Между плахой и секирой - Юрий Брайдер

– Что-то не очень они спешат тебе на выручку, – засомневался Левка.

– Зачем им в мои дела лезть… Может, я побаловаться с тобой решил. Но уж потом они сюда непременно заявятся. Так что готовься. Отвечать будешь за мою задницу.

– Слушай, ты меня доведешь сейчас! – разозлился Левка. – Уж если мне действительно придется за что-то отвечать, то лучше за твою башку!

Лукавил аггел или говорил правду, осталось неизвестным, однако слова его весьма озадачили Левку.

Покинуть виллу можно было только скрытно. Если же придется затевать наверху перестрелку с часовыми, то, во-первых, еще неясно, чем она кончится (Лева здраво оценивал свои боевые качества), а, во-вторых, пальба разворошит все это осиное гнездо. Попробуй уйди тогда под огнем десятка стволов.

Из тягостной задумчивости Левку вывел раздавшийся в коридоре шум. Неужели аггелы, обеспокоенные долгим отсутствием товарища, и в самом деле идут сюда?

Красноречивым взмахом пистолетного ствола призвав раненого молчать, Левка приготовился к обороне. В такую переделку ему довелось попасть впервые, но ведь когда-нибудь да надо начинать. Или, как ни печально это звучит, заканчивать.

Звуки тем временем приближались, хотя были какими-то странными – как будто кто-то крался по коридору, но одновременно волок на себе шкаф.

– Здесь! – голос был похож на сипение удавленника.

Тут же в каталажку ураганом влетел Толгай с обнаженной саблей в руке. Цыпф едва-едва удержался от выстрела.

– Привет, Левка, – радостно оскалился степняк. – Живой-здоровый? Мой риза… довольный… очень довольный…

За Толгаем в распахнутую дверь ввалился Зяблик, да не один, а на пару с полузадушенным аггелом, горло которого он крепко сжимал локтевым сгибом левой руки. Сразу было ясно, что бдолаха сегодня он отведал вволю.

С первого взгляда оценив обстановку, Зяблик одобрительно кивнул:

– Отвага водку пьет и кандалы рвет. Так Ванька-Каин любил говорить, сущий голубь, кстати говоря, по сравнению с нынешними каинистами… А теперь надо линять отсюда в темпе. Ламех у нас на хвосте висит, да и здесь рогатых хватает.

Как бы в подтверждение его слов снаружи донеслась глухая дробь выстрелов.

– Тиз! – заволновался Толгай. – Быстрее! Смык с бабами япа-ялгыз остался… Один… Помогать надо…

Обоих аггелов, обязанных своими жизнями только мольбам Левки, заперли в подвале, после чего всей гурьбой бросились наверх, где, как пожар на дровяном складе, быстро разгоралась перестрелка.

– А пушка? Где кирквудовская пушка? – не утерпел Лева.

– Разбили мы ее к хренам собачьим! – махнул рукой Зяблик. – Ты ведь к аггелам сбежал… Мало ли как дело могло повернуться.

– Да не сбежал я! – горячо возразил Левка. – Неужели Лилечка не объяснила вам мои обстоятельства!

– О твоих обстоятельствах мы еще поговорим, – Зяблик, остановившись на верхней площадке ведущей во двор лестницы, осторожно выглянул наружу. – В более спокойной обстановке и очень подробно. Но мало тебе не будет, заранее обещаю.

Продолжить угрозы ему помешала пуля, вонзившаяся в дверной косяк. Воспользовавшись паузой, инициативу в разговоре перехватил Цыпф:

– Лилечка здесь?

– Все они здесь. Зашились вон на той стороне. По ним в основном и пуляют.

– А как вы от Ламеха ушли?

– Да, считай, повезло. Варнак Лильку почти к самому лагерю доставил. Правда, сразу же и смылся. Странные чуваки… Она нам все и доложила быстренько. Мы сразу снялись и тикать. Потом Смыков на какую-то башню залез и видит, что аггелы на нашем бывшем месте шуруют. Вот мы и решили… Пока они там, мы сюда наведаемся. Я бы, может, и не пошел тебя, засранца, спасать, но уж больно бабы просили. Но и здесь местечко, гляжу, горячее…

– Уходить отсюда надо, – обижаться на Зяблика Лева не мог. – Если Ламех подоспеет, нам туго придется. Только вот как?

– Есть один план, – процедил сквозь зубы Зяблик и вдруг заорал изо всех сил, чуть не оглушив Левку: – Кончай стрелять, суки рваные! Если не прекратите, я вам баню устрою почище той, что в гавани была. Мы за своим человеком приходили. Если мешать не будете, разойдемся полюбовно. А иначе я тут камня на камне не оставлю. У нас такая штука есть, что от нее даже трехдюймовая броня не спасает. Слыхали, наверно?

Стрельба действительно прекратилась, и с противоположной стороны дворика раздался голос Сони-Циллы, в отсутствии Ламеха, очевидно, принявшей на себя командование аггелами.

– Что же вы тогда из пистолетов палите, а свою грозную штуку в дело не пускаете?

– Да тут, оказывается, и дамочка есть! – удивился Зяблик. – А кто ты, собственно говоря, такая?

– У Левки спроси, – был ответ.

– Сестра это моя, – под грозным взглядом Зяблика Левка потупился. – Стерва та еще. Правая рука у Ламеха.

– И как же твою сестричку обзывать можно?

– Как хочешь. Можно Сонькой, а можно Циллой.

– Ясно, – понимающе кивнул Зяблик. – Сонька Ламехова Ручка… Эй, красавица! – вновь зычно заорал он. – Отвечаю на твой неделикатный вопрос. Я бы, конечно, из этой штуки стрельнул. Мне вас нисколечко не жалко. Мне себя жалко. Штука эта поопаснее водородной бомбы. Не то что нас с вами, а всю эту поганую страну может разнести да еще Гиблую Дыру впридачу. Если не веришь мне, у Левки спроси. Он у нас человек научный. Даже задницу энциклопедией подтирает.

– Лева не обманет. Лева у нас известный правдолюбец, – позволила себе съязвить невидимая Соня-Цилла. – Ладно, пусть скажет что-нибудь…

– Ну-ка, покажи класс, – понизил голос Зяблик. – Задави их ерундицией.

– Э-э-э… – не совсем уверенно начал Лева. – Тот из вас, кто слыхал о принципе причинности, сразу поймет, что может случиться, если в природе нарушатся причинно-следственные связи. Люди превращаются в животных и наоборот. Из могил встают мертвецы. Земля становится водой, вода – огнем, а огонь вообще пустотой. Разрушаются самые глубинные основы мироздания, вплоть до субатомного уровня. Я уже не говорю о возможности наложения на наш мир иных пространств, устроенных принципиально по-другому. Вы, конечно, можете не верить мне. Действительно, раньше такие феномены не были известны науке. Но здесь, в стране будущего, они являются лишь побочным эффектом некогда действовавшей энергетической системы. Впрочем, справедливость моих слов некоторые из ваших коллег испытали на собственной шкуре. Жаль, что они уже никогда не смогут подтвердить это.

– Вот так-то! – веско добавил Зяблик. – Нам терять нечего. Сейчас мы уходим и даже согласия вашего не спрашиваем. Но если хоть один здешний халамидник попробует встать у нас на дороге, ни Бог, ни черт, ни Каин вам уже не помогут. Секир-башка, как говорят мои друзья нехристи… Палец я все время буду держать на спуске, учтите.