калибром в «Кресси!»

– Еще три залпа!

– Но адмирал приказал не более…

– Отставить но! Иначе пойдем на дно с полупустыми погребами, вот позору-то будет! Сам Дмитрий Густавович нам тогда на том свете и попеняет!

Пушки рявкнули еще раз.

– Есть попадание! Двумя сразу! «Кресси» парит, садится носом!

– Переносите огонь на второй! Бить до полного опустошения погребов! Контроль дистанции!

– Так точно, перевести огонь, бить до…

Артиллеристы крейсера «Пауэрфул» регулярно выигрывали призы на флотских соревнованиях по стрельбе. Не подвели они и на этот раз: снаряд главного калибра весом в добрых сто семьдесят килограммов попал в рубку ровно на уровне смотровых щелей, и форс осколков прошил всех находившихся внутри, включая рыбоглазого жандарма.

– Ну и достается «Апостолам» нашим… Еще пару залпов по авангарду Фишеровому стоило бы дать, но… Главному калибру задробить стрельбу к повороту шестьдесят градусов влево, правым носовым барбетам дробь, левым – товсь. По окончании поворота произвести пристрелку по новой-с. Средний калибр, как выйдем на дистанцию сорок пять до «Пауэрфула», постарайтесь достать супостата. Да поочередно, с интервалом секунд в десять стреляйте, чтобы не путать залпы, уж будьте так любезны, господа!

Адмирал Рожественский ворвался в рубку и чуть не поскользнулся на крови, пропитавшей доски настила.

Броненосец рыскал на курсе и горел, обе шестидюймовки левого борта были выбиты огнем «Пауэрфула», который слегка зарылся носом, горел, но шел параллельным курсом не более чем в двадцати кабельтовых и вколачивал в старый броненосец снаряд за снарядом.

«Кресси» уже торчал почти вертикально, обнажив замершие винты, крен едва плетущегося далеко позади «Викториеса» достиг пятнадцати градусов. Третий после поворота залп девятидюймовок «Синопа» дал еще одно попадание, и стало ясно, что один из двух броненосцев британского авангарда уже не жилец. Второй, «Илластриес», горел в нескольких местах, но отчаянно пер вперед. Устаревшие «Адмиралы» отставали, но стоит русским еще немного сбавить ход, и те тоже присоединятся к кровавому веселью.

Зиновий Петрович торопливо протер залитые кровью линзы лежащего на палубе бинокля и направил его на английский корабль. Что ж, по крайней мере, рескрипт о лишении звания ему не зачитали, зато сам он несколько раз прочитал свою характеристику, данную британскими джентльменами: «Рожественский туп, прямолинеен, узкообразован, политически и экономически безграмотен, на фоне комплекса славянской неполноценности и при умеренной лести внушаем и податлив…»

«Вот сейчас и посмотрим, как я податлив!»

– Вице-адмирал Рожественский принял командование! Машина, – гаркнул он в раструб переговорной трубы, – доложить обстановку!