Увечный бог - Стивен Эриксон

  Спазм внутренней боли заставил его отвести глаза. - Не знаю, почему Адъюнкт всё это затеяла, но знаю, почему она таит всё внутри. Выбора нет. Возможно, ни у кого у нас. Мы такие, какие есть, и бездны объяснений и толкований ничего не изменят.

  Крюк лежал, тихо дыша во сне. Келиз осторожно оторвала руки.

  - Ты забрала его боль, да?

  Она пожала плечами: - Мой народ держат таких зверей. В детстве всех нас учили песням мира.

  - "Песни мира", - подумал вслух Геслер. - Было бы неплохо, чтобы мир слышал их побольше. Верно?

  - Боюсь, не пришло еще время.

  - Они просто нашли тебя, да? В поисках людей, способных их повести.

  Она кивнула, выпрямляя спину. - Нечестно. Но я рада, Смертный Меч. - Она глядела ему в глаза. - Рада. В том числе и тебе. И Буяну. И собакам. Даже Грибу.

  "Но не Синн. Никто не рад Синн. Бедная девчонка - она, наверное, все понимает". - Синн потеряла брата, - сказал он вслух. - Но она могла сбиться с пути гораздо раньше. Ее вовлекли в мятеж. - Косой взгляд на Крюка. - Никто не мог выйти из него без шрамов.

  - Как ты сказал, проклятие выживших.

  - Значит, мы не отличаемся от К'чайн Че'малле. Удивительно, что понадобилось столько времени, чтобы понять.

  - Мать Ганф Мач поняла, и за это ее сочли безумной. Если мы не будем сражаться плечом к плечу, мы можем закончить дракой племя на племя. Она умерла, не успев увидеть плоды своих трудов. Умерла, думая, что проиграла.

  - Келиз, тот крылатый ассасин, Гу'Ралл. Он продолжает нас охранять?

  Женщина поглядела в небо, сощурилась на Нефритовых Чужаков. - Я послала Ассасина Ши'гел разведать путь впереди.

  - В Колансе? Это не рискованно?

  Келиз пожала плечами: - Честно говоря, Гу'Ралл служит Ганф Мач, она сама приказала ему перейти к нам. Но в этот раз мы с Матроной действовали согласованно. Смертный Меч, я разделила увиденное Гу'Раллом и считаю, что Серые Шлемы не примут твоего командования.

  Геслер фыркнул: - Святая скука - я рад, откровенно говоря. О, Кругхева кажется достойной доверия, но это поклонение волкам меня тревожило. - Заметив, что она подняла брови, он пояснил: - Да, я тоже выбрал себе бога войны, так что не мне катить бочку на Напасть. Суть в том, Келиз, что солдату естественно выбирать себе бога войны. Но неестественно, когда бог войны превращает в солдат целый народ. Какой-то извращенный ход событий, верно? Тут что-то скрыто... но я не могу объяснить, что именно.

  - Значит, они свободны и могут делать что хотят?

  - Подозреваю. Я мало что знаю насчет Танакалиана, но по таким - если верны рассказы, что он сверг Кругхеву - малазанский суд плачет. Не верю я подобным типам. Из-за них много претерпел в прошлом. Что ж, если Танакалиан желает завести Напасть прямиком в задницу Форкрул Ассейлам, ну, пусть зажигает свой факел и бежит куда хочет.

  - А что ты думаешь о летерийском принце?

  - Он мне нравится. И Араникт. Надежные люди. Как я слышал в Летере, до того как его братец занял трон, Брюс был особым телохранителем императора. Не знает равных на мечах. Это говорит о нем больше, чем ты можешь вообразить.

  - А именно?

  - Тот, кто подчинил себе оружие - стал мастером - всегда скромен. Я даже знаю, как он мыслит, а иногда как видит мир. Как мозги работают. Похоже, превращение в принца его мало изменило. Так что, Келиз, не беспокойся насчет летерийцев. В нужный день они будут там.

  - Остается Болкандо...

  - Думаю, она доверяется Брюсу. Хочет не хочет, но ничего изменить не может. К тому же, - добавил Геслер, - у нее рыжие волосы.

  Келиз нахмурилась. - Не поняла.

  - Мы с Буяном фаларийцы. На Фаларах много рыжих. Могу объяснить, на что похожа Абрасталь. Горячий темперамент, расплавленное железо, но она стала матерью и научилась мудрости, пониманию, что не все в ее власти. Ей не нравится, но терпеть может. Женщин она ценит, но склонна к ревности. Что до бахвальства - это внешнее. На деле ей нужен мужик вроде меня.

  Келиз задохнулась: - Она замужем! За королем!

  Геслер ухмыльнулся: - Проверял, слушаешь ли. Кажется, твое внимание отсюда уплыло.

  - Меня нашел один из Охотников К'эл- ты же закрылся, а Буян спит. Замечен всадник вблизи лагеря Напасти, скачет в пустыню.

  - Подробнее нельзя?

  - Можешь поглядеть через Охотника, Смертный Меч.

  - И верно, могу. Разве нет? - Он сосредоточился и тихо ругнулся. - Кругхева.

  - Куда...

  - К Адюнкту, готов спорить. Но ей не добраться.

  - Что же делать?

  Геслер поскреб подбородок, развернулся кругом. - Буян! Вставай, толстый бородатый вол!

Книга V.

Рука над судьбами

Я видел будущее, и каждый раз всё кончалось в одном и том же месте.

Не спрашивайте, что это значит. Я уже знаю. В том и проблема предвидения будущего.

Глава 14

Но есть ли смысл движения, за шагом шаг

Зачем земля ползет, сбегая из-под стоп

Зачем идем туда, где начали давным-давно

Чтобы найти все новым, странным, непростым

Кто след прожег, и долго ли страдать

Пока дождь, мягче слез, мне не погладит лоб

Пока не явится река в песчаных берегах

Над пыльным долом листья небо не затмят?

И долго ли тебе страдать, звеня в цепях

Под стягами великих целей и благих идей?

На муки я завлек тебя, за шагом шаг

Знай - это лишь проклятие сокрытого ключа

И злых желаний

Когда же мы смешаем кровь, сочась в седой земле

И лица расплывутся в день последних дней

Мы взглянем на тропу, которой годы шли

Заплакав от небытия ответов и незримых благ

Мы - члены войска истин новых, непростых

И странных.

Мы не ведаем, кто доживет

До края странствия.

Прекрасный легион,

Молю, оставь меня лежать в пыли

А сам иди, свершая солнца путь

Туда, где кружат тени в вечный день

Поставьте камень в честь ухода моего

Загадочный, без знаков

Не говорящий обо мне

Не говорящий ничего

Безлик наш легион, да будет так всегда

Безлик, как небеса...

Белые как кость бабочки огромным облаком клубились над головой. Снова и снова бурлящая масса затмевала солнце, даря благую тень, чтобы через миг ее лишить, напоминая, что в каждом даре замаскированы проклятия, что благословения можно лишиться быстрее, чем моргнешь.

  Глаза кишели мухами. Баделле могла ощущать их и даже видеть в уголках глаз, покосившись. Ощущала, как они пьют слезы. Она не мешала им утолять жажду, ведь яростное ползание и жужжание навевало прохладу обожженным щекам. Тех, что садились на губы, она ела, хотя вкус был горьким, а сухие, жесткие как кожа крылышки почти невозможно было проглотить.