Дети леса, дети звезд - Мерри Джинн

— Грин, я иду с вами.

Грин был не против теоретически, но не понимал, как Тесс может куда-то идти, если в нынешнем состоянии от кровати без головокружения отходит только на пару шагов. Тесс и сам сомневался, что уйдет далеко, но зато был уверен, что пребывания в лазарете «Крыла» не выдержит точно, а в процессе спора со сфинксом вспомнил и скорость, с которой превращался из больного в здорового что в санатории на Алорах, что в лесу Дорра после прибытия на планету, и весьма широкие возможности мабрийской полевой медицины в плане приведения больных и раненых в боеспособное состояние в критических ситуациях, и заодно общую физическую основу принципов работы ментасканера, аппарата для мониторинга активности МНУ и тех самых нейродеструкторов, благодаря обработке которыми валялся тут в состоянии нестояния.

Об аппаратах Грин знал, о санатории — помнил, и с честным: «Я сдохну тут, если не уйду в ближайшее время,» — согласился сразу и полностью, но сначала предложил было проводить мастера домой — там-то он точно вылечится, а связь с «Крылом» и Грином будет держать через передатчик.

Тесс на это зашипел, что домой он скорее пойдет один, чем станет кого-то обременять своей персоной, тем более, когда этот кто-то имеет дело более важное и серьезное, но что предпочел бы в этом важном деле поучаствовать. Тем более что хотя бы попробовать-то совместить необходимое одному с полезным многим можно, а если окажется, что он не справляется — так уж и быть, разделятся.

Для Грина, естественно, идея отпустить больного человека одного через полконтинента пешком была еще более дикой, чем пойти с ним же вдвоем на поиски долины Дракона. Но Тесс на то и рассчитывал и только продолжал обрисовывать свое видение путешествия — и устало отпал спать сразу же, как только понял, что вариант взять мастера с собой сфинкс считает хоть и правильным, но пока что для самого Тесса неосуществимым.

Проснувшись, он принялся обрабатывать теми же идеями доктора Рокка.

Здесь было проще: реалии пеших переходов медик представлял значительно хуже сфинкса, а пациенту желал выздоровления вполне искренне, и не обязательно вследствие собственноручно прописанных мер. К тому же Рокк сам не один раз уже пронаблюдал, как остро реагирует организм Тесса на последовательности тестовых импульсов, как быстро начинают сбоить от их разнообразия самые неожиданные отделы нервной системы и как буквально взрывается на диаграммах и графиках лавинообразно перегружающийся мозг. А источников микроизлучений в одном только лазарете было более чем достаточное количество.

Но и Рокк не считал, что лечить это все следует походом по пересеченной местности. Впрочем, альтернативой была доставка больного назад, домой, небом — а Тесс этот способ транспортировки не выдерживал и здоровым. Поэтому очень скоро закончилось все честным признанием медика:

— Здесь эффективнее всего с вами можно сделать одно — использовать как материал для исследований. Скорее всего, уникальных. Но я все-таки клятву врача давал не во имя науки…

Серазан его вполне понял.

— Поставите меня на ноги за пару недель?

— Гм…

— Кстати, это можно тоже рассматривать как эксперимент.

Рокк поглядел на невинно улыбнувшегося пациента с обидой и укоризной, но Тесс шкурой почувствовал, как пробуждаются у врача и азарт, и интерес.

— Пожалуйста, я прошу вас. Мне это действительно надо.

И медик сдался.

— Поставлю. Надеюсь, печень-почки мы вам не слишком посадим…

Авантюрист в скромном мабрийском медике, как оказалось, прятался тот еще. Единожды согласившись, Рокк взялся за дело всерьез, заодно освободив Тесса от большей части необходимых согласований и переговоров — заверил Грина, что его мастер сильнее, чем кажется, и за воротами базы враз вылечится, клятвенно гарантировал и научникам, и Морану, что полудохлый гость находится в здравом уме и никакими наркотиками не одурманен, и помог уже Грину убедить все тех же, что еле таскающий ноги инвалид в составе экспедиции будет полезен куда более, чем любые местные профессионалы.

Одновременно Тесса перевели в максимально разумно удаленные от основных модулей комнаты, откуда убрали всю тонкую электронику, сам Рокк, поднапрягшись, перешел исключительно на докосмические методы диагностики и даже ручные часы сменил на трофейные местные механические, пациента пользовал средствами сильными и даже жестокими, но без каких-либо требующих электронного оборудования процедур…

Результат оказался фантастическим: через неделю после равноденствия Серазан выглядел почти как здоровый, а плохело ему уже не столько от родной болезни, сколько от накачки ядреной химией на грани передозировок. Прогулки вдоль внутренней границы периметра он уже тоже выдерживал, пусть со страховкой в виде одновременно и Рокка, и Грина, но все более продолжительные, и вообще креп на глазах.

Потом, правда, свалился с приступом снова, но тут уже сдаваться никто не желал, и двое мабрийцев-сообщников напомнили друг другу, что совсем без приступов — нереально, так что надо лишь поскорее снова встать на ноги — и это тоже удалось. К середине весны, когда начал сходить снег и повскрывались одна за другой реки, доктор Рокк уверенно заявил, что готов отпустить Тесса в любые походы.

Пока Тесс выкарабкивался и приводил себя в форму, Грин разбирался с недоразумением в лице полковника Морана. Полковник Моран мужественно три месяца ни во что не вмешивался, не мешал ученым работать, Грину развлекаться, а Тессу отдыхать от тех и других в лазарете. Полковник еще более мужественно не стал выяснять, как так вышло, что окопавшаяся в архиве команда всю зиму пинала хуй с мифами и легендами, когда можно было искать описанную Грином долину и составлять эти их драгоценные описания параллельно, избавив заодно от безделья как минимум треть личного состава «Крыла». Полковник даже подготовкой к экспедиции не собирался излишне активно командовать…

Но на сообщение, что Грин собирается в долину свою сначала лететь один — что еще было хоть как-то оправданно — а потом идти вместе с нетранспортабельным на момент озвучивания сообщения мастером, полковник не отреагировать уже не мог.

Моран собирался послать по меньшей мере отряд.

Грин пришел в ужас от самой идеи.

Беседы с полковником неизменно начинались в лучших традициях мабрийской и магической дипломатии, а заканчивались на интонациях, достойных Лерейского рыбачьего причала. Грин интересовался очередным пунктом техоснащения, полковник объяснял. Грин настаивал, что мабрийцы ему не нужны, и тут дело только Мастера и его ученика. Моран доказывал, что идти в паре с больным человеком неизвестно куда и насколько — глупо, и нужна хорошо экипированная группа. Грин объяснял, что прогулка по родному миру ему лично ничем не грозит, а вот возиться в походе с мабрийцами — увольте. Моран оскорбленно спрашивал, чем ему не угодили мабрийцы, Грин отвечал, что защищать, согревать и лечить может не более, чем одного спутника, и этим одним будет только и исключительно его мастер. Моран настаивал, чтобы Грин оставлял по пути маршрута вешки, а лучше — постоянно носил на себе «маячок», а то мало ли что.