Цветы в Пустоте. Книга 1 - Леа Рэд

не зная точно, как это отразится на моей дальнейшей жизни. Или на жизни моих друзей и тех, кому я когда-либо должен буду помочь…

Юнба смотрела на него очень внимательно, пока он говорил. В тусклых зеленых глазах светился отблеск мысли – только отблеск, потому что разумом, похоже, она была не совсем здесь, в хрустальном дворце с непрозрачными стенами и ракушечной крышей.

– Значит, ты хочешь избавиться от воспоминаний о пребывании в плену у Близнецов и хочешь знать, не повлияет ли это на твою судьбу Хранителя Знаний? – уточнила она медленно, взвешивая каждое слово не для себя – для него.

Сильвенио резко побледнел, но решительно кивнул. Мартин украдкой сжал его руку.

– Хорошо. – Ясновидица кивнула в ответ, глядя на него все так же внимательно. – Хорошо, мы посмотрим. И скажем тебе прямо сейчас. Однако за это ты должен будешь нам услугу, Сильвенио Антэ Лиам.

– Какую? Я готов сделать все, что вы попросите.

Взгляд Юнбы стал на мгновение неожиданно очень ясным, словно и не смотрела она только что в одни ей ведомые дали несбывшегося.

– Ты должен пообещать нам, что, какой ответ бы мы ни дали тебе сейчас, ты останешься верен своему слову и позже окажешь нам услугу. Когда придет время и когда мы попросим. Это все. Ничего конкретнее сейчас пока сказать нельзя, чтобы не породить еще одну вероятность будущего. Твое слово – все, что нам нужно.

Делегаты смотрели на официальную принцессу парсивиреуорренойцев с заметным изумлением: видимо, она еще никогда ничего не требовала за свои услуги предвидения. У Сильвенио не было ни малейшей догадки, что за услугу она может с него когда-либо спросить. Быть может, это как-то связано с тем ее мрачным предсказанием о том, что однажды он поспособствует разрушению мира? В любом случае ему оставалось только довериться ей и ее дару. Больше всего на свете он сейчас желал перестать наконец ощущать реальность вокруг себя такой зыбкой и нестабильной. Он хотел быть уверен если не в собственном благополучии, то хотя бы в том, что проснется на следующее утро там же, где засыпал. И еще ему очень хотелось прекратить с ужасом смотреть на собственное отражение в зеркалах, с замиранием сердца ожидая, что в любой момент он может превратиться в одну из тех жутких личностей, какими делали его в кошмарах Близнецы.

– Я даю вам слово, что буду считать себя у вас в долгу до тех пор, пока не исполню то, о чем вы попросите меня в любой удобный вам момент.

Глаза ее снова безразлично потухли, как будто она до поры до времени потеряла к Сильвенио интерес. Наверное, так и было на самом деле.

– Твое решение пойдет тебе на пользу и ни на что не повлияет. Только тебе будут иногда сниться по ночам плохие сны, которые скорее всего будут забываться при дневном свете. На будущем это не скажется никак.

Если бы он тогда знал, чем все в итоге обернется!..

Еще некоторое время после того, как они вышли из дворца, он вместе с миротворцами бродил по мертвому городу, безмолвно восхищаясь его красотами. Долго они, однако, задерживаться на Парсивиреуорреное не стали. Оказавшись на корабле, Сильвенио чуть ли не впервые со дня отлета прошел в свою каюту и сразу же занялся блокировкой ненавистных воспоминаний. Это оказалось, к счастью, довольно легко.

Следующим утром он проснулся новым человеком.

А вернее, самим собой.

Проснулся – и сам не понял, почему вздохнул вдруг с таким облегчением. Он помнил все, что было до пленения Близнецами, помнил, как очнулся у них на корабле, помнил, каким образом от них сбежал и что было после – а вот промежуточный этап стал полностью ему недоступен. Это было как-то странно и неуютно – как будто целый стеллаж с книгами вдруг неожиданно исчез из домашней библиотеки, где известно было расположение каждой пылинки. Но ему стало спокойнее, а значит, принятое решение было верным.

И у него наконец-то началась новая жизнь. Та, о которой он мечтал, хотя для полного счастья ему все же хотелось бы вернуться на Эрлану. Но и так было, признаться, довольно неплохо. Он был свободен, он был окружен заботой и умными, понимающими людьми, он имел возможность неограниченно читать все, что попадалось в местных библиотеках, и неограниченно же бродить по самым красивым местам Эль-Вирата. После стольких лет, проведенных в рабстве на чужом корабле, теперь для него несказанным удовольствием было просто гулять там, где захочется. Мартин всюду ходил с ним: в театры, в оперу, на представления уличных артистов, на разные научные семинары и конференции, на презентации новых технологических разработок, на бесцельные прогулки по рощам и паркам, – казалось, он был только рад сопровождать Сильвенио везде и всегда. Его общество Сильвенио нисколько не тяготило – с Мартином было ужасно приятно беседовать обо всем на свете, совсем как в старые времена, и он обнаружил, что очень, очень скучал по этой легкости в общении.

Ночами ему снились Близнецы. Они приходили к нему и мучили его снова и снова. Он просыпался задолго до рассвета с колотящимся в панике сердцем, с мокрыми от пота и сбившимися простынями, а наутро снова все забывал и только недоуменно приподнимал брови, когда Мартин говорил, что он кричал во сне.

А однажды ему приснился Аргза. Больше воспоминание о минувшем, чем настоящий сон: тогда он еще жил на корабле Паука. Они приземлились на какую-то планету, где у Аргзы нашлись очередные подельщики. Это была печальная дата, которую больше никто, кроме Сильвенио, не отмечал – день рождения давно умершего Джерри. Поэтому он отпросился у Аргзы погулять возле корабля, дав слово, что не уйдет далеко. Шел сильный дождь: Сильвенио вымок до нитки, что, конечно же, заметил только по возвращении на корабль. В кабине управления его начало знобить.

– Иди сюда, – сказал ему тогда Аргза, сидевший в капитанском кресле и смотревший на него с непонятной улыбкой. – Ты на мокрого цыпленка похож. Простудишься еще.

Сильвенио шагнул к нему, повесив голову: он был все еще погружен в безрадостные мысли о сегодняшнем несостоявшемся празднике. Свои дни рождения он на этом корабле не отмечал, а вот с Джерри праздновал. Аргза молча встал с кресла, подошел к нему и начал вытирать его волосы полотенцем, выдернутым с помощью Темной техники из его личной ванной. Полотенце знакомо пахло травяным шампунем. Почему-то эта деталь придавала какой-то невыразимый уют. Почти… домашнего, что ли.

Крупная капля медленно скатилась с переносицы на кончик носа. Аргза