Город бездны - Аластер Рейнольдс

— Похоже, ни одного дежурного, — заметила Зебра.

— Это нормально? — спросил я.

— Да, — ответил Квирренбах. — Здесь операции выполняются сами по себе. И мне бы ужасно не хотелось, чтобы именно сегодня сюда пришли дежурные… и обнаружили, что мы тоже здесь.

Справа и слева тянулись многочисленные трубопроводы — наподобие того, по которому мы спускались. Они упирались в круглое полупрозрачное перекрытие на подпорках из темного металла и проходили сквозь него. Ниже был лишь пепельно-серый туман — крекинг-станция располагалась глубоко в Бездне и обычно была скрыта его клубами. Лишь иногда беспорядочные спирали восходящих тепловых потоков на мгновение рассекали туман, позволяя увидеть отвесные каменные стены, уходящие в недра планеты. Далеко-далеко в высоте, точно антенна, торчал Стебель — туда Сибиллина приводила меня, чтобы понаблюдать за прыгунами в туман. Это было всего два дня назад, но мне казалось, что прошла вечность.

Мы были в Бездне.

Робот-обходчик полз и полз. Сначала я думал, что мы высадимся где-нибудь на полу крекинговой камеры, но Квирренбах спокойно продолжал вести его вниз, в темноту, сквозь перекрытие, на котором стояли турбины. Может быть, там есть еще одна камера? Некоторое время я тешил себя этой мыслью… пока не понял, что мы забрались слишком глубоко.

Труба, по которой мы двигались, проходила сквозь крекинговую станцию.

Спуск продолжался. Трубопровод несколько раз поворачивал, какое-то время шел почти горизонтально, затем — вновь под уклон. Жара стала невыносимой, и я едва держался на грани обморока. Губы пересохли, и мысль о стакане холодной воды превратилась в нечто вроде психологической пытки. Не представляю, каким образом мне удалось не отключиться. Наверно, я просто знал, что мне понадобится ясная голова, когда робот наконец доставит нас куда следует.

Еще тридцать-сорок минут — и внизу снова засиял свет.

Похоже, наше путешествие закончилось.

— Только этого не хватало… Норквинко, проверь…

Не договорив, Небесный посветил фонариком в шахту, откуда они только что пришли. Трос, только что натянутый, как струна, внезапно провис, словно стал длиннее. Похоже, перебит где-то посередине.

— Идем-ка отсюда, и поскорее, — сказал Норквинко. — Мы не успели забраться далеко, так что сможем выбраться.

— Ты предлагаешь выйти сквозь обшивку? Трос не может оборваться сам по себе.

— У Гомеса на шаттле есть специальный резак. Он сможет вытащить нас — он знает, где мы находимся.

Небесный задумался. Спору нет, Норквинко прав. Любой здравомыслящий человек сделает все возможное, чтобы выбраться обратно, наружу. Именно этого желала некая часть его личности. Но другая твердо решила разгадать тайну этого корабля — и она была сильнее. Теперь можно не сомневаться: «Калеуче» создан кем угодно, только не людьми. Это означает, что обнаружено первое в истории человечества свидетельство существования иного разума. Но самое удивительное — то, что «Калеуче» присоединился к Флотилии. Шанс обнаружить медлительные хрупкие звездолеты-ковчеги в бесконечности космоса был ничтожно мал. И после этого он не попытался установить контакт, предпочитая десятки лет следовать за ними, словно тень…

А что внутри? Корабельное имущество, на которое они рассчитывали, даже запасы антивещества — это ничтожная малость по сравнению с тем, что находится на борту «Калеуче» и ждет исследования. Каким образом кораблю удается двигаться с той же скоростью, что и Флотилия — восемь процентов скорости света, ни больше и ни меньше? Что-то наводило на мысль о том, что это не составляло для чужого корабля особого труда. Где-то внутри этого корпуса, в конце одного из туннелей, больше похожих на червоточины, должны находиться привычного вида устройства, которые позволяют разогнать корабль до его настоящей скорости. В любой момент их можно запустить снова. Не обязательно разобравшись, как они работают — но сделать так, чтобы они заработали.

И, возможно, это произойдет очень скоро.

Нужно двигаться дальше. Иначе все труды пропадут даром.

— Мы идем дальше, — сказал Небесный. — В ближайший час мы точно что-нибудь обнаружим. Постараемся не заблудиться. Компасы в порядке?

— Мне все это не нравится, Небесный.

