Единорог и три короны - Альма-Мари Валери

Говоря это, он немножко лицемерил, ибо, если бы все зависело только от него, сейчас Камилла бы уже принадлежала ему. Но, как бы там ни было, он сдержал обещание, пусть даже это и далось ему с невероятным трудом! Должен же он извлечь из своих терзаний хотя бы небольшую пользу!

— Это правда, — благодарным тоном ответила девушка, — я плохо думала о вас, и прошу вас меня простить. Вы самый совершенный дворянин из всех, кого я знаю.

— Черт побери, мне очень жаль, что я вынужден был сдержать свое слово, — не без лукавства ответил он. — Однако в обмен на мое безупречное поведение позвольте и мне кое о чем вас попросить.

— О чем же?

— Никому об этом не рассказывать. Если кто-нибудь узнает, что я, держа женщину в объятиях, больше ничего у нее не потребовал, я потеряю свою репутацию соблазнителя!

Камилла от души рассмеялась; уже в который раз она испытывала огромное удовольствие от беседы со своим спутником.

— Даю вам честное слово!

Не медля долее, они поскакали вперед, и через четверть часа вдали, на сине-лиловом вечернем небе стал вырисовываться силуэт крепости. Форт Фенестрель являл собой полную противоположность Экзилю: он не возносился ввысь единым монолитом, но распадался на несколько рядов крепостных стен и валов, карабкавшихся друг за другом по скалистому склону. Если бы в эти места случайно забрел китаец, он бы непременно отметил сходство крепостных стен Фенестреля с Великой китайской стеной.

Возле стен форта раскинулась большая деревня; людей привлекало выгодное месторасположение: в форте постоянно содержался королевский гарнизон, и окрестные жители могли рассчитывать на его защиту. Путешественники поднялись к крепостным воротам. По дороге они надели красные форменные мундиры, отчего еще издалека были замечены часовыми. Тяжелые створки ворот распахнулись, как только они к ним приблизились. Комендант ожидал их во дворе; выступив навстречу приехавшим офицерам, он пожелал им счастливого прибытия во вверенный ему форт. Это был высокий и очень тощий человек с острым кадыком на шее. Он говорил с сильным итальянским акцентом:

— Полковник! Надеюсь, вы благополучно добрались и гроза не доставила вам излишних неприятностей?

— Все обошлось, мы сумели найти укрытие. Позвольте мне представить вам капитана де Бассампьера.

— Капитан, — произнес комендант, почтительно приветствуя Камиллу, — для нас большая честь принимать воина с такой репутацией, как ваша.

— Разве вы меня знаете?

— Я много о вас слышал и уже давно хотел познакомиться с вами.

— Не всегда следует доверять слухам, комендант, — ответила девушка.

Филипп не удержался и понимающе подмигнул Камилле.

— Желаете ли вы, чтобы вас проводили в ваши комнаты? — заволновался комендант.

— Нет, лучше мы немедленно приступим к работе; мне бы хотелось завершить все к полудню завтрашнего дня.

— Как вам будет угодно.

Камилла думала, что так же, как в Экзиле, они разделятся и каждый будет выполнять свою задачу, однако шевалье поступил иначе. В этот раз он решил, что ей полезнее сопровождать его, дабы как следует ознакомиться с проблемами интендантства и поддержания боеспособности укреплений.

Это позволило девушке побывать во всех крепостных закоулках; подобное путешествие оказалось для нее весьма поучительным. Проверка была прервана на время ужина и потом снова возобновилась.

Поздно вечером комендант проводил Камиллу и д’Амбремона в их комнаты и вежливо пожелал им доброй ночи.

Обойдя все уголки форта и осматривая каждое укрепление, Камилла была вынуждена прошагать изрядное расстояние; разреженный высокогорный воздух также немало способствовал усталости. Едва добравшись до постели, девушка мгновенно заснула, чего нельзя было сказать о Филиппе. Стоя перед окном, он мечтал о ней. Ему казалось, что от его одежды все еще исходит нежный аромат Камиллы, и он всем своим телом ощущал ее присутствие рядом с собой.

Глядя на ясное, прозрачное небо без единого облачка, он хмурился: ему хотелось, чтобы разразилась гроза и Камилла снова пришла к нему искать защиты от разбушевавшейся стихии. Он вспоминал о той ночи, когда охваченная паническим страхом девушка ворвалась к нему в комнату в гостинице. Подгоняемая ужасом, она нырнула к нему в кровать, а он грубо прогнал ее. О, какой прием оказал бы он ей сейчас! Если бы это чудо повторилось, он, разумеется, не оттолкнул бы ее, совсем напротив!

Но прошлое есть прошлое: его не вернешь. К счастью, всегда имеется будущее, а Филиппу оно виделось исключительно в розовом свете. Разве за те несколько дней, что он провел наедине с Камиллой, он не продвинулся по пути завоевания ее сердца? Надо и дальше быть терпеливым. Он нисколько не сомневался — настанет час, когда, она наконец станет его…

Следующий день был посвящен проверке боеготовности солдат. И на этот раз Филипп решил оставить Камиллу при себе. Он больше не мог далеко отпускать ее: чтобы спокойно исполнять свои обязанности, ему необходимо постоянно чувствовать рядом ее присутствие.

К тому же он полагал, что для девушки полезно посмотреть, как проводится подобная проверка согласно предписаниям уставам.

Время от времени он оборачивался к ней и спрашивал ее мнения, стараясь задавать вопросы из той области, в которой она разбиралась наиболее хорошо. Ибо, несмотря на влюбленность, он помнил о своем долге офицера и о том, как важна эта поездка для расширения военных познаний Камиллы, а также для короля.

Пообедав в обществе офицеров форта, они после полудня, как и было намечено, покинули крепость, вполне довольные результатами своей проверки. Девушка умирала от любопытства:

— И куда же мы теперь едем? Мне кажется, мы направляемся в сторону Турина.

— Совершенно верно, но мы не доедем до него.

— И где мы остановимся?

— Немного не доезжая до Пинероло.

— А что там такого интересного? Еще один гарнизон?

— Скоро увидите. Я же обещал вам сюрприз.

— Но хотя бы скажите, это далеко?

— Восемь лье. Мы прибудем на место через четыре часа, дорога здесь неплохая.

— Но скажите же, куда мы едем? Прошу вас, Филипп!

Шевалье улыбнулся:

— Не пытайтесь меня смягчить своими умильными взглядами.

— Бог мой, я просто умираю от любопытства! Что мне нужно сделать, чтобы уломать вас?

— Боюсь, что все ваши труды напрасны. Обычно я очень неуступчив.

— Увы!

— Конечно, если подумать, кое-что может заставить меня пойти на некоторые уступки, — добавил он, лукаво взглянув на нее.

— И что же? Говорите скорее!