Черная мантия. Анатомия российского суда - Борис Миронов

Следствие идет дальше, вписывая 22 марта 2005 года в постановление «о возбуждении перед судом ходатайства о производстве обыска в жилище» бездоказательное, но звучное: «В ходе предварительного следствия установлено, что за кортежем председателя РАО «ЕЭС России» Чубайса А. Б. велось скрытое наблюдение из автомобиля «Хонда-Аккорд» государственный регистрационный знак М443СХ 97 рус, который зарегистрирован на Пажетных Екатерину Андреевну, проживающую по адресу … В настоящее время имеются достаточные данные полагать, что по месту жительства Пажетных Е. А. могут находиться предметы и документы, которые могут иметь значение для уголовного дела (т.4, л.д. 90). И судья Мещанского районного суда Москвы В. С. Родин внемлет ни на чем не основанному ходатайству следствия произвести обыск в квартире аспирантки исторического факультета Московского государственного педагогического университета Екатерины Пажетных, формулируя в постановлении суда лживое, опять же ни на чем не основанное обоснование: «Изучив представленные в суд материалы…считаю необходимым дать разрешение на производство обыска в жилище по месту жительства Пажетных Е. А. в целях обнаружения предметов и документов, которые могут иметь значение для уголовного дела» (т. 4, л.д. 91). И в родительскую квартиру 23-летней аспирантки вламывается ощеренный автоматами отряд ОМОНа в бронежилетах и полусферах, наводя ужас на больных родителей и соседей. И что же они изымают у юной «террористки», перевернув вверх дном квартиру? «Копию нотариально заверенной доверенности 77 НП № 4439961, записную книжку черного цвета с металлическими уголками на обложке, мобильный телефон «Sony Ericsson» в корпусе серого цвета, книги: Б. Миронов «О необходимости национального восстания», Сионские протоколы, С. Кара-Мурза «Интеллигенция на пепелище России», Д. Калеман «Комитет 300», М. Назаров «Закон об экстремизме и «Шулхан арух», «Расовая гигиена и демографическая политика в национал-социалистической Германии», Г. Форд «Международное еврейство», компьютер-ноутбук «ASUS». Изъятые предметы и документы упакованы в пакет из полимерного материала, который перевязан бечевкой, к которой прикреплена бирка…» (т. 4, л.д. 94–96).

Скажите, какое отношение к уголовному делу № 101126, возбужденному по факту покушения на убийство главы РАО «ЕЭС России» на Митькинском шоссе, может иметь книга доктора химических наук Сергея Кара-Мурзы или знаменитого автопромышленника Генри Форда, чтобы изымать их у аспирантки исторического, подчеркиваю, исторического факультета, которая имела неосторожность продать машину по генеральной доверенности своему однокашнику Ивану Миронову?

Странное это преступление — «покушение на видного государственного и общественного деятеля Чубайса А. Б.» на Митькинском шоссе 17 марта 2005 года. Никто не может с уверенностью сказать, был ли там вообще А. Б. Чубайс. И как там, и что там произошло — никто толком сказать не может или не хочет. И хотя свидетели происшедшего на Митькинском шоссе 17 марта 2005 года вроде есть, да только веры нет их путанным, противоречивым, мутным, лживым показаниям, а того, кто на самом деле знал больше других и не умел врать, его попросту убрали.

Уже 17 марта 2005 года, когда по всем информационным каналам «молнией» сверкнуло сенсационное сообщение о покушении на главу РАО «ЕЭС России» Анатолия Борисовича Чубайса, на телеэкране возник и с того момента с экрана, с газетных, журнальных полос уже не сходил израненный бронированный автомобиль А. Б. Чубайса, став «визитной карточкой» покушения. Со шрамами — простроченными стежками осколков на капоте — BMW предстал главным свидетелем происшествия на Митькинском шоссе, подлинным, действительно много знающим свидетелем, правдиво, без утайки и лукавства способным рассказать, что за фугас взорвали на его пути, каков был заряд по составу и мощи, как далеко заряд залегал от машины, и сколько потом было стрелявших по нему, из чего и чем стреляли, насколько мастерски стреляли, одно дело веером разбрызганные пули, другое дело положенные рядышком плечом к плечу, скупо отсеченные из магазина мастерской рукой…

Честнее и полнее этого бронированного BMW никто не может поведать, что же в действительности случилось утром 17 марта 2005 года на 650 метре Митькинского шоссе. Самый ценный свидетель, просто клад для следствия этот израненный BMW, единственная ниточка, способная привести следователей к правде. И как же обошлась прокуратура с этим единственным действительно так много знавшим свидетелем? Прокуратура поспешила от него избавиться — узнаваемый почерк спецслужб, знакомый по событиям в Беслане, в московском театральном центре на Дубровке, когда уничтожалось все, способное дать правдивую информацию.

