История религии (Том 6) - Александр Мень

Эта живая сцена выглядит подлинной; но пусть перед нами только легенда, следует помнить, что и евангелия говорят о конфликте Иоанна с церковными кругами.

Еще в самом начале, когда молва о проповеднике дошла до блюстителей Закона, они появились у реки, смешавшись с толпой богомольцев. У большинства фарисеев Иоанн не вызывал доверия, но некоторые все же пожелали креститься. Вероятно, по их мнению, лишний благочестивый обряд не мог повредить, и они были готовы принять тевилу "на всякий случай".

Однако учитель, едва увидев их на берегу, словно прочел их мысли: "Отродье змеиное!- воскликнул он.-Кто указал вам бежать от будущего гнева?" (37)

В другой раз из Иерусалима к Иоанну пришла целая делегация, посланная Синедрионом. Ему прямо был задан вопрос:

- Кто ты? Мессия ли?

- Я не Мессия, - ответил он.

- Что же, ты Илия?

- Я не Илия.

- Пророк?

- Нет.

- Тогда кто ты, чтобы дать нам ответ пославшим нас? Что ты говоришь о самом себе?

- Я - глас вопиющего в пустыне: выпрямите дорогу Господу, как сказал пророк Исайя.

Посольству этого было достаточно: потомственный священник, забывший Храм и отвлекающий народ пустыми словами, не может быть человеком Божиим. Никто из сведущих в Торе не примет этого самозванца.

- Что же ты крестишь, - язвительно спросили Иоанна, - если ты не Мессия, и не Илия, и не пророк?

Им все же хотелось уточнить, как он понимает свое призвание. И тогда Креститель объявил посланным самое главное:

- Я крещу водою; посреди вас стоит Тот, Кого вы не знаете: Идущий за мною, Который впереди меня стал, Кому я не достоин развязать ремень обуви Его... Он будет крестить вас Духом Святым и огнем. Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а мякину сожжет огнем неугасимым (38).

Все поняли, что Иоанн говорит о себе как о Предтече Мессии, тогда как Помазанник, неузнанный, находится где-то рядом. Он грядет сокрушить царство дьявола и исполнить все обетования...

Люди, которые становились совестью народа, - такие, как Иероним, Лютер, Аввакум, - обычно чувствовали величие принятой на себя роли, их наполняло сознание собственной значительности. Иоанн Креститель, напротив, был свободен от соблазна гордыни. Он не щадил лицемеров и, говоря с ними, не выбирал выражений, но его благородная душа сохраняла при этом подлинное смирение. Ничего не искал пророк для себя, довольствуясь скромной ролью "привратника" в Царстве Божием. Именно такого человека Христос поставил выше всех мужей Ветхого Завета.

Что смотреть ходили вы в пустыню?

Не тростник же, ветром колеблемый?

Что же ходили вы смотреть?

Человека, облеченного в мягкие одеяния?

Но в пышных нарядах и в роскоши живущие

находятся в царских дворцах.

Так что же вышли вы смотреть? Пророка?

Да, говорю вам, и больше чем пророка.

Это тот, о ком написано:

Вот Я посылаю вестника Моего перед лицом Твоим,

Который приготовит путь Твой пред Тобою" (39)

Когда позднее вокруг Иисуса Назарянина стала вырастать новая Община, иоанниты были неприятно поражены и задеты. "Равви,-жаловались они,-Тот, Который был с тобой по ту сторону Иордана, о Котором ты засвидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему" (40). Но эти люди плохо знали своего учителя.

Иоанн был уже готов отойти в тень. Он называл себя лишь "другом Жениха", тем, кто радуется радостью Другого. Ему было немногим больше тридцати, но он уже чувствовал себя слугой, завершившим начатое дело. "Ему нужно расти, а мне умаляться",- сказал он опечаленным ученикам.

Нередко эти слова объясняют уверенностью пророка в том, что Иисус есть Мессия. Но против такого взгляда говорит многое. Почему Иоанн со своими последователями не влился в новую Общину? Почему иоанниты и после смерти наставника сохранили независимость от христиан? Мы слышим о них еще позднее, в годы служения апостола Павла. Все это доказывает, что у Иоанна оставались недоумения относительно личности Иисуса. Но, невзирая на них, он уступил Ему дорогу (41).

Что же в таком случае произошло в момент крещения Господня? Ведь Иоанн говорил: "Пославший меня крестить водою, Тот сказал мне: на ком увидишь Духа, сходящего и пребывающего на Нем, Он есть Крестящий Духом Святым. И я увидел и засвидетельствовал, что Он есть Сын Божий" (42). И разве не был готов пророк сам принять крещение от Иисуса, и разве не он потом назвал Его Агнцем, то есть Служителем Господним, о Котором писал Исайя. Но слова "Мессия" Иоанн не произнес ни разу, ожидая, вероятно, каких-то новых знамений. Он самоотверженно и смиренно склонился перед Назарянином, однако до самого конца не получил полной уверенности. Ведь Иисус мог оказаться Илией или другим посланником Небес...

