Земные радости - Филиппа Грегори

— Не понимаю вас. Я просто подрезаю розы.

Придворный кивнул и пошел дальше. Джей не поднимал головы, пока тот не оказался достаточно далеко. Потом посмотрел придворному вслед.

— Что ж, у левеллеров неплохая компания, — пробормотал Джей задумчиво. — Раз их сторонники уже в самом дворце.

Джей был прав. Далеко не каждый танцевавший на маскарадах и восхищавшийся растущей коллекцией портретов, где Карл изображался как источник мудрости, а Генриетта Мария — как самая распрекрасная красавица, верил в портреты, которые видел, и в слова, которые повторял. Для некоторых все было игрой, помогавшей веселее бездельничать в королевстве, где руководство напрочь отсутствовало. Местные лорды вводили местные законы, об общенациональных вопросах вспоминали лишь время от времени. Младшие сыновья из дворянских семей приезжали ко двору и притворялись, что влюблены в Генриетту Марию, писали сонеты, посвященные ее темным кудрям, восхваляли белизну ее кожи. Они охотились с Карлом, развлекали его пением, театральными представлениями и живыми картинами. Жизнь текла легко, разве что смысла в ней было немного. Те, кто поумнее или поамбициозней, стремились к большему. И только совсем немногие истинные патриоты считали, что нельзя так управлять королевством, которое когда-то считалось мировой державой.

Генриетта Мария и слышать не желала о переменах. Для восстановления влияния Англии за рубежом требовалась эффективная армия или флот. И то и другое было невозможно без денег. В королевской казне всегда не хватало средств, и имелся один выход — изобретение новых хитроумных налогов, которые создавали дополнительный источник дохода без созыва парламента. Последнее, чего хотели король и королева, был созыв парламента и необходимость выслушивать критические отзывы палаты общин об их планах, их расходах, их религиозной практике и их дворе.

— Мы можем взять деньги в долг, — заявляла королева на заседаниях королевского совета.

Присутствующие кланялись. Никто не хотел объяснять королю и королеве, что кредит Англии уже давно достиг потолка.

— Вот, вот, — поддерживал Карл жену. — Займитесь этим, милорды.

И он улыбался, выглядел довольным и уходил с королевского совета с видом человека, который успешно завершил свою работу.

Никто не осмеливался окликнуть его. Карл слушал только королеву, а она — своего исповедника, французского посла, фаворитов своего маленького двора, своих слуг и вообще любого, кто нравился ей на тот момент. Она была вне взяточничества и коррупции, поскольку вкусы ее были слишком изменчивыми. Даже французский посол, представляющий ее родную страну, не был уверен в ее полном расположении. Когда он беседовал с ней, она выглядывала из окна, расхаживала по комнате и крутила в пальцах свои прелестные украшения, постоянно ища отвлечения. И только в присутствии короля ее мысли сосредотачивались. Ее интересовало одно — чтобы супруг уделял внимание только ей, только ей одной.

— Ну что ж, она так долго делила мужа с твоим лордом Бекингемом, — как-то раз заметила Элизабет, когда они с Джоном уже легли. — Она все время боится, что Карл найдет себе другого фаворита.

— Он верен ей, — ответил Традескант. — Она самая обычная миниатюрная женщина, но она завоевала его сердце. Между ними нет страсти, нет живости чувств, но он льнет к ней, как маленькая собачонка.

Элизабет улыбнулась.

— Король — собачонка? Ты выражаешься прямо как Джей!

Традескант натянул ночной колпак.

— Глаза короля следуют за ней по комнате, а когда он следит за ней, она ни на секунду не расслабляется. Постоянно играет роль очаровательной женщины. — Кряхтя от удовольствия, он подтянул одеяло повыше и откровенно добавил: — Я рехнусь от нее!

Элизабет села в постели и укутала плечи мужа одеялом и простыней.

— Ночи становятся все короче. В твоем доме в Отлендсе тепло?

— Конечно, — кивнул Джон. — Мы с шелковичными червями живем как короли. Вокруг их домика установлено восемь печек, и все тепло идет ко мне. По сравнению с моими червями ты просто ледышка.

Элизабет фыркнула, ничуть не обиженная.

— Король был печальным ребенком, — продолжал Джон, возвращаясь к прежней теме. — Иногда я видел его в Хэтфилде. У родителей не было для него времени. Никто не думал, что он вообще когда-нибудь станет королем, никто о нем и не беспокоился, ведь у него был такой здоровый и сильный брат. Поговаривали даже, что Карл долго не проживет. Он обожал своих старших брата и сестру, а получилось, что брат умер, а сестру отослали подальше. И только когда милорд герцог стал его другом, он обрел кого-то, кого смог полюбить.

— А потом Бекингем тоже умер, — вздохнула Элизабет.

Традескант склонил голову.

— Упокой, Господи, его душу. Теперь у Карла осталась только жена, а он для нее единственный настоящий друг, в нем она полностью уверена. Все остальные надеются либо что-то от нее получить, либо через нее добиться милостей от короля. Наверное, они очень одиноки.

— Неужели они не могут жить поскромнее? — удивилась Элизабет, как всегда практичная. — И если они окружены прихлебателями и льстецами, от которых ничего хорошего ждать не приходится, почему они не избавятся от них? Почему бы им не проводить время со своими детьми? Почему бы не поискать людей, которые заботятся о собственной совести, которые не стремятся поживиться за чей-то счет, не будут льстить им? Бог его знает, ведь в последнем парламенте было достаточно принципиальных людей, и король часто с ними встречался.

— Цена, которую приходится платить королю, — это потеря здравого смысла, — заметил Джон. — Это часто встречается у королей и у прочих важных лиц. Им лгут так много и сладко, что они теряют чувство реальности. На язык им кладут так много сахара и меда, что их уже тошнит, но они не могут попросить хлеба с сыром.

— Бедняжки, — отозвалась Элизабет с веселой иронией.

— И в самом деле бедняжки, — согласился Джон, вспомнив своего герцога, который скончался без друзей и был похоронен ночью втайне.

ЗИМА 1632/33 ГОДА

Джейн неважно себя чувствовала. Она быстро уставала и потеряла аппетит. Минуло Рождество, но ей не стало лучше. Когда первым крещенским утром Фрэнсис вбежала в спальню родителей, она увидела, что мать совершенно бледна и разбита.

— Может, позвать доктора? — встревожилась Элизабет за завтраком.

— Она хочет поехать к родителям и побыть там несколько дней, — ответил Джей. — Я отвезу ее завтра в фургоне.

— Оставь Фрэнсис здесь, — попросил Джон. — Ты останешься с дедушкой, Фрэнсис?