Играя в жизни. Полное издание - Мери Ли

class="p1">Я вышла на улицу и тут же попала в поток постоянно идущих куда–то людей. Дорога до арки заняла у меня не больше десяти минут. Я сразу его увидела, бродяга сидел все на том же месте.

Протиснувшись мимо прохожих, остановилась у его ног и снова присела на корточки. Молча протянула банкноту. Он забрал ее, я даже не успела понять, куда бродяга спрятал деньги, движение было быстрым, как бросок ядовитой змеи.

– Думал, ты меня обдурила.

– Я за честные сделки. Спасибо за помощь.

Он с прищуром посмотрел на меня, исследовал лицо, каждую деталь. Я не сводила с него ответного взгляда.

– В какой части города живешь? – спросил он.

– Пока в этой.

Я подала ему чашку с супом, села рядом, открыла свой, достала из кармана ложки и поделилась с бродягой.

– Погоди, – сказал он и поменял наши чашки.

Я закатила глаза. Устала воевать со всеми вокруг.

– Травить я тебя не собиралась, – сказала я и почерпнула первую ложку. – Это типа жест доброй воли.

– Воля, добро. Странные ты выбираешь слова.

И то верно.

Мы сидели под аркой и в тишине ели суп. Вивиан бы вывернуло наизнанку от моей компании, но я чувствовала себя здесь в своей тарелке. На отшибе жизни, с бродягами. Тяжело соответствовать более высоким требованиям, легче опуститься ниже. Это всегда проще.

Когда суп был съеден, я просто отставила тару рядом и сложила руки на коленях. Мне бы по–хорошему встать и пойти обратно, но я не хотела этого.

– Что с рукой? – спросил бродяга.

Я подняла левую руку и покрутила ее. Казалось, что я уже начала свыкаться с отсутствием пальца. Приспособилась, но все равно по нему скучала. Нам было хорошо вместе.

– С пальцем? Отрезали.

– За что?

Перед глазами появилось лицо Веласа, но не то, когда он отрезал мне палец, а перекошенное, наполовину сгоревшее, с приоткрытым ртом.

– Не послушала предупреждение опасного человека.

Пару мгновений тишины, а потом бродяга кивнул и продолжил есть.

– Бывает, – сказал он.

– Надеюсь, не повторится.

Я не могла сидеть с бродягой вечно, нужно было возвращаться в квартиру, но я не хотела туда идти. Даже думать о новых баталиях была не в силах.

– Ты не городская, – тихо проговорил бродяга. – Они к нам никогда не подойдут, боятся, брезгуют. На столичную тоже не похожа, слишком неприметная.

– Тебе лучше не знать, откуда я.

– А если я уже знаю?

Сердце пропустило удар. Я медленно повернулась к бродяге, он внимательно смотрел на меня. Я начала подниматься, но слова бродяги остановили меня.

– Я никому не сказал. Точнее, не передал в службу охраны.

Я не видела в его глазах лжи, хотя прекрасно понимала, если довести искусство вранья до идеала, то и сам будешь путаться, где правда, а где нет.

– Почему? – Голос звенел от напряжения.

– Мне с этого никакого толку. А помогать столичным толстосумам я не собираюсь. Они мне ничем не помогают.

– Откуда ты узнал кто я? – спросила я в надежде, что он перепутал меня с кем–то.

– Севилья сказала.

– Кто?

Он кивнул в сторону.

– Рыжая проститутка. Севилья пришла к нам из центра, ее выперли за то, что откусила клиенту член. Там она теперь в черных списках. Работы ей не видать.

Я перевела взгляд на Севилью. Высокая, с грязной копной рыжих волос, в короткой юбке и с шикарной грудью, которая прикрыта лоскутом ткани.

– И что она тебе сказала?

– То, что вы беглецы из Ристалища и вас показывают по всем центральным экранам.

Я вернула внимание к бродяге. Этот вопрос мучил меня, когда я осталась одна в квартире мистера Берьетты, а Вивиан ушла за остальными. Я много думала о том, что нас уже должны были узнать. Будучи в бункере, мы видели репортажи, там были не только фото, но и видео с нашим участием. Из передач было понятно – нас тут ожидают. Но вот мы в Столице, и никто не узнал шестерку беглецов.

– Но нас до сих пор никто не узнал. Кроме вас.

Я думала об этом, но ответа так и не смогла найти. Не думала, что мне его даст бродяга из подворотни.

– Посмотри на них, – сказал бродяга, и я перевела взгляд на прохожих. – Они не видят ничего дальше своего носа. Столичные заняты только собой, своими шмотками, домами, семьей, развлечениями. Городские заняты работой, они приезжают сюда и горбатятся за копейки, лишь бы накормить семью и прикупить им теплую одежду к холодам. Даже если ты сейчас встанешь и крикнешь, что ты сбежала из Ристалища, они не остановятся посмотреть на тебя. Им это просто неинтересно.

– Но не тебе. Тебе это интересно.

– Сидя здесь большую часть дня, я имею возможность наблюдать, слушать и складывать обычные примеры.

– Какие?

– Такие, что ваша компания скоро будет поймана, но тем, кто проходит под этой аркой день изо дня, им будет плевать пойманы вы или нет.

Бессмыслица какая–то.

– Тогда зачем нас ловить? – спросила я.

– Для тех, кто под этой аркой никогда не проходит.

– Я не понимаю.

Я продолжала провожать взглядом людей. Они действительно были слепы ко всему, что их окружало.

– Вас поймают для Семьи Основателей и для тех, кто живет в центре. Если сунешься туда, то не продержишься и суток. Именно там ваши лица на каждом экране. Они настолько засвечены, что даже проститутки в курсе, кто вы и сколько на вас поставлено.

Я наконец перевела взгляд от людей, которые были мне неинтересны, так же, как и я им, и посмотрела на профиль бродяги.

– Это предостережение?

– Можно и так считать.

– С чего вдруг? Ты меня вообще не знаешь.

Он перевел на меня насмешливый взгляд.

– Мне необязательно знать тебя, но я тоже уважаю честные сделки. Ты могла не приходить и не отдавать мне деньги и тем более могла не приносить суп. Ты мне нравишься больше столичного люда.

Я кивнула и предложила:

– Может, мы заключим новую сделку?

– Какую? – Прищурился бродяга.

– Я буду приносить тебе еду, а ты будешь рассказывать мне о Столице.

Он криво улыбнулся.

– Что тебя интересует?

– Все.

Пару мгновений бродяга