— Я понимаю. Но представь, сколько всего ты сможешь узнать. Ты можешь понять, как функционирует этот корабль. Просто представь. Информационные сети, подробные отчеты, базовые проекты… Возможно, они будут настолько чуждыми нашему стилю мышления, настолько отличаться от всего, что нам привычно, как, скажем… цепочка молекул ДНК от одноцепочечного полимера. Нужен особый склад ума, чтобы понять хотя бы некоторые принципы, на которых все это строится. Особый масштаб мышления, Норквинко. И только не говори, что тебе это совсем не интересно.

— Надеюсь, ты будешь гореть в аду, Небесный Хаусманн.

— Будем считать это знаком согласия.

Робот-обходчик перевел стрелку и повернул на другую ветку в трубе — похожую на ветку, обнаруженную на поверхности Квирренбахом. Грохот присосок становился реже, глуше и наконец прекратился. Слышалось лишь приглушенное тиканье какого-то механизма.

Стало очень темно и тихо — только где-то вдали в трубах рокотал перегретый пар. Я коснулся пальцем горячей металлической стенки и ощутил едва уловимую дрожь. Будем надеяться, это не означает, что на нас несется облако раскаленного пара, сжатого под давлением в тысячу атмосфер.

— Еще не поздно вернуться, — заметил Квирренбах.

— И где ваше природное любопытство?

Черт возьми! Я чувствовал себя Небесным, уговаривающим Норквинко!

— Где? Примерно в восьми километрах над нами.

В эту минуту кто-то отодвинул панель в стенке трубы и посмотрел на нас так, словно на кучу дерьма, которую по ошибке прислали из Города Бездны.

— Тебя я знаю, — сказал человек, кивнув Квирренбаху, потом мне и Зебре: — А тебя — в первый раз вижу. А ее — тем более.

— Мне плевать, — ответил я. С подобными типами можно разговаривать только так — конечно, если хочешь, чтобы тебя считали за человека.

Я уже вылезал из кабинки, поскольку вот уже несколько часов мечтал размять ноги.

— Для начала покажи, где здесь можно промочить горло.

— Кто ты такой?

— Мать твою! Человек попросил глоток воды. Что-то не так? Или у тебя уши свиным дерьмом забиты?

Кажется, до него дошло. Если я правильно понял, этот парень — не самая главная птица в этом гнезде. Его работа в силу своей специфики предполагает необходимость выслушивать оскорбления от посетителей рангом повыше.

— Ладно, приятель, не обижайся.

— Ратко, это Таннер Мирабель.

Квирренбах наконец-то решил нас представить.

— А это… это Зебра. Я уже телефонировал, что мы спускаемся к Гедеону.

— Ага, — подтвердил я. — И если ты еще не въехал в тему, то это твоя головная боль, а не моя.

Квирренбах явно впечатлился:

— Это правда. И дай человеку воды… твою мать, — он вытер рукавом пересохшие губы. — И мне тоже, педрила сраный.

— Педрила?! Классно, Квирренбах! Честное слово, классно, — охранник похлопал его по спине. — Похоже, ты записался на курсы повышения самооценки? Продолжай в том же духе — тебе полезно.

Он посмотрел на меня почти с сочувствием — взглядом, каким один профи оценивает другого.

— Ладно, двигайте за мной.

Следуя за Ратко, мы покинули помещение, где вышли из трубопровода. Понять настроение охранника было непросто: его глаза прятались за серыми очками, снабженными массой хитроумных сенсорных устройств. Он был в сюртуке, похожем на сюртук Вадима, но покороче, а блестящие заплаты выглядели более аккуратными.

— Итак, ребята, — произнес Ратко. — Что привело вас сюда?

— Считайте это проверкой качества продукции, — предложил я.

— Насколько мне известно, никто не жаловался.

— Значит, вы плохо слушали, — сказала Зебра. — Сейчас это основная проблема.

— Серьезно?

— Вот именно, — подтвердил я. — И дело не в том, что Горючего не хватает. Проблема в качестве очистки. Мы с Зеброй снабжаем клиентов вплоть до Ржавого Обода. И получаем жалобы, — я добавил в голос угрожающей назидательности. — Это означает только одно: где-то в цепи поставок — отсюда до Пояса — завелась пара слабых звеньев. Поверь, я не поленюсь и проверю все. Другой вариант — проблема с качеством основного продукта. Может быть, его разбавляют или с чем-то смешивают… Вот почему мы прибыли сюда лично, при содействии господина Квирренбаха. Мы хотим убедиться, что качество Горючего Грез сохраняется с первой стадии изготовления и до последней. Если нет — значит, кто-то кому-то врет. Тогда в этом море дерьма разразится шторм не меньше десяти баллов. В любом случае, кое у кого будут проблемы…

— Эй, подожди… — заволновался Ратко, поднимая руку.