Смертельно безмолвна - Эшли Дьюал

Как просто быть рядом с друзьями. Как просто отмечать дни рождения. Как просто с улыбкой встречать хорошее и со слезами встречать плохое. Как просто ссориться и ждать, что все наладится. Как просто ошибаться и учиться на ошибках. Как просто говорить отцу или маме, что ты их любишь. Как просто доверять секреты брату или сестре.

— У людей это вызывает проблемы. — Неожиданно тихо усмехается Ноа и глядит мне в глаза, отстранившись. — Все, что ты назвала. Обычно, это самое сложное.

— Вот тебе еще один факт про людей, мистер Смерть. — Я стираю со щек слезы. — Мы всегда все осложняем. Но понимаем, что мы все усложняем, лишь тогда, когда усложнять уже нечего. — Повожу плечами и усмехаюсь. — Как там говорится… ну…

— Что?

— Дорожишь, когда потеряешь?

— Наверно.

— Что-то в этом духе.

Делаю шаг назад и выпрямляюсь, дрожа от холода. Пусть все это закончится.

Человек я или монстр, я должна поплатиться за то, что сделала. Осознанно или нет, я не думаю, что кого-то волнует этот вопрос. Не думаю, что им зададутся родственники тех, кого я лишила жизни. Не думаю, что я вообще имею права сомневаться.

— Нет. — Ноа поднимает подбородок, а я согласно киваю.

— Я не имею права сомневаться.

— Но я могу. Я могу сомневаться, могу хотеть сомневаться и могу все это исправить.

— Что?

Внезапно глаза Смерти становятся черными. Хлопок, и он рядом со мной, его ладонь на моей груди, его взгляд внутри моей головы. Я ошеломленно застываю, а он рычит:

— Я — Смерть. И я решаю, кто умрет, а кто останется жить.

— Нет, Ноа, не надо! — Впиваюсь пальцами в плечи отца. — Я не могу… я не…

— Я уже однажды спасал тебе жизнь, Ариадна.

— Это неправильно! Так не должно случиться, ты же знаешь.

— Ты — моя дочь.

Внутри все переворачивается, становится дико больно, и я распахиваю глаза, а Ноа в эту секунду перевоплощается в незнакомое мне существо с пустым взглядом. Холодный и опасный.

Смертоносный. Морт сжимает меня в руках, будто мошку, и произносит:

— Каждый день ты будешь помнить о том, что совершила. Каждый день будешь жить с этими мыслями, и ты никогда не избавишься от воспоминаний. Никогда! Это твое третье проклятье, Ариадна Монфор-л'Амори. — Глаза Смерти вонзаются в мою грудь стрелой, и я чувствую, как легкие сводит. Раз толчок, два. Мое сердце скрипит, пытаясь очнуться. — Ты будешь жить, потому что я — часть тебя, Ариадна. Потому что я — твой отец.

— Ноа…

— Ты будешь жить.

Он прижимается губами к моему лбу и шепчет дрожащим голосом:

— Ты была права. Законами вселенной правит любовь.

А затем меня разрывает от такой горячей боли, что я кричу. Сердце взрывается, меня пронзает колючая судорога от головы до кончиков пальцев, и уже в следующее мгновение я открываю глаза и вижу светлый потолок, нависающий над головой, будто небо.

Не могу пошевелиться. Смотрю вверх и щурюсь. Что за странный звук… в ушах…

Я постанываю, приподнимаясь на локтях, и замечаю краем глаза Хэйдана: его голова опущена между колен. Парень сидит рядом, сжимает в замок трясущиеся пальцы.

— Ты… ты мне не поможешь?

Его руки замирают, голова медленно поднимается, парень ошеломленно распахивает глаза и восклицает не своим голосом:

— Ари? Что за…

Лицо друга вытягивается, губы подрагивают, он кидается ко мне и прижимает к себе так судорожно, что дыхание перехватывает.

— Боже мой, — хрипит он, водя ладонями по моей спине, — ты жива, боже, ты жива!

— Я так скучала, Хэрри.

Зажмуриваюсь, а он вдруг начинает трястись. Друг плачет, я не помню, чтобы Хэрри плакал.

Прокатываюсь пальцами по его прилизанным волосам и шепчу:

— Не надо, пожалуйста.

— Я думал, что потерял тебя.

— Хэрри.

— Я думал… — Он отстраняется, стягивает очки и морщится. — Думал, что больше тебя никогда не увижу, черт возьми. Как же так…

Его пальцы сжимают переносицу, а я вновь обнимаю друга.

— Это я во всем виновата.

— Издеваешься? Ты ведь спасла мне жизнь! — Его ореховые глаза смотрят на меня так пристально и искренне, что внутри все переворачивается. — Ты из-за меня…

— Замолчи. Если потребуется, я сделаю это снова.

— Идиотка.

Он смеется и плачет, и сжимает меня в медвежьих объятиях, пытаясь задушить. Но я не против. Я прижимаюсь к нему близко-близко, чтобы слышать биение его сердца. Хэрри отстраняется и неуклюже шмыгает носом.

— Черт возьми, — протягивает он, усмехнувшись, — это же невероятно, как так вышло?

— Ноа.

— Вот же старик. Не мог сразу тебя спасти?

Я хмыкаю и устало убираю с лица волосы. Думаю, он вообще не должен был спасать меня.

Его помощь — ошибка. Кто знает, во что выльется очередное нарушение баланса? Не исключено, что мы еще заплатим за это. Люди совсем не учатся на своих ошибках. И даже у Смерти теперь есть собственная шкатулка совершенных просчетов.

— Помоги… помоги встать, пожалуйста.

— Конечно.

Хэйдан берет меня за руку и аккуратно поднимает с пола. Перед глазами тут же все в бок кренится, и я едва не валюсь обратно. Опускаю взгляд на окровавленную кофту.

А ведь так просто было отыскать ножницы, так просто было проткнуть себя лезвием.

— Мэри-Линетт потеряла сознание, когда мы были внизу, — говорит Хэрри, вырывая меня из мыслей, — ну, когда мы поняли, что все паршиво, и заразились какой-то дрянью.

— Она не знает о том, что случилось после?

— Видимо, нет.

Хорошо. Ей и так пришлось пройти через многое.

— Да никто ничего не понял, — глухим голосом протягивает Хэйдан. — Мэтт спустился по лестнице и вырвался из дома, ничего не объяснив. Я тогда еще не мог толком стоять… я хотел за ним пойти, но сначала решил тебя проверить. Джейсон остался с Мэри.

— А эта девушка…

— Дельфия. Она тоже внизу.

— Она спасла меня. — Задумчиво хмурюсь. — Что в таких случаях говорят?

— Спасибо?

Усмехаюсь и прищуриваюсь от головной боли. Стоять сложно. Слабость дикая.

— Тебе нужно отдохнуть. Давай, ложись, а я…

— Я сама. Я должна найти Мэтта.

— Слушай, я ведь могу приказать. Сегодня Йоль.

Парень поднимает с пола очки и деловито улыбается, а я недовольно прищуриваюсь.

— Только попробуй. И завтра я на тебе отыграюсь. Лучше помоги спуститься. Ладно?

— Ладно.

Он бережно приобнимает меня за талию и ведет вдоль коридора. За окнами светло. Я принимаю это за хороший знак. Когда происходит нечто плохое, погода меняется. Я с ней связана. Дергаю уголками губ и плетусь по лестнице, с трудом переставляя ноги.