Том 7. Рассказы, повести 1888-1891 - Антон Чехов

С не менее резкой статьей выступила и газета «Неделя». Критик Р. Д. (Р. А. Дистерло), одобрительно отозвавшись о первой части «Огней», выполненной «вполне художественно», приводил вторую их часть как пример «извращения творчества под влиянием тенденции». «Здесь у него — искусственность и преднамеренность. Его заинтересовала мысль об отношении пессимизма к нравственности, к поведению человека, и вот, не дожидаясь, пока в душе его мысль эта созреет до степени действительно художественной идеи, он стал искусственно, умом складывать фабулу, из которой бы явствовало, что пессимизм приводит человека к нравственному индифферентизму. Вследствие этого у него вышло не художественное произведение, а лишь притча, разъясняющая его мысль: притча о раскаявшемся пессимисте. Как и во всякой притче, здесь нет художественного образа, нет того, что в искусстве называется типом, а есть только название предмета…» («Две лжи художественного творчества». — «Неделя», 1888, № 37, 11 сентября, стлб. 1178).

Таким образом, почти все московские и петербургские газеты, откликнувшиеся в своих обзорах на появление «Огней», оценили повесть Чехова как произведение с важной, интересной мыслью, не раскрытой, однако, полно и художественно. И лишь в немногих обзорах отмечалось, что «очерк производит выгодное впечатление своей тщательной отделкой, причем особенно разработана психологическая сторона. Кроме того, подмечено автором несколько верных жизни штрихов, сделаны удачные сопоставления» (А-ъ. Журнальное обозрение. — «День», 1888, № 96, 14 июля).

Оценка «Огней» как не удавшегося Чехову произведения перешла в последующие годы со страниц периодической печати в работы, посвященные обзору литературы тех лет. Теперь уже критика не усматривала в повести даже цельности идейного содержания. Так, А. М. Скабичевский в «Истории новейшей русской литературы» (СПб., 1891), повторяя свои прежние оценки, писал об «отсутствии какого бы то ни было объединяющего идейного начала» в произведениях Чехова. Он считал, что крупные вещи писателя — «Степь» и «Огни» — отличаются «… калейдоскопичностью и отсутствием идейного содержания; это не цельные произведения, а ряд бессвязных очерков, нанизанных на живую нитку фабулы рассказа» (стр. 416). К. Ф. Головин в работе «Русский роман и русское общество» (СПб., 1897) относил «Огни» к числу тех произведений Чехова, где «отдельные штрихи схвачены верно, иногда даже поразительно метко, и все-таки они не подходят друг к другу, не сливаются в аккорд, а зачастую производят впечатление диссонанса» (стр. 456–457). Короленко, любивший и высоко ценивший Чехова, считал, что в «Огнях» особенно сильно сказалось «грустно-скептическое» настроение писателя тех лет (Чехов в воспоминаниях, стр. 144).

«Огни» — единственное из крупных прозаических произведений Чехова конца 80-х — начала 90-х годов, не включенное им в собрание сочинений.

Стр. 107.…вроде лагеря амалекитян или филистимлян ~ подраться с Саулом или Давидом. — Первый и второй цари Израильско-Иудейского царства — Саул и Давид (XI в. до н. э.) вели войны с амалекитянами, арабским племенем, жившим в Палестине, и филистимлянами, владевшими в то время Палестиной.

Стр. 109.…начинал, как Отелло, «опускаться в долину преклонных лет»… — «Начал я в долину лет преклонных опускаться» — слова Отелло из одноименной трагедии Шекспира (пер. П. Вейнберга), акт III, сц. 3.

Стр. 110.…соломоновская «суета сует»… — библейское выражение «Суета сует и всяческая суета» (Екклесиаст, гл. 1, ст. 2).

Стр. 114. «На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн». — Первые две строки вступления к «Медному всаднику» Пушкина.

Стр. 117. Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. — Строки из «Первой песни» поэмы Пушкина «Руслан и Людмила».

Стр. 120.…арифметический задачник Малинина и Буренина ~ «правилах товарищества». — «Правила товарищества» — один из параграфов раздела «Тройные правила» в «Собрании арифметических задач для гимназий» А. Малинина и К. Буренина, М., 1866, стр. 126.

Стр. 129. «Грядет час, в онь же вси сущие во гробех услышат глас Сына Божия». — Евангелие от Иоанна, гл. 5, ст. 28.

Впервые — «Новое время», 1888, № 4404, 3 июня, стр. 2, и № 4408, 7 июня, стр. 2–3. Заглавие: Житейская мелочь. Подпись: Ан. Чехов.

