Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Деникин. Единая и неделимая - Сергей Кисин

Деникин. Единая и неделимая - Сергей Кисин

Читать онлайн Деникин. Единая и неделимая - Сергей Кисин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 122 123 124 125 126 127 128 129 130 ... 136
Перейти на страницу:

«Московская директива» стала любимым баронским жупелом, который тот склонял на всех углах как апогей бесталанности и непрофессионализма Ставки.

Риторика Врангеля умиляла своей безапелляционностью: «Моя армия освободила Северный Кавказ. На совещании в Минеральных Водах 6 января 1919 года я предложил Вам перебросить ее на царицынское направление, дабы подать помощь адмиралу Колчаку, победоносно подходившему к Волге.

Мое предложение было отвергнуто, и армия стала перебрасываться в Донецкий бассейн, где до мая месяца вела борьбу под начальством генерала Юзефовича, заменившего меня во время болезни.

Предоставленный самому себе, адмирал Колчак был раздавлен и начал отход на Восток. Тщетно Кавказская армия пыталась подать помощь его войскам. Истомленная походом по безводной степи, обескровленная и слабо пополненная, она к тому же ослаблялась выделением все новых и новых частей для переброски их на фронт Добровольческой армии, войска которой, почти не встречая сопротивления, шли к Москве».

Деникина все это крайне задевало, ибо в памфлетах он явно усматривал серьезные, но совершенно беспочвенные обвинения себе лично в стратегическом непрофессионализме и неких странных «предпочтениях» и «затираниях». Более того, в «предательстве» адмирала Колчака из-за выбора Украины в качестве направления главного удара.

«Я не считал возможным выносить на улицу эту прискорбную тяжбу подчиненного с начальником и ответил письмом «в собственные руки», приведя ряд фактов в опровержение заведомых наветов. В отношении последнего тяжелого обвинения в лицеприятии я мог бы сказать многое: я выдвинул барона Врангеля на высшую ступень военной иерархии; я уговорил его в минуты потери душевного равновесия остаться на посту командующего (март 1919 года); я предоставил ему, по его желанию, царицынский фронт, который он считал наиболее победным; наконец, я терпел без меры, без конца пререкания, создававшие вокруг Ставки смутную и тяжелую атмосферу и подрывавшие в корне дисциплину. В этом я вижу свою большую вину перед армиями и историей. На последний вопрос я ответил кратко: «Никто не вправе бросать мне обвинение в лицеприятии. Никакой любви ни мне не нужно, ни я не обязан питать. Есть долг, которым я руководствовался и руководствуюсь. Интрига и сплетня давно уже плетутся вокруг меня, но я им значения не придаю и лишь скорблю, когда они до меня доходят».

И Деникин, и Врангель отводят достаточно много места в своих мемуарах упрекам и обвинениям в адрес друг друга. Вероятно, правды в них гораздо меньше, чем обид и разочарований, обманутых ожиданий и неудовлетворенных амбиций. Но хуже всего, что из-за генеральской свары страдало «Белое дело», оказавшееся между молотом Врангеля и наковальней Деникина.

Везло Деникину на Петров Николаевичей — то Краснов, теперь Врангель. И тем не менее придется отдать должное главкому, несмотря на почти открытую вражду ценившему в оппоненте прежде всего деловые качества и не остановившемуся перед назначением его в наиболее ответственный момент на пост командующего Добровольческой армией после Мая-Маевского. Может, потому, что куда дороже собственных нервов Деникину была его главная цель в жизни — единая и неделимая Россия?

Лучше всего на это ответил человек, которого крайне трудно заподозрить в симпатиях к любой из спорящих сторон — командующий Южным фронтом красных Александр Егоров:

«Каковы бы ни были истинные причины этой склоки, представляется достаточно ясным, что среди них немалую роль играли мотивы личного честолюбия Врангеля: поход на власть, как называет это сам Деникин. Свое стремление столкнуть Деникина и встать самому на его место Врангель оформлял в письмах-памфлетах, распространяя их среди широких слоев генеральской клики Доброволии. Эти письма имели одну цель — подорвать авторитет главного командования (Деникина и его начальника штаба Романовского), что при той обстановке напряженной политической борьбы, какая велась между Деникиным и донской и кубанской общественностью, имело большое значение… Подрывая авторитет Деникина как идеолога и выразителя чаяний контрреволюции Юга России внутри самой Доброволии и за пределами ее, генерал Врангель подрывал также и боевую мощь армий белых».

Звучит как приговор, может история станет арбитром?

БОЛЬШОЙ БЕГ

Принимая командование Добрармией (Кавказской армией оставался командовать генерал Покровский), Врангель традиционно заявил в Ставке, что уже «ни за что не отвечает», потому как не были выполнены ранее предлагаемые им меры.

Он объяснял: «Фронт армии генерала Май-Маевского ежедневно откатывался на 20–30 верст. Бои шли у самого Харькова. Конница «товарища» Буденного, тесня конные части генерала Мамонтова, быстро продвигалась к югу, разрезая добровольческие и донские части. Предложенное мною месяц тому назад решение уже являлось запоздалым. Я ясно сознавал, что рассчитывать на успех при этих условиях нельзя, и задавал себе вопрос, вправе ли я принять на себя непосильную задачу, зная заранее, что разрешить ее и оправдать возложенные на меня надежды я не в силах…»

Проехав по фронтам, встретившись уже при сдаче Харькова с похмельным Май-Маевским и ознакомившись с положением вещей, Врангель выдал новый рапорт, в котором сообщил о своем наследстве («Пьянство и грабежи, повальные грабежи»), на всякий случай обвинил Ставку в «пренебрежении основными принципами военного искусства», в отличие от стратегической мысли штаба Кавказской армии (которая сумела из Царицына продвинуться за пол года лишь на 80 верст), и подытожил: «Армии, как боевой силы, нет!»

Очень странно, что Врангель, ни разу до этого штабной работой не занимавшийся и в теории стратегией не овладевший, постоянно обвиняет Деникина и Романовского, отдавших много лет и штабу, и строю, в стратегической слепоте.

Собственную стратегическую мысль барон проявил сразу, заявив, что Добрармию необходимо «оторвать» от Донской и направить в Крым. Деникин пришел в ужас, понимая, что это значило бы бросить как донцов, так и кубанцев в пасть «дракону расказачивания», и ответил, что «не допускаю и мысли об отходе в Крым». Только на Ростов. Рассекать армию пополам — это же как раз то, чего так жаждал красный РВСР. «Уход Добровольческой армии в Крым вызвал бы неминуемое и немедленное падение донского и всего казачьего фронта, что обрекало бы на страшные бедствия, быть может, на гибель десятки тысяч больных, раненых воинов и семейств военнослужащих (42 733 больных и раненых. — Прим. автора), в особенности добровольческих, рассеянных по территории Дона и Северного Кавказа. Никакие стратегические соображения не могли бы оправдать в глазах казачества этого шага, и казаки отнеслись бы к нему как к предательству с нашей стороны».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 122 123 124 125 126 127 128 129 130 ... 136
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Деникин. Единая и неделимая - Сергей Кисин торрент бесплатно.
Комментарии