Четыре года десять месяцев тянутся следствие и суды, сотни экспертиз, свидетелей, арестов, обысков, допросов. Как в гигантскую воронку, в дело втягивались все новые и новые следователи, оперативные сотрудники, криминалисты, эксперты. Уголовное дело просто кишит запросами Генеральной прокуратуры то к МВД, то к ФСБ дать им в помощь еще и еще людей, хотя уже в первые дни число их перевалило за сотню. Похвальна была бы дотошность Генеральной прокуратуры в стремлении познать истину, дойти до сути, если б не было все это всего лишь навсего имитацией бурной розыскной деятельности. Ищут, объявляют в розыск, устраивают засады, штурмом берут квартиры людей, не имеющих к делу ни малейшего, даже самого отдаленного отношения, — как десяток омоновцев в бронежилетах, до пят увешанных оружием, атаковал квартиру аспирантки-историка Кати Пажетных, виноватой лишь тем, что продала по доверенности машину Ивану Миронову, и в то же время Генеральная прокуратура торопливо убирает из дела главного, самого авторитетного свидетеля — BMW Чубайса — не включив машину в вещественные доказательства, позволив Чубайсу ее спешно отремонтировать и … продать. Устранили, ликвидировали свидетеля!

Где логика, где здравый смысл, когда следствие суетливо, торопясь избавляется от непосредственного участника событий — машины Чубайса, зато машину полковника Квачкова, за приборной доской которой сыщики унюхали присутствие гексогена аж в минус 10 — минус 11 степени, что в тысячу раз меньше миллиардной доли, или, как говорят математики, это то, чего нет. Но СААБ Квачкова тут же признали вещественным доказательством, доказательством непонятно чего, машину описали, опечатали и упрятали в кладовую вещдоков…

Не важно для Генеральной прокуратуры, что гексоген, согласно заключению экспертов, в состав взрывчатого вещества на Митькинском шоссе вообще не входил, не важно им показание В. В. Квачкова, подтвержденное многочисленными свидетелями, что В. В. Квачков в силу своих служебных обязанностей сотрудника Центра военно-стратегических исследований Генерального штаба постоянно бывал на подмосковных военных полигонах, а все машины, находившиеся там, пропитываются запахом взрывчатых веществ, — машина В. В. Квачкова все равно вещдок, а вот машина А. Б. Чубайса, находившаяся в эпицентре события, ставшая, по утверждению следователей, объектом нападения, — отремонтирована и … продана! Ищи ее теперь, сверяй, замеряй, рассчитывай, пересчитывай, перепроверяй, — исчез свидетель, действительно много знающий, даже слишком, по мнению следствия, много знавший и говорящий больше, чем хотела бы прокуратура, словом, этот чертов чубайсовский BMW путал следствию все карты, его и убрали, заткнули свидетелю рот.

Чем же чубайсовская машина, — надежно бронированный BMW-765 с государственным номером А 565 АВ и проблесковым маячком на крыше, — не угодил следствию? Что BMW знал такого, за что его поторопились убрать? Самое главное, эта израненная машина — носитель достоверной, неопровержимой информации о мощности взрыва. Следствие продолжает утверждать, что мощность заряда на Митькинском шоссе в тротиловом эквиваленте от 3,4 килограмма до 11,5 килограмма. Не меньше! Почему такой дикий разброс в целых восемь килограммов? Потому что расстояние от эпицентра взрыва до машины на шоссе следователи задают в диапазоне от 10 до 15 метров. Исходя из этой заданности эксперты и рассчитали, что если удаленность машины Чубайса от места взрыва в десять метров, тогда получается мощность заряда 3,4 килограмма, на пять метров дальше машина отдалена от заряда — выходят все 11 с половиной килограмма тротила. Момент истины — в BMW. Четко и зримо прочерченные на капоте машины четыре параллельных цепочки следов от осколков фугаса давали возможность не гадать, на каком расстоянии от машины грохнул фугас, а с точностью до сантиметров определить, где взрыв застал машину, и с помощью справочников Бейкера и Садовского, которыми пользуются эксперты, высчитать, что пределы взрывного устройства, использованного 17 марта 2005 года на Митькинском шоссе, в тротиловом эквиваленте не превышали 266–410 граммов. Не больше! 410 граммов — максимум!