Женщины Цезаря - Колин Маккалоу

В год консульства Цицерона Публий Ватиний был выбран квестором и стал членом Сената. Из двадцати кандидатов он занимал последнюю строчку, что неудивительно, учитывая отсутствие родословной. По жребию ему досталась должность наблюдателя всех портов Италии, кроме Остии и Брундизия, где имелись свои квесторы. Ватиния послали в Путеолы, где он должен был помешать незаконному экспорту золота и серебра. Он очень хорошо справился с заданием. Поэтому экс-претор Гай Косконий, которому досталась Дальняя Испания, лично попросил Публия Ватиния быть его легатом.

Публий Ватиний все еще находился в Риме в ожидании, когда Косконий отправится в свою провинцию, как внезапно в результате несчастного случая на Валериевой дороге погибла Антония Кретика. Она возила детей к их бабушке и дедушке в Альбу Фуценцию и уже возвращалась в Рим, когда ее экипаж съехал с дороги. Мулы и коляска перевернулись, упали с крутого откоса и разбились.

— Постарайся увидеть в этом хорошее, Ватиний, — сказал Цезарь, не зная, как помочь в этом искреннем горе. — У тебя ведь остались дети. К счастью, они ехали в другом экипаже.

— Но я потерял ее! — безутешно плакал Ватиний. — О, Цезарь, как я буду жить?

— Поезжай в Испанию и займись делом, — посоветовал ему патрон. — Это судьба, Ватиний. Я тоже уезжал в Испанию, потеряв свою любимую жену, и это послужило спасением для меня. — Он встал, чтобы налить Ватинию бокал вина. — Как ты намерен поступить с детьми? Отправишь к твоим родителям в Альбу Фуценцию или оставишь здесь, в Риме?

— Я бы предпочел Рим, — сказал Ватиний, вытирая слезы. — Но за ними должен присматривать какой-нибудь родственник, а в Риме у меня родственников нет.

— Но ведь есть Юлия Антония, она тоже их бабушка. Не слишком мудрая, быть может, но вполне подходящая для таких маленьких детей. К тому же ей будет чем заняться.

— Значит, ты советуешь поступить так.

— Я считаю, что на некоторое время это — выход, пока ты будешь находиться в Дальней Испании. Когда ты вернешься домой, я думаю, тебе снова надо жениться. Нет, нет, я с уважением отношусь к твоему горю, Ватиний. Никто не заменит тебе умершую жену, такого никогда не получается. Но твоим детям нужна мать. Да и для тебя будет лучше заключить союз с новой женой и родить еще детей. К счастью, ты можешь позволить себе иметь большую семью.

— У тебя от второй жены детей нет.

— Правильно. Но я не люблю свою жену, а ты будешь любить. Тебе нравится домашняя жизнь, я заметил. Ты наделен счастливой способностью ладить с женщиной, не равной тебе по уму. Большинство мужчин так устроены. А я не такой, наверное. — Цезарь похлопал Ватиния по плечу. — Поезжай скорее в Испанию и оставайся там хотя бы до следующей зимы. Повоюй, если сможешь. Косконий для этого не годится, поэтому он и берет легата. И по возможности разузнай ситуацию на северо-западе.

— Как скажешь, — согласился Ватиний, с трудом поднимаясь. — Ты прав, конечно, я снова должен жениться. Может быть, ты подыщешь для меня кого-нибудь?

— Разумеется.

От Помпея пришло письмо, написанное после прибытия к нему Метелла Непота.

Цезарь, с евреями у меня одни неприятности. Последний раз, когда я писал тебе, я планировал встретиться с двумя сыновьями старой царицы в Дамаске, что я и сделал прошлой весной. Гиркан мне понравился больше, чем Аристобул. Но я не хотел, чтобы они знали, кого из них я предпочитаю, пока я не встречусь с этим старым негодяем, царем набатеев Аретом. Поэтому я послал братьев обратно в Иудею, строго наказав хранить мир, пока они не услышат о моем решении. Я не хотел, чтобы проигравший брат интриговал за моей спиной, пока я двигаюсь к Петре.

Но Аристобул догадался, что я предпочитаю Гиркана, и решил готовиться к войне. Он не очень умный, но все же, полагаю, я недооценил его. Я отложил поход на Петру и направился в Иерусалим. Стал лагерем вокруг города, который хорошо укреплен и, естественно, отменно расположен для обороны: скалистые горы, изрезанные долины вокруг и тому подобное.

Как только Аристобул увидел грозную римскую армию, стоящую лагерем на холмах, он прибежал сообщить, что сдается. Вместе с несколькими ослами, нагруженными мешками с золотыми монетами. Очень мило с его стороны было предложить их мне, сказал я, но неужели он не понимает, что разрушил планы моей кампании, и это обошлось Риму значительно дороже той суммы, что припрятана у него мешках? Но я прощу евреев, если он согласится оплатить расходы на переход такого-то числа легионов в Иерусалим. Это будет значить, сказал я, что я не буду грабить город, чтобы самому достать необходимые деньги. Он был счастлив сделать все, что я скажу.