Вошло в измененном виде и под заглавием «Неприятность» в сборник «Хмурые люди», СПб., 1890; перспечатывалось во всех последующих изданиях сборника.

С небольшими исправлениями включено в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов, т. V, стр. 13–35.

Начало работы над рассказом относится к февралю 1888 г.

22 февраля Чехов писал Я. П. Полонскому: «… начал маленький рассказ для „Нового времени“». 3 мая он сообщал И. Л. Леонтьеву (Щеглову), что на следующий день закончит рассказ, а 4 мая писал брату Александру Павловичу: «Написал „субботник“, но не переписал начисто; вышлю его из Сум». Рассказ был послан в «Новое время» лишь 23 мая (письмо И. П. Чехову, 23 мая 1888 г.).

Готовя рассказ для сборника «Хмурые люди», Чехов значительно сократил его. В газетном тексте давались более подробные описания внешности Овчинникова и фельдшера, объяснялась конкретная причина, почему нельзя было избавиться от фельдшера («потому что он протеже председателя управы»). Чехов снял упоминания о давней ненависти доктора и фельдшера друг к другу, устранил бранные слова и резкости по отношению к фельдшеру в речи доктора. Убрал Чехов и большой отрывок, описывающий мечты доктора о поездке к Черному морю (см. варианты). Готовя рассказ для собрания сочинений, Чехов внес несколько небольших исправлений.

Прочитав в газете рассказ, Н. А. Лейкин писал Чехову 12 июня 1888 г. (ГБЛ) о своем первом впечатлении: «Мне понравилось очень верно подмеченное у Вас шествие утят…» Позже, сравнивая «Неприятность» с «Огнями», он снова подчеркивал юмористические черты рассказа, говоря, что он «на пять этажей выше „Огней“. Там Вы настоящий Антон Чехов со свойственным Вам юмором…» (письмо от 26 июля 1888 г. — ГБЛ).

Один из первых отзывов о рассказе принадлежит А. И. Эртелю. 26 января 1891 г. он писал В. Г. Короленко: «Помнится мне, что прошлой весною я Вам резко отозвался об А. Чехове. Нынешним летом я имел случай познакомиться с книжкою его последних рассказов, и что Вам скажу, большой это талант. Мало того, в нем есть и серьезное содержание, хотя оно не всегда уловляется казенною меркою „направления“. Так во многих рассказцах последнего томика с такою силою указана трагическая власть „мелочей“, — в „Почтальоне“, в докторе, давшем пощечину фельдшеру, — что, право, стоит всякого „направления“» (ГБЛ, ф. 135, II.36.72).

Через несколько лет рассказ был оценен критикой как высокохудожественное произведение, в котором отразилось общественное настроение своего времени. Однако те критики, которые считали Чехова писателем «сумеречного настроения», видели именно в этом рассказе пример тяжелого, болезйенно-нервного беспокойства, столь характерного для чеховского героя (Пл. Краснов. Осенние беллетристы. Ан. П. Чехов. — «Труд», 1895, № 1, стр. 206). М. Столяров в работе «Новейшие русские новеллисты» (Киев, 1901) писал: «В рассказе „Неприятность“ перед нами рисуется обстановка, которая способна поработить человека и удерживать его, несмотря на временные вспышки, на протесты косности окружающего» (стр. 49).

В специальной работе «Медицинские деятели в произведениях А. П. Чехова» («Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения к „Ниве“», 1903, № 10 и № 11) Г. П. Задёра делал вывод, что «взятый А. П. Чеховым случай далеко не исключительный» (№ 10, стлб. 313).

На заседании Ученого комитета Министерства народного просвещения 11 января 1902 г. пятый том рассказов Чехова в издании А. Ф. Маркса не был допущен в народные библиотеки и читальни. В докладе члена Комитета Е. П. Ковалевского указывалось, что в рассказе «Неприятность», «несмотря на жизненность» сюжета, представляется «неясной» душевная борьба доктора, «желающего найти самый справедливый выход из положения, но потом поддающегося влиянию окружающих и заминающего скандал» (ЦГИАЛ, ф. 733, оп. 172, ед. хр. 1902).

При жизни Чехова рассказ был переведен на сербскохорватский язык.

Стр. 146. «Врач» — ежемесячный медицинский журнал, выходивший в Петербурге с 1880 по 1901 г. (с 1902 по 1918 г. — «Русский врач»).

Стр. 158. Блажени миротворцы — «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами божиими» (Евангелие от Матфея, гл. 5, ст. 9).