Уже из Махеронской темницы, накануне смерти, Креститель отправил учеников спросить Иисуса: "Ты ли Грядущий, или ожидать нам другого?" (43) В томительные, последние дни жизни он был все тем же скромным привратником.

Призванный возвестить Избавление, Иоанн, подобно Моисею, остановился на рубеже Земли Обетованной, на границе Нового Завета, не перейдя ее. В силу этого Христос и назвал его меньшим самого малого в Царстве (44). Но трагическая судьба пророка делает его еще более прекрасным. Последний праведник Ветхого Завета, он пребывает отныне в вечной радости небесного Жениха. Недаром на старинных иконах мы видим Предтечу рядом с Девой Марией, ближе всех ко Христу...

В последний раз бросим теперь взгляд на Иордан. По глинистому склону спустимся вниз, к самой воде, которая отражает облака и живую стену кустарника. Холмы соседней пустыни уже не видны отсюда. Расположившаяся на берегу толпа окружила человека в порыжевшей власянице. Его худое лицо опалено солнцем. Он говорит горячо, страстно, как будто торопится высказать все, что лежит у него на сердце. Эхо вторит ему с другой стороны реки. Догадываются ли люди, как мало, как недолго придется им слышать голос пророка?..

А мир тем временем идет своими путями. Далеко на Капри повелитель народов в перерывах между пьяными оргиями диктует указы, которым предстоит разойтись по всей империи. В Кесарии Пилат выслушивает отчеты, а его солдаты обходят вечерним дозором улицы.

В Александрии справляют праздник Исиды, а Филон пишет трактаты, соединяющие Слово Божие с любомудрием Эллады. В Риме молодой Сенека бьется над загадкой жизни и смерти. В бесчисленных храмах звучат гимны во славу богов Востока и Запада.

Человек размышляет и буйствует, страдает и томится. Как обрести последнюю Истину? Как утолить вечную жажду духа? Бежать ли в пещеры и леса, затвориться ли в царстве чистой мысли, ждать ли Суда над грешной землей?

Пока еще никто не знает, что Истина незаметно уже вошла в мир, что скоро она откроет Себя так, как никогда не открывалась людям. Только душа иудейского пустынника охвачена дивным предчувствием, и его уверенность заражает учеников. Не нужно больше всматриваться в неуловимую даль: обетование совершается ныне. "Я не знаю Его,-говорит Иоанн,-но Он здесь, рядом с вами..."

Когда Креститель замолкает, воцаряется тишина, как перед грозой. Замерли небо, деревья, река. И слышатся шаги. Они приближаются. По толпе проходит движение и шепот. Шаги остановились. Иоанн поднимает глаза.

Иисус Назарянин стоит перед ним...

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава тридцать третья

ПРЕДТЕЧА

1. Рhilо. Legatio ad Caium, 38. Пилат непосредственно подчинялся легату Сирии. Будучи прокуратором (Тацит. Анналы, XV, 44), он ведал в основном налогообложением, но надпись, найденная в Кесарии в 1961 г., называет его "префектом Иудеи". Следовательно, он имел больше полномочий, чем простой прокуратор. Новый Завет и Флавий дают лишь греческие эквиваленты римских званий. О надписи Пилата см.: М. Кубланов. Новый Завет. Поиски и находки. М., 1964, с. 141; М.А. Саlderini. L'Inscription de Ponce Pilate a Casaree.-ВТS, 1963, Э 7, р. 8.

2. См.: И. Флавий. Арх. XVIII, 3, 1-2; 4, 1; 6, 5; Иуд. война, II, 9, 2-4; Лк 13, 1-2. О том, что Пилат был назначен по рекомендации Сеяна, сообщает Филон (Legatio ad Caium, 38).

3. Светоний. Тиберий, 61, 2-3.

4. Об этом свидетельствуют многочисленные рассказы евангелий о бесноватых. Талмудические тексты изобилуют описаниями злокозненных духов. См.: Ф. Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. Приложение 7 и статью "Демонология" в ЕЭ, т. VII, с. 76-82.

5. Книга Адама и Евы, ХШ-ХVП. Этот апокрифический мидраш был написан ок. 20-50 гг. н.э. См.: АРОТ, V. II, р. 123.

6. Там же, XXIX, 8-9.

7. Лк 3, 15.

8. И. Флавий. Арх. XVIII, 5, 2. В антирелигиозной литературе долго отрицали подлинность сообщения историка о Крестителе, поскольку сам пророк был объявлен существом мифическим (см., например: Н. Румянцев. Миф об Иоанне Крестителе. М., 1929). Но постепенно вынуждены были отказаться от этого утверждения. Так, историк античности Ковалев, отвергавший историческую реальность Христа, признал ее за Иоанном и считал свидетельство о нем Флавия подлинным. См.: С. Ковалев. Основные проблемы происхождения христианства. М., 1964, с. 164; см. также: М. Кубланов. Возникновение христианства. М., 1974, с. 59.