Я послал Авла Габиния собрать деньги и приказал открыть ворота, но сторонники Аристобула решили сопротивляться. Они не открыли ворота Габинию, а, взобравшись на стены, стали кричать, что не собираются повиноваться мне. Я арестовал Аристобула и поднял армию. Это заставило город сдаться. Там есть место, где стоит этот огромный храм — скорее, его можно назвать цитаделью. Несколько тысяч твердолобых евреев забаррикадировались там и отказались выйти. Храм неприступен, и я не надеялся, что осада принесет успех. Однако необходимо было показать евреям, кто хозяин положения, вот я и показал им это. Они держались три месяца, потом мне это надоело, и я взял эту крепость. Фавст Сулла первым перелез через стену — неплохо для сына Суллы, а? Хороший парень. Я хочу женить его на моей дочери, когда мы вернемся домой. К тому времени она будет уже достаточно взрослой. Вообрази, сын Суллы — мой зять! Неплохо я продвинулся в этом мире!

Храм интересный. Совсем непохож на наши. Никаких статуй или чего-нибудь подобного. Когда ты внутри, такое впечатление, что он рычит на тебя. Признаюсь тебе, у меня волосы встали дыбом! Леней и Феофан (я ужасно скучаю по Варрону) захотели зайти за занавес, который отделяет, как они говорят, их Святая Святых. С ним были Габиний и некоторые другие. Они сказали, что там должно быть очень много золота. Я и сам думал об этом, Цезарь, но все-таки сказал «Нет. Никогда я не войду туда сам и никому не позволю сделать это». Видишь ли, к тому времени я узнал евреев лучше. Это очень странный народ. Я бы назвал их религиозными фанатиками, правда. Я отдал приказ, чтобы никто не смел оскорблять их религиозные чувства. Никто, от рядовых солдат до моих старших легатов. Зачем тревожить осиное гнездо, когда я хочу, чтобы из конца в конец Сирии установился мир и порядок? Мне нужны цари-клиенты, покорные Риму. Я вовсе не желаю ставить с ног на голову местные обычаи и традиции. В конце концов, у каждого народа свой mos maiorum.

Я назначил Гиркана царем и верховным жрецом, а Аристобула взял в плен. Это потому, что я встретил в Дамаске принца идумеев Антипатра. Очень интересный человек. Гиркан не слишком впечатляет, но я надеюсь, что Антипатр будет его направлять — разумеется, в сторону Рима. О да, я не забыл сказать Гиркану кое-что крайне важное. А именно: тем, что он теперь царь и верховный жрец, он обязан не своему богу, а Риму; он — римский подданный и всегда будет под башмаком у губернатора Сирии. Антипатр посоветовал мне подсластить эту чашу уксуса, указав Гиркану, что всю свою энергию тот должен направить на выполнение жреческих обязанностей, — умный Антипатр! Интересно, знает ли он, что мне известно, сколько гражданской власти он узурпировал, не пошевелив и пальцем?

Когда я покидал Иудею, она была уже не такой большой, как тогда, когда два глупых брата обратили мое внимание на это место. Везде, где евреи были в меньшинстве, я включал их земли в состав Сирии как официальную часть римской провинции — Самарию. Прибрежные города от Иоппы до Газы и греческие города Декаполиса — все получили автономию и стали сирийскими.

Я все еще навожу здесь порядок, но приближается конец. Я буду дома к концу этого года. Я думаю о печальных событиях прошлого года и начала нынешнего. В Риме, я имею в виду. Цезарь, я тебе очень благодарен за твою помощь с Непотом. Ты постарался. Но почему нам достался такой ханжа-пердун Катон? Все разрушил. И как ты понимаешь, у меня теперь нет своего плебейского трибуна. Не могу даже найти такового на следующий год!

Привезу домой горы трофеев. Казна получит колоссальную долю. Только моим войскам в качестве премии досталось шестнадцать тысяч талантов. Поэтому я наотрез отказываюсь делать то, что я делал всегда. Я не буду больше раздавать солдатам свои земли. На этот раз землю им даст Рим. Они заслужили ее. Это обязанность Рима. Так что я приложу все силы к тому, чтобы они получили государственные земли. Я надеюсь, что и ты сделаешь все, что можешь. Если тебе удастся заполучить плебейского трибуна, думающего так же, как ты, я буду счастлив разделить с тобой стоимость его шкуры. Непот говорит, что намечается большая драка за землю, но я этого ожидал. Слишком много влиятельных людей разобрали в аренду государственную землю для своих поместий. Очень недальновидно для Сената.