Голос бездны - Андрей Ветер

– Не могли бы вы вспомнить получше, – сел перед ней Кривошеин, неугомонно потирая руку о руку, – не могли бы вы, любезная Маргарита Львовна, припомнить, что было в тот вечер, когда Владимира… когда он погиб? Вы сами выходили на улицу, к подъезду?

– Я вышла, когда он уже умер. Там было много людей.

– Там не было портфеля? Может быть, он лежал подле него? Вдруг вы подняли его машинально и отнесли в дом?

– Не помню. Всё могло быть, но я не помню. Вы уж меня извините. А там что, на самом деле что-то очень важное? – виновато улыбнулась она.

– Ох! – не выдержал Кривошеин и вскрикнул, хватаясь за голову. – Там такое, что мы все… Видите нас? Мы пришли к вам за своим спасением, Маргарита Львовна. Нас в прямом смысле слова убьют за пропажу этих бумаг.

Он поднялся со стула, толкнул его нервно, и стул опрокинулся. Кривошеин вздрогнул и обернулся на звук. Его глаза помутнели, он пнул стул ногой, и изо рта его вырвалось некое подобие рычания.

– Успокойтесь, – Рита предостерегающе вытянула руки.

– К чёрту «успокойтесь»! – закричал он в ответ. – Что такое? Что происходит? За что это свалилось на мою голову?

– Виктор Степанович, – подступил к нему один из парней, предчувствуя, что Кривошеин мог вовсе потерять над собой контроль. Виктор отличался крайне неуравновешенным характером, а с того дня, как ему довелось увидеть взрыв автомобиля на улице, у него то и дело случались беспричинные приступы бешенства.

– Виктор Степанович, я прошу вас…

– Пошёл к дьяволу! Всех удавлю! Где чемодан? Ищите, скоты, ищите! Землю ройте! Стены ломайте! Ничего топтаться на месте, козлы тупые! За что деньги получаете, гады?!

Он раздвинул руками подступивших было к нему мужчин и бросился к ближайшему шкафу. Распахнув дверь, он вцепился в лежавшие внутри вещи и мощным движением вывалил всё на пол.

– Что вы делаете? – оторопела Рита.

– Молчать! Всем молчать! Всем искать! Убью! Заткните ей глотку!

Помощники Виктора стали неуверенно рыться в шкафах и заглядывать в выдвижные ящики столов. Один из мужчин надавил Рите на плечи, заставляя её сесть на стул.

Вдруг Виктор замер, уставившись на разбросанные по столу бумаги. Его рука потянулась вперёд и взяла несколько фотоснимков.

– Что это? – выдохнул он и тяжело бухнулся на стоявший рядом стул. – Откуда это?

Он растерянно оглянулся на Риту и показал ей фотоснимки.

– Кто это?

– Это моя сестра, – едва слышно прошептала она и опустила глаза. Признаться, что вместе с сестрой на фотографиях был запёчатлён и её сын, Рита не осмелилась.

– Ваша сестра?

– Да.

– То есть вы знаете её? Вы знакомы с этой женщиной?

– Да.

Кривошеин вдруг глупо засмеялся. В его голове что-то перевернулось, что-то растаяло и потекло горячими потоками в обратную сторону, ход мыслей мгновенно сменился. В одно мгновение позабыв о цели своего приезда, Виктор принялся разгребать бумаги на поверхности стола и подбирать все лежавшие там фотографии с Ларисой.

– Вы её знаете! Какое чудо! Вы просто не понимаете ничего, бормотал он, поглядывая на оторопевших своих спутников. – Не понимаете ничего. Что вы так тупо таращитесь на меня?

– Виктор Степанович, это имеет отношение…

– Отношение? Вы ничего не смыслите, идиоты! Это – моё спасение, моя жизнь!

Все промолчали, переглянувшись. Никто ничего не понял.

– Где она? – подошёл он к Рите. – Где ваша сестра?

– Лариса?

– Её зовут Лариса? – улыбнулся он. – Чудесно. Я нашёл её. Где она сейчас?

– Я не знаю…

– Где ваша сестра?! – заревел он бешеным голосом и стиснул Рите горло.

– Виктор Степанович, – бросился к нему один из сопровождавших, – разве эта женщина может помочь нам с документами? Зачем она вам?

– С документами? При чём тут документы?! Это совсем другое! Поехали! Спускайтесь вниз, я иду следом… Скажите мне немедленно, где ваша сестра? Она нужна мне…

– Я не знаю… Я думаю, что она могла поехать к нам на дачу… В Полущёково… Пожалуйста, отпустите меня…

Но Виктор уже сам разжал пальцы.

– Полущёково? Не может быть, чтобы Полущёково… Я прекрасно знаю, где находится Полущёково. У меня там дом. У меня там театр.

– Театр? – растерянно переспросила Рита.

В её голове всё смешалось. Она хотела разговаривать, чтобы разобраться хоть в чём-нибудь, но никак не могла совладать с собой.

– Мой театр! Прекрасный театр, замечательный театр… Там все наряжаются в портки и сарафаны. Я люблю экзотику…

– Ваш театр? В котором все наряжаются в сарафаны? – Рита проговорила это сильным и скорым шёпотом, выпучив глаза.

Она боялась пришедших людей. Она боялась их холодных глаз, сжатых губ. Она боялась сильных пальцев этого обезумевшего мужчины, который выдавал себя за сослуживца покойного мужа… Он не мог быть сослуживцем Володи, не мог! Или мог?.. Странно всё, непонятно… Теперь ещё театр в Полущёково.

Рита молитвенно сложила руки на груди:

– Объясните мне…

– Да, театр… Но как же могло случиться, что я не видел там никогда Ларису?.. Значит, она уехала в Полущёково…

– Пожалуйста, объясните мне толком… Я ничего не понимаю… Какие-то сначала документы, теперь Лариса… Как это всё… Зачем вы пришли в мой дом? Что за документы вы искали?

– К чертям собачьим документы! Они пропали! Я погиб! Но я спасусь через другое… Лариса, моя божественная… Как долго я мечтал о ней и не верил, что это возможно… Нам надо срочно ехать…

– Что вы хотите сделать с ними? – бросилась к нему Рита и вцепилась в его руку. Её губы и подбородок запрыгали.

– С кем? – обернулся к ней Кривошеин.

– С моим сыном и Ларисой…

– Мне дела нет до вашего сына. Мне нужна эта женщина… Лариса нужна… Какое чудное имя! Надо срочно ехать. Я не могу потерять её…

Театр разнузданности

Весь день Денис не знал, чем исправить мрачное настроение Ларисы. Она сидела в кресле-качалке, укутавшись в плед, и молчала.

– Чаю хочешь? – то и дело предлагал племянник.

– Отстань, я уже сто раз пила твой чай, – огрызалась женщина, и лицо её делалось грубым.

Ближе к обеденному часу Денис услышал на противоположном конце дачного посёлка громкие песни. Он сразу вспомнил о том, что где-то там располагался какой-то модный, как говорил ему отец, театр русского фольклора.

– Лара, может быть, пройдёмся туда? – мотнул он головой.

– Зачем? – мрачно отозвалась она из-под пледа.

– Я не хочу, чтобы тебе было плохо. Там весело, шумно. Праздник какой-то.

Она хотела отказаться, но вдруг поняла, что мальчик был прав. Ей необходимо развеяться, ей необходимо выйти за пределы дома, который она уже начала воспринимать как тюрьму.

Она лениво поплелась за Денисом.