Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

домашней хозяйкой и супругой». На самом деле пассионарную жену руководителя фестивалей слушали с огромным интересом и сочувствием. На старости лет, когда Винифред уже не скрывала своих пронацистских убеждений и смело рассказывала как о своей приверженности НСДАП, так и о дружбе с фюрером, она описывала те же события в письме своей давней подруге Герди Троост, вдове умершего в 1934 году любимого архитектора Гитлера Пауля Людвига Трооста, совсем по-другому: «…я рассказывала, стоя на столе!!!!! В течение дня я распространяла на улицах листовки! В то время мы были молоды и восторженны, и мой Зигфрид мне в этом не препятствовал». Зигфрид не только не препятствовал своей жене заниматься политической деятельностью, но даже с гордостью писал о ней в письме Розе Эйдам: «Моя жена сражается за Гитлера как львица! Великолепно!» В то время Винифред пыталась даже вмешиваться в работу прессы. В ее деле содержатся показания тогдашнего главного редактора политически нейтральной газеты Bayreuther Tagblatt Георга Шпитцера, которому она, во время перерыва между отделениями концерта, устроила разнос по поводу передовой статьи в номере от 12 ноября, где путч был охарактеризован как пьеска из жизни итальянских разбойников, разыгранная «детьми или взрослыми с детскими мозгами»: «…безумие – намереваться свергнуть правительство в Берлине и установить новую власть, находясь в Мюнхене; на подобные выходки способны только политические дети». Считавшая Людендорфа и Гитлера вполне зрелыми политиками Винифред не поленилась прийти на следующий день в редакцию и «вызывающе громко» спросить: «Господин Шпитцер, почему вы так враждебно настроены против Гитлера?» Она пыталась убедить его в том, что программа Гитлера – это «как раз то, что нужно Германии», а главред был неправ, когда «пытался оспаривать высказывания этого человека». Поскольку Шпитцер не пожелал дискутировать на эту тему, в дальнейшем Винифред занесла его газету в свой черный список и уже в 1928 году с возмущением писала Рудольфу Гессу, что «Bayreuther Tagblatt руководствуется, по сути дела, указаниями из центра, получает поддержку евреев и держит нос по ветру (в ноябре 1923-го газета повела себя подло!)». Шум, поднятый в связи с политической деятельностью Винифред, не остался не замеченным властями Верхней Франконии, и председатель правительства потребовал от руководителя байройтского отделения НСДАП Кристиана Эберсбергера, чтобы тот пресек антиправительственную деятельность госпожи Вагнер, пригрозив в противном случае подвергнуть ее превентивному аресту. Однако, по словам того же Эберсбергера, «Винифред тем не менее и дальше открыто заявляла, что наступит день, когда все поверят в Гитлера».

Через две недели после мюнхенского путча были распущены и запрещены как НСДАП, так и Коммунистическая партия. Однако национал-социалисты никуда не делись и объявили 1 декабря о создании Байройтского народного блока, во главе которого встал Эберсбергер, и Народного союза, провозгласившего своей целью «внутреннее и внешнее освобождение немецкого народа арийско-германского происхождения». Людендорфа как героя войны не стали брать под стражу, но Гитлер, по полученным в Байройте сведениям, был 11 ноября арестован в доме своего соратника Ганфштенгля и отправлен в тюрьму Ландсберг. Винифред сразу же начала собирать подписи под письмом Чемберлена, которое представляло из себя признание в солидарности с оказавшимся под следствием Гитлером: «Сегодня мы… храним и бережем любовь к Вам, доверие к чистоте Ваших помыслов и веру в победу Вашего дела; и то, что 9 ноября Вы, как и другой наш вождь, благородный герой Людендорф, прошли невредимыми через направленный на Вас огонь, мы считаем божественным предзнаменованием; этой граничащей с чудом неуязвимостью Провидение ясно показывает, что вы оба необходимы для великих дел!» Под этим письмом было собрано более тысячи подписей; первыми подписались супруги Чемберлен, Зигфрид, Винифред и Ганс фон Вольцоген. Вместе с воззванием Чемберлена Винифред послала узнику личное письмо, приложив к нему либретто оперы Зигфрида Кузнец из Мариенбурга. Она, разумеется, хотела привлечь внимание Гитлера не к любовной истории рыцаря Альфреда фон Юнгингена и девицы Фриделинды, а к историческим событиям, на фоне которых разворачивается действие оперы, а именно к противостоянию тевтонцев во главе с Генрихом фон Плауэном и одержавшими над ними победу и заточившими героя в темницу войсками Польши и Литвы. Новый друг Вагнеров должен был понять, что им близки его проблемы и Зигфрид переживает за судьбу униженной Германии так же, как и вождь НСДАП: «Если эта книжечка поможет Вам скоротать долгие часы, то она вполне оправдает свое предназначение!» Сообщив ему также, что во время недавнего посещения Берлина они жили у общих друзей Бехштейнов, Винифред завершила письмо словами: «Вы должны знать, что Ваш дух пребывал с нами! Преданная Вам Винифред Вагнер». Гитлер получил из Байройта также пьесу Ганса фон Вольцогена Легенда о Лонгине, так что у него было чем заполнить свой досуг, делая перерывы в работе над Моей борьбой.

Узника поместили в одной камере с его секретарем Рудольфом Гессом. Как писал в своих мемуарах Эрнст Ганфштенгль, их камера напоминала скорее жилое помещение, где имелось все необходимое для комфортного существования. Охрана обращалась с заключенными крайне почтительно, а некоторые смотрители даже потихоньку приветствовали своего вождя словами «Хайль Гитлер!». Вдобавок эти апартаменты были завалены гастрономическими изысками от поклонниц Гитлера: сырами, пирогами, конфетами, фруктами. Так, Хелена Бехштейн прислала узникам необычайно пахучий молодой мисбахский сыр. Она же прислала граммофон с пластинками, на которых были записаны патриотические марши и одна из песен Вагнера на слова Матильды Везендонк. Ни разу не встречавшаяся до этого с Гитлером супруга издателя Чемберлена Эльза Брукман проделала утомительное трехчасовое путешествие из Мюнхена, чтобы, как она писала, «…лично выразить благодарность тому», кто так много в ней пробудил, рассеял окружавшую ее тьму и «показал путь к свету», и передать привет от участвовавших в путче студентов, «чьи души сжигал позор за предательский удар в спину», а также от общего друга Чемберлена. Винифред не навещала ландсбергского сидельца, но часто ему писала; узнав, в чем он особенно нуждается, она собрала ему и Гессу соответствующий подарок на Рождество. В своих воспоминаниях Фриделинда Вагнер писала: «В писчебумажном магазине на главной улице Байройта она купила большое количество бумаги для пишущей машинки, копировальную бумагу, карандаши, перьевые ручки, чернила и ластики. Мы помогли ей все это упаковать, и это занятие показалось нам таким же веселым, как и сбор прочих рождественских подарков. Она ничего не знала о литературных амбициях Гитлера, однако именно на этой бумаге, этими чернилами и этими ручками был написан первый том Моей борьбы». Известно также, что Мою борьбу под диктовку Гитлера печатал (возможно, на той самой бумаге и под ту же копирку) Гесс